Линда Ховард - Инферно

— Огонь вроде как прошел по потолку, оказавшись позади нас, и мы очутились в ловушке.

— Вы не хотите присесть? — спросил он, прерывая череду вопросов. Учитывая то, как она дрожала, возможно, решил, что лучше усадить ее прежде, чем она упадет.

Возможно, она и сама так думала, если не имелось в виду присесть на асфальт, покрытый мусором от пожара и залитый ручейками почерневшей от сажи воды. Очевидно, он имел в виду присесть где-то еще, и она не возражала бы, если бы чувствовала себя в состоянии преодолеть границы того места, на котором находилась сейчас. Она покачала головой:

— Я в порядке. Просто промокла, мне холодно, и я еще не пришла в себя.

Если бы существовал конкурс ложной бравады, она только что выиграла бы главный приз.

Он пристально посмотрел на нее, затем, очевидно, решил, что ей виднее, нужно ей присесть или нет. Так или иначе, он предложил, а значит, сделал что мог.

— Что вы делали?

Лучше не говорить ему, будто ей казалось, что ее окружало некое энергетическое поле. Это не «Звездные войны», и он вряд ли поймет. Лучше не говорить и того, как она чувствовала холодный бриз в волосах. Наверняка ее накачали наркотиками — другого объяснения быть не могло.

— Мы ничего не могли сделать. Мы оказались в ловушке. Я помню, как мистер Рэйнтри сыпал проклятиями. Помню, как стала задыхаться и оказалась на полу. Затем подоспели пожарные и вынесли нас из здания.

Для большей правдоподобности она опустила ряд событий, о которых помнила, но, разумеется, они не могли находиться в вестибюле слишком долго. Никак не дольше тридцати секунд. Воображаемое силовое поле не могло сдерживать настоящую жару и дым. Наверняка пожарные находились поблизости все это время, просто она пребывала в такой панике, что не заметила их.

Было что-то еще. Возможно, то волнующее, мимолетное воспоминание, за которое она не смогла ухватиться. Произошло что-то еще. Она это знала. Просто не могла вспомнить, что именно. Может, после того, как она примет душ и вымоет голову (несколько раз), поспит двадцать или тридцать часов… Возможно, тогда она вспомнит.

Детектив бросил взгляд через ее плечо, затем захлопнул блокнот:

— Вам повезло, что вы живы. Вас осмотрел врач?

— Да, я в порядке.

Медик изумился ее идеальному состоянию, но этого она детективу не сказала.

— Полагаю, мистер Рэйнтри пробудет здесь еще некоторое время, но вы можете идти. У вас есть номер телефона, по которому вас можно застать в случае, если у нас возникнут вопросы?

Она хотела спросить «Какие?», но вместо этого ответила:

— Разумеется, — и дала ему номер своего мобильника.

— Это местный?

— Нет, мобильный.

Имея возможность носить телефон с собой, она не утруждала себя установкой постоянного номера телефона. Зачем, если мобильная связь работает в нужном регионе?

— Местный номер есть?

— Нет, это все. Простите. Не видела смысла проводить местный, пока не решу остаться.

— Ничего. Спасибо за сотрудничество.

Он коротко ей кивнул в знак признательности. На миг ей даже стало легче, и Лорна сумела выдавить из себя слабую улыбку, когда он, повернувшись, направился к другому детективу. Но улыбка быстро потухла. Она была опустошенной и грязной. Сильно болела голова. Теперь, когда детектив Харви с ней закончил, она пойдет домой.

Лорна попыталась. Сделала несколько попыток уйти, но по какой-то причине не могла заставить ноги сдвинуться с мертвой точки. Ее охватила ярость. Она прошла здесь всего несколько минут назад, и не было ни малейшей причины, по которой не смогла бы пройти снова. Просто чтобы проверить, способна ли вообще еще двигаться, она сделала шаг назад, в сторону Рэйнтри. Никаких проблем. Все ее конечности двигались как положено.

Эксперимента ради она сделала шаг вперед и вздохнула с облегчением, когда ноги подчинились ей. Она явно переутомилась, если такое простое действие, как ходьба, вызывало у нее затруднения. Снова вздохнув, она начала было делать следующий шаг. И не смогла. Она не могла идти дальше, словно кончилась цепочка, на которую ее пристегнули.

У нее мурашки по коже поползли от ужаса. Это приводило в бешенство. Наверняка он ее загипнотизировал, но как? Когда? Она не помнила, чтобы он говорил ей: «Ваши веки тяжелеют», и, кроме того, она не сомневалась, что так гипноз не работал. Человек должен расслабиться. Нельзя что-то внушить против воли, как это показывают в фильмах.

Лорна пожалела, что у нее нет часов, — так она могла бы заметить несоответствие в течение времени с того момента, как она вошла в офис Рэйнтри, и до той минуты, когда раздался сигнал тревоги. Ей следовало выяснить, во сколько это произошло, потому что время заката она примерно знала. В его офисе она пробыла около получаса. Так ей казалось. Уверенности не было. Те фантазии могли занять больше времени, чем ей представлялось.

И все же, независимо от того, каким образом, движения ее он контролировал. Лорна это знала. Он сказал ей: «Оставайся со мной», и она осталась, даже перед лицом огня. Он сказал ей: «Не уходи далеко», и она оказалась способной отойти лишь на малое расстояние, и ни шагу дальше.

Она оглянулась и увидела, что он стоит в относительном одиночестве, очевидно уже ответив на все вопросы детектива. Он смотрел на нее с мрачным выражением лица. Губы его двигались. Учитывая весь шум, услышать его она не могла, но весьма отчетливо прочла по губам его слова.

Он говорил ей: «Подойди ко мне».

Она пошла. Не могла остановиться. Ее голову покалывало, а тело покрылось мурашками, но она шла, и ноги ее двигались автоматически. Глаза расширились от страха. Как он это делает? Впрочем, как не имело значения; факт в том, что он это делал. Если она не в силах управлять собой и ею управляет он, это могло привести к крайне нежелательным последствиям.

Лорна даже не могла позвать на помощь, потому что никто бы ей не поверил. В лучшем случае люди решат, что она наркоманка или ненормальная. Все симпатии были бы на его стороне, ведь он только что лишился своего казино, средства к существованию; не хватало ему еще сумасшедшей, обвиняющей его в том, что он якобы каким-то образом контролирует ее действия. Лорна представляла себе, что будет, если она закричит: «Помогите, я иду и не могу остановиться! Это он меня заставляет!»

Здорово! Так бы оно и сработало. Против нее.

Он мрачно, самодовольно улыбнулся ей уголком рта, глядя, как она приближается. И это взбесило ее окончательно. Злиться оказалось приятно; ей не импонировала роль беспомощной жертвы. Хоть здравый смысл и не позволял ей поднять шум, она все же таращила на него глаза, и выражение ее лица оставалось испуганным, хотя видно ли это было за слоем сажи и грязи, сказать трудно. Она держала правую руку прижатой к боку. Слегка согнув локоть, напрягла мускулы спины и плеча. Подойдя к нему достаточно близко, чтобы поцеловать, она направила апперкот прямо в его подбородок.