Шеррилин Кеньон - Пощады не будет

Прежде чем он успел спросить, что она имеет в виду, Сэм разорвала его рубашку от шеи до кромки. А затем напала на него, словно он был последним стейком в собачьем питомнике.

Если бы она подожгла его и поджарила зефир на его члене, Дев и то был бы меньше поражен. Она провела руками по всему его телу, облизывая и посасывая кожу, пока ему не начало казаться, что он вот-вот ослепнет от экстаза.

Никогда еще женщина не была с ним такой бесстыдной и неистовой.

И ему это нравилось.

Сэм царапнула шею Дева клыками. Часть нее умирала от желания вонзить их и попробовать на вкус его теплую кровь. Столько времени прошло с тех пор, как она могла по-настоящему получить удовольствие от секса, и ей хотелось проглотить Дева целиком.

— Я так рада, что ты решил присоединиться ко мне.

Обхватив ладонью ее грудь и поигрывая соском так, что она стала влажной и начала изнывать от желания, он выдохнул ей на ухо:

— Никогда не думал, что переспать с кем-то — для тебя такая большая проблема.

Она слегка укусила Дева за подбородок, обхватив его мускулистую спину и прижавшись к нему своим обнаженным телом. Господи, его кожа была такой приятной. Ей хотелось плакать от покоя, который она ощущала при этом прикосновении. Это и вправду была нирвана.

— Дев, проблема не в том, чтобы заполучить парня. А в том, чтобы мысли этого парня не оказались в моей голове. Это всегда было невозможно… до тебя.

Дев рассмеялся:

— Полагаю, у меня не все дома.

— Нет. Определенно нет. — Сэм поцеловала его, наслаждаясь тишиной в голове. Она понятия не имела, о чем он думает или что чувствует. Ничего. Ей хотелось кричать от счастья, пребывая в этом блаженном покое. — Я бы тебя так и съела.

— Я здесь, чтобы стать твоим эскимо.

— У тебя на самом деле была та фантазия? — засмеялась она, покусывая его шею.

Он резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы и обхватил руками ее голову.

— Ну, все зависит от того, обломает это кайф или же заведет тебя.

— Это определенно меня возбуждает.

— Значит, я твое вишнево-банановое мороженное, детка. Облизывай меня на здоровье. Я твоя игрушка.

Она засмеялась, прикусив его подбородок, который теперь был значительно глаже, чем возле «Санктуария». Странно, но это ее огорчило. Ей всегда нравилось чувствовать щетину на мужском лице.

— Ты побрился?

— Я отдраил себя с головы до ног щелочным мылом, чтобы очиститься от отвратительного зловония демонических соплей. Я вычистил из зубов такие вещи, которые никогда не предназначались для этого богами, и пользовался средствами, которые были бы токсичными для большинства живых организмов. А все для дезинфекции тела, чтобы тебе было приятно жевать.

Сэм засмеялась над его странным юмором.

Дев застонал, когда она скользнула рукой вниз, к штанам, чтобы коснуться его члена. Он почувствовал энергию, хлынувшую сквозь него. О, да, это было так сладко. Завладев ее губами, он плотнее прижал ее бедра к своим.

— Разденься для меня, — прошептала она ему на ухо.

Дев воспользовался своей силой, чтобы освободиться от одежды.

Она сморщила носик, а ее глаза заблестели голодным удовольствием.

— А ведь в том, чтобы получить в любовники Вер-Охотника, определенно есть преимущество, да?

— Женщина, ты и представить себе не можешь.

Взяв его в руку, Сэм тихо и оценивающе присвистнула:

— Ты даже сложен как медведь.

Он рассмеялся над ее каламбуром.

— Даже понятия не имеешь. Ты не узнаешь, что такое любовь, пока не займешься ею с Вером.

— Я думала, катагарцы не любят, когда их называют Верами. — Катагарцы были звериной ветвью расы Вер-Охотников. Как и Фанг, они были животными, которые могут принимать человеческую форму, и, по сути, вообще не хотели называться людьми. Многие воспринимали это как тяжелейшее оскорбление.

— Я не катагарец, — Дев опустил защиту, показывая ей родовой символ, располагавшийся на одной стороне его лица. Его ни с чем не спутаешь, и он отмечал Дева, как одного из сильнейших представителей своего вида. Как Стража. — Я аркадианец.

— Он великолепен, — произнесла она, очертив узор метки Стража кончиками пальцев. — Зачем ты ее прячешь?

Дев отвел взгляд, когда на него нахлынули старые воспоминания. Из-за того, что мать была катагаркой и презирала аркадианскую ветвь своего народа, в период полового созревания он принял решение скрывать от нее свою природу, равно как и от всего остального мира.

Теперь она была мертва…

— Привычка. Все считают Пельтье катагарцами. Я позволяю другим заблуждаться. Ни за что не стану пытаться просветить близоруких, ограниченных болванов, которые попадаются в нашем баре.

Сэм нахмурилась, услышав в его голосе недосказанность. Впервые ей захотелось получить возможность заглянуть в него и понять, что же причиняет ему такую боль.

— Ты и меня причисляешь к этой компании?

— Вовсе нет. Ты же не пыталась убить меня из-за того, что я не… по крайней мере, пока не пыталась.

Она пробежала голодным взглядом по его смуглому телу. Каждая мышца являлась примером мускулистого изящества и совершенства. Воплощением мужественности и сексуальности. Его грудь была усыпана золотыми волосками. Не слишком густо, ровно столько, чтобы выглядеть мужественно и притягательно. Боги, как же она скучала по мужскому прикосновению, по близости с таким, как он.

Какая-то часть нее все еще опасалась касаться Дева, страшась, что ее способности дадут о себе знать, но другая часть отчаянно в этом нуждалась. Хотя бы на некоторое время.

— Не любишь неискренних людей, да?

Он прищурился, глядя на нее:

— Читаешь мои мысли?

— Нет. Это следует из твоих слов. Говорю же, я не могу прочесть твои мысли прямо сейчас, и не знаю, почему.

Он самодовольно ухмыльнулся.

— Чтобы прочесть их прямо сейчас, не нужно сильно стараться. — Дев одарил ее знойным взглядом.

Сэм смеялась до тех пор, пока он не погрузил пальцы в ту ее часть, которая жаждала его больше всего. Ноги стали ватными.

— Ко мне столетиями никто там не прикасался. — Она ахнула, осознав, что произнесла это вслух.

Дев не моргнул и не остановился, посмотрев на нее. Грешный огонь загорелся в его глазах, когда он поцелуями стал прокладывать себе путь вниз по ее телу. Он задержался, чтобы облизнуть ее груди. Струи жгучего удовольствия омывали Сэм, пока Дев продолжал дразнить ее своими пальцами.

Затем, очень медленно, он продолжил спускаться, пока не заменил руку своими губами.

Сэм пришлось упереться одной рукой о стену для поддержки, когда ее тело вздрогнуло и изогнулось в ответ на его умелое прикосновение. Прежде чем она успела сделать еще один вдох, Сэм испытала один из сильнейших оргазмов в своей жизни, оргазм, затронувший каждую клеточку ее тела.