Кэт Кларк - В ловушке

Вскоре я уже лежала на полу, а Кез на мне. Как же это произошло? На самом деле мне было безразлично. Кез целовал меня и трогал везде и мне было…ну приятно. Он тяжело дышал и постанывал, когда начал тереться об меня. Я прекрасно знала, что произойдет, если я его не остановлю. Я его не остановила. Думаю, он ждал, что я остановлю его.

Помню, как я лежала там и думала…Что это всё? Это вправду всё. У меня был настоящий секс. Ха. Мда, было так странно иметь с кем-то близость, при этом едва перекинуться и парой слов. Но от этого было также странно комфортно — этот незнакомый, потный парень, который так сильно меня хотел. За те несколько минут, я почувствовала, как он нужен мне. И я нужна ему. Казалось он был мне также благодарен. Это не продлилось долго. В то время я всё думала, наверное, он был так скор на случай, если я всё-таки передумаю. Конечно, теперь я знаю лучше. И, конечно, это было немного больно, но это была хорошая боль — знак почета.

Потом, мы почти не разговаривали. Я привела в порядок свою одежду, а Кез полез в пакет за новой бутылкой пива. Он пил жадно, а потом, наотмашь вытер губы тыльной стороной ладони. Он молча наблюдал за мной. Я не знала, что сказать. О чем мы могла говорить? Мы друг друга совсем не знали. У нас не было ничего общего, и возможно никогда не будет. Неожиданно мне захотелось вернуться домой и улечься спать, одной, как и должно было быть.

Прежде чем я успела пошевелится, Кез придвинул меня ближе к себе. Он положил мне руку на талию и поцеловал меня, очень нежно. И снова все стало хорошо, пока он не прошептал мне на ухо,

— Таня, не думала, что ты согласишься на это. Но я знал, в ту минуту, как только увидел тебя.

Я отодвинулась от него и спросила, что он имел в виду.

— Я знал, что ты хотела этого. Я мог запросто это определить.

Я чувствовала, как мое лицо заливается краской.

— Откуда? Откуда ты знал?

— Не знаю. Просто ощущение, знаешь? По некоторым девушкам можно сразу сказать. Не смотри на меня так! Это же классно, знать чего хочешь. А не как те девчонки, которые уводят тебя всё дальше и дальше и вот, когда ты готов уже взорваться, они говорят, что передумали. Ты бы так не поступила, ведь так?

Он быстро наклонился, чтобы поцеловать меня еще раз, а я не стала его останавливать. Не думаю, что он хотел своими словами причинить мне боль. На самом деле, напротив, казалось, он хотел быть искренним и сказать по правде: у меня сложилось отчетливое впечатление, что он пытается сделать мне комплимент.

Итак я была одной из тех девушек. И если я не была прежде такой, то теперь я определенно именно такая. Для меня нет пути назад.

Я немного поболтала с Итаном. Спросила, болят ли у него губы. Он на какое-то мгновение смутился, а потом прикоснулся пальцами к порезу, словно напоминая себя, что он действительно там есть.

— Нет, совсем не болит.

— Вот и славно. Слушай, Итан, прости меня. Этого не должно было произойти. Не знаю о чем я думала. Ну, я хочу сказать, что в тот момент, я скорее всего, вообще, не о чем не думала. Знаешь, я не хожу по округе и не избиваю людей направо-налево. Мне просто…мне просто невыносимо быть здесь. Столько времени для размышлений…Короче, я прошу прощения.

— Грейс, это не важно.

— Ну, конечно же это важно! Я напала на тебя! Я точно растеряла здесь все мозги.

Итан покачал головой.

— Ты ошибаешься.

"Ну вот, опять понеслась," — подумала я. У меня не было уже ни сил, ни желания бегать с ним по замкнутому кругу.

— Мне уже чертовски надоело у думать о всяких разных вещах. И я устала всё это записывать. Зачем мне напрягаться? Разве это кто-то станет читать?

