Алисон Ноэль - Темное пламя

Я словно приросла к месту. Бежать нет силы. Внутри кипит чудовищная жажда: видеть его, быть с ним. Мною правит мерзкий узурпатор, словно и не было сегодняшнего чудесного вечера.

Зверь пробудился и требует пищи. Бесполезно рваться прочь отсюда, пока не поздно, — потому что поздно.

— Надо же, кого я вижу!

Роман возникает в дверях, сверкая зубами и золотом кудрей, не сводя с меня горящих глаз.

— Какая-то ты… вся на взводе. Ничего не случилось?

Его поддельный британский акцент обычно меня неописуемо бесит, а сейчас кажется до того соблазнительным, я едва сдерживаюсь, чтобы не броситься к Роману, забыв обо всем. Внутри продолжается эпическая битва: я сражаюсь против странного, чуждого ритма.

Роман смеется, откинув голову назад и демонстрируя татуировку в виде уробороса. Змеиные кольца то сворачиваются, то разворачиваются, крошечные глазки ловят мой взгляд, а длинный узкий язык манит подойти ближе.

И вопреки всему, что мне известно о добре и зле, о бессмертных и злодеях, я делаю шаг вперед. Потом еще один, и еще. Глаз не могу отвести от Романа — великолепного, потрясающего Романа. Кроме него, мне никто не нужен. Где-то в глубине все еще бьется бледный проблеск меня-прежней, кричит, умоляет, чтобы его услышали… Как же! Вскоре его окончательно заглушает поселившийся во мне всепобеждающий пульс.

Имя Романа готово сорваться с губ, он так близко, что я вижу фиолетовые крапинки в его глазах, ощущаю прохладу его кожи.

— Я знал, что ты придешь. — Роман улыбается, неторопливо оглядывает меня и запускает руку в спутанные волосы. — Добро пожаловать на темную сторону Эвер! Я думаю, тебе здесь понравится.

Его смех окутывает меня восхитительным морозным объятием.

— Неудивительно, что ты бросила нудного старикашку Деймена. Я был уверен, что рано или поздно он тебе надоест. Бесконечное ожидание, грусть-тоска, кошмарное самокопание… Я уж не говорю о вечных потугах «творить добро». — Роман морщится, словно ему даже думать об этом противно. — Как ты его терпела столько времени? И ради чего? Мне больно тебя расстраивать, золотце, но грядущая награда на небесах тебе не светит. Твое будущее — здесь. — Он притопывает ногой. — На земле, и только. Так зачем зря тратить время? Наслаждение надо хватать обеими руками, не откладывая. Ты и не представляешь, Эвер, какие наслаждения нам подвластны… По счастью, я не обидчив. С удовольствием буду твоим наставником. Итак, золотце, где начнем — у тебя или у меня?

Его пальцы скользят по моей щеке, по плечу, спускаются ниже, вдоль свободного ворота платья. Прикосновение ледяное в буквальном смысле слова, — и все же я подаюсь навстречу. Закрыв глаза, погружаюсь в ощущения, мысленно умоляю дотронуться еще, продвинуться ниже, я готова на все, чего бы он от меня ни потребовал…

— Эвер? Это ты? Что за нафиг?!

Оглядываюсь — позади стоит Хейвен. Ее глаза мечут молнии. И гнев ничуть не утихает, когда Роман со смехом отталкивает меня — так легко и небрежно, словно я для него ничего не значу.

— Я тебе говорил, золотце, что она прибежит!

Он окидывает меня взглядом — дрожащую, мокрую, как мышь, настолько обезумевшую от вожделения, что мне больно смотреть, как его рука ложится ей на талию.

Они поворачиваются ко мне спиной и уходят в дом.

Доносятся слова Романа:

— Ты же знаешь Эвер. Ей всегда неймется.

Я бегу.

Мелькают кварталы, прохожим я кажусь стремительным размытым пятном. Мне безразлично, какой меня видят, что обо мне думают. Главное — избавиться от ужасного захватчика, вернуть себя-прежнюю.

Джуд как раз собирается запереть дверь магазина, когда я врываюсь внутрь, чуть не сбив его с ног.

— Помоги мне! — Я стою перед ним, задыхаясь и надсадно хрипя, похожая на сломанную заводную игрушку. — Мне больше некого попросить!

Он оглядывает меня, сощурив глаза и тревожно сдвинув брови, а потом ведет в заднюю комнату. Ногой выдвигает на середину кресло и жестом предлагает сесть.

— Спокойно, — приговаривает Джуд. — Дыши глубже. Не знаю, что у тебя стряслось, но все можно поправить.

Я мотаю головой, вцепившись в подлокотники, чтобы не вскочить и не кинуться обратно, к нему.

— А если нельзя? — Глаза у меня безумные, щеки горят, голос то поднимается почти до визга, то срывается. — Если ничего уже не поправить? Вдруг я… окончательно сломалась?!

Джуд обходит вокруг стола, падает в кресло и начинает крутиться туда-сюда, обстоятельно меня рассматривая. По его спокойному лицу ничего не прочтешь. Медленные, ритмичные движения постепенно и меня успокаивают. Я откидываюсь на спинку кресла, дышу ровнее и стараюсь сосредоточиться на его дредах, рассыпавшихся по футболке с цветным изображением Ганеши. [2] Ганеша — в индуизме дог мудрости и благополучия. Изображается в виде полного человека с головой слона и одним бивнем, восседающего на крысе (по другим версиям — землеройке или даже собаке). Количество рук разнится от двух до тридцати двух в зависимости от облика.

Мало-помалу начинаю снова чувствовать себя человеком.

— Извини, что я так ворвалась. Вообще-то я шла к тебе, чтобы отдать вот это. — Пошарив в сумке, протягиваю Джуду беленький пакетик. Пока он изучает содержимое, я поясняю: — То, что тебе прописали. Я купила раньше и хотела оставить у тебя на столе, а потом забыла.

Он кивает и, помолчав немного, спрашивает:

— Эвер, в чем все-таки дело? Ясно же, что ты не за тем сюда пришла, чтобы обсуждать мои лекарства. — Отодвинув таблетки в сторону загипсованной рукой, продолжает: — Между прочим, я не собираюсь их принимать. Мы с обезболивающим плохо сочетаемся — наверное, ты уже и сама заметила.

Джуд смотрит на меня, и я внезапно понимаю, что он помнит. Все-все помнит, и собственное признание в том числе.

Сжав губы, опускаю глаза, мну пальцами подол платья.

Говорю для проформы:

— Может, хоть антибиотик примешь? Ну, чтобы не было воспаления…

Он забрасывает ноги на стол, скрестив лодыжки, и щурит потрясающие зеленые глаза.

Давай пропустим вводную часть и сразу перейдем к сути. Что с тобой происходит?

С глубоким вздохом разглаживаю на коленях платье и нерешительно встречаю его взгляд.

— Я правда шла сюда с таблетками, а по дороге… Случилось кое-что… И я…

Запинаюсь, уставившись на Джуда. Хватит тянуть, а то у него в конце концов лопнет терпение!

— Кажется, я нечаянно привязала к себе Романа.

Джуд очень старается не разевать в изумлении рот и все-таки разевает.

— Вернее, я себя привязала к Роману. Не специально! Хотела наоборот, потом попробовала исправить — вышло еще хуже. У меня, конечно, нет никакого права тебя просить о помощи, просто больше некого.