Итан прислонился к двери.

— Грейс, а ты сама-то это читала?

— Эээ…нет. Мне и не нужно — я знаю, что там написано.

Итан пожал плечами и приподнял свои брови, ясно давая понять: Так вот, что ты думаешь!

Я повернулся к груде страницы, с накарябанном на них текстом, рядом со мной. Бумага же не могла причинить мне никакого вреда, ведь так? Я начала читать, и вскоре забыла, что Итан был всё еще здесь. Не знаю как долго я читала, но, в конце концов, я дошла до последней страницы, о ночи в парке с Кезом. Я вздохнула и подняла глаза. Итан больше не стоял у двери, он сидел на кровати, скрестив ноги.

— Ну? — Выжидательно смотрел он.

— Что "ну"?

— Как ты себя чувствуешь?

— Не знаю.

— Грейс…

Он говорил словно учитель, разочарованный в в своем звездном ученике, давшего неверный ответ.

— Грустной. Я чувствую себя паршиво, понятно? Моя жизнь хренова неразбериха и я облажалась по всем статьям и я ужасный человек. Теперь рад?

— Мне не радостно от того, что тебе больно. Почему мне должно быть радостно?

— С чего бы тогда тебе всё это делать со мной? Ты должно быть получаешь типа как удовольствие от этого.

Следующие слова, которые произнес Итан были несколько неожиданными.

— Ты скучаешь по своему отцу, ведь так?

— Папа? Как он с этим всем связан? — попыталась уклониться я от ответа на его вопрос.

— Каким он был?

Я решила подыграть.

— Он был…просто папой. Типичный такой папа, понимаешь?

— Расскажи мне.

Я решила подыграть, какой это этого может быть вред?

— Ну, он всё время пытался меня смутить, сбить с толку. Он делал это нарочно. Например, в супермаркете он начинал кривляться, просто так, без причины. И чем больше я смущалась, ощущая неловкость, тем сильнее он старался. Ему было плевать, смотрит ли кто на него или нет — а я вот всё время глядела по сторонам, вдруг меня кто из школы увидит. Когда я была маленькой, его поведение было нормальным. Я и сама присоединялась к нему, чтобы подурачиться. И нам было вместе так весело.

— Он был так добр с людьми. Все его любили и смеялись над его дурацкими шутками. Он был единственным человеком, умеющим рассмешить маму. Она никогда не смеялась шуткам из какой-нибудь комедии по ящику, даже, когда те были по-настоящему смешными. Но папа мог заставить её развеселиться, просто пошевеля бровями.

Я замолчала, внезапно осознав, что я годами столько не говорила о папе, сколько сегодня. Даже с Сэл, я уклонялась от разговоров на эту тему, утверждая, что не помню каким он был. Она никогда не наседала на меня по этому поводу и я была ей за это благодарной.

— Звучит так, будто ты его очень любила.

— Он был моим папой — конечно, я его любила.

— Это хорошо, Грейс. Всё правда очень хорошо.

Я пожала плечами, на самом деле не понимая, чего он добивается.

Я рассказала Итану о том, какой папа был ужасный кулинар и как он изобретал сумасшедшие блюда, просто сгребая всякую всячину в кастрюлю, приправляя всё это вустерширским соусом. Я рассказала ему, про наши походы в кино, где мы брали хотдоги с начос и здоровенное ведро попкорна, которое только можно себе представить (и кидались им всю дорогу из машины по дороге домой). Я рассказала ему вещи, которые, казалось бы, уже и забыла. Вещи, о которых я уже и думать забыла. Но оказалось здорово говорить о них вслух, произносить какие-то слова об этом, кому-то рассказывая, кто слушал, кивал и улыбался в нужных местах. У Итана никогда не было скучающего вида и он не пытался сменить тему разговора и начать говорить о себе. Он просто позволял мне говорить и говорить и говорить, Бог знает сколько времени.