Дылда Доминга - Изоморфы

— Еще подобные сны были? — спросил он.

— Нет, — решительно помотала головой Саша.

— А Гай?

— А что Гай? — ощетинилась Саша.

— Я думаю, его появление здесь не случайно.

— Не случайно? Не смеши. Как он мог проследить меня от Стеффи до меня?

— Кто знает, — Костя запустил руку в волосы, — мы слишком мало знаем о… реберфах.

Саше стало приятно оттого, что он больше не называл ее племя гадким словом.

— Но, если даже так, зачем бы ему гоняться за мной? — резонно заметила Саша и тут же покраснела, вспомнив их любовные игры.

— Я не думаю, что из-за любви, — отозвался Костя, стараясь не смотреть на нее. — Скорее, ему что-то от тебя нужно.

— Но что? Я ведь с точки зрения реберфов неполноценна.

— Может, благодаря этому у тебя есть то, чего нет у них. Я не знаю, — вздохнул он.

— У тебя слишком богатая фантазия, — покачала головой Саша, думая о том, что во многом идеи Кости были не лишены смысла. Саша сама не верила, что Гай помчался за ней из-за любви или секса, хотя ей бы это, конечно, польстило. Все-таки, в этом отношении Костя, скорее всего, не ошибался, и Гаю что-то было нужно от нее. А может, от ее отца? Вернее, матери, Тинни-Винни. Но Саша тут же отмела эту идею, как самую дурацкую. Гай пытается вернуть себе старого возлюбленного, закрутив романчик с его незаконнорожденной дочерью. Сколько лет Гаю? — впервые задумалась Саша. Он выглядел немногим старше ее, а судя по рассказам, так был едва ли не ровесником ее отца-матери.

— А ты не знаешь, сколько живут изоморфы? — спросила она у Кости.

— Реберфы, — поправил ее он, усмехаясь.

— Вот черт, реберфы, — исправилась она. — Это ты меня научил плохим словам.

— Ты быстро учишься, — пожал он плечами. — А что касается твоего вопроса, думаю, вечно. Пока что-нибудь не случится.

— Как это — вечно? — изумилась Саша.

— Тела изнашиваются, но они ведь не привязаны ни к какому конкретному телу, то есть вы, так что… — он сделал пространный жест рукой.

— Перепрыгнул в следующее, хоть в младенца, и живи дальше — ты это хотел сказать?

— Что-то вроде того, — согласился Костя.

Саша потрусила головой, пытаясь хоть как-то утрамбовать полученную за последнее время информацию.

— Теперь ты меня сдашь этой вашей организации? — прямо спросила она Костю.

— Я обязан сообщать о новых реберфах, — произнес он.

— Чудно, — вздохнула Саша, — а тогда обо мне непременно узнает кто-то из других реберфов — и мне крышка.

— Почему крышка? — удивился он.

— Гай сказал, что они устраняют дикарей, как угрозу. Для них я — дикарь, Костя, угроза.

— Из-за того, что ты не контролируешь процесс, — догадался он.

— Да, верно, я даже не знаю, как все происходит.

— Ты обязательно поймешь, — сжал он ее руку, словно пытаясь поддержать.

— Что это, ты утешаешь убийцу?

— Я верю тебе, — произнес он, еще раз пожав ей руку. — Я знаю, что ты не убийца. Ни тогда не была ею, ни теперь.

— Тебе нравилась Стеф? — неожиданно спросила Саша.

— Да, — ответил он, — было у нее что-то такое в глазах, вот как у тебя, — и улыбнулся.

— Подхалим, — легонько пнула его Саша и поняла, что ей приятно касаться его, говорить с ним, делиться мыслями, ощущать его поддержку.

— Я обязан, но не сообщу о тебе, — проговорил он, глядя Саше в глаза.

— Спасибо, — она сжала его руку в ответ. Она знала, что это катастрофически мало после того, что он сделал, но это было все, что она могла ему сейчас дать.

Коэн приземлился в Шипхоле, и оттуда машина с шофером забрала его в пригород Амстердама. Он постарался закончить официальную часть как можно скорее и уединился с Ван дер Хорном, главой их центрального европейского отделения, в кабинете. Хорн тут же достал бутылочку старого виски и заманчиво расположил ее на столике рядом с креслом Коэна, удобно устроенным возле большого камина.

— Хорн, вы пытаетесь меня задобрить? — не скрывая своего удовлетворения, поинтересовался Коэн.

— Что Вы, господин Коэн, мы просто всегда рады гостям, — тут же отозвался Хорн.

— Чем мы можем быть Вам полезны на этот раз? — осторожно поинтересовался он.

— Мне нужны контакты в полиции, — ответил Коэн, откупоривая бутылку и наливая виски в стакан.

— Считайте, что они у вас есть, — Хорн улыбался, как хитрая лисица. Коэн вынужден был держаться с ним настороже, потому что в присутствии голландца всегда опасался удара в спину. И если кто сейчас в организации и мог метить на его пост, то это был Ван дер Хорн.

— Машина с шофером, — невозмутимо продолжал Коэн, — и пара помощников.

— Будет сделано, — отсалютовал ему своим стаканом Хорн. Он никогда по-настоящему не наслаждался виски, но пил всегда то же, что и гость, из уважения или желания показать, что он разделяет вкусы собеседника.

— Как у вас дела, Хорн? — для проформы поинтересовался Коэн.

— Вы же знаете, — вновь улыбнулся тот, — что наш единственный подопечный удалился в сферу влияния вновь созданного восточного филиала. Не понимаю, что он там забыл, — добавил Хорн, испытывая явное презрение к славянам.

— Вот это, я надеюсь, и выяснит Дюпре, — ответил Коэн, делая еще один небольшой глоток.

— Дюпре? — искренне поразился Хорн. — Он уже дорос до оперативной работы? — с издевкой поинтересовался он.

— Мой дорогой друг, — заметил Коэн, — Вы прекрасно знаете, насколько молод наш восточный филиал, и я счел просто необходимым присутствие там опытного наставника.

— О, да, — не особенно церемонясь, заметил Хорн, — по крайней мере, одна общая черта у них уже есть.

— О чем вы? — поощрил его Коэн.

— О пьянстве, конечно. Даже в нашем центре уже наслышаны о подвигах Дюпре.

— Не будьте предвзяты, Хорн, — предупреждающим тоном заговорил Коэн, и хозяин притих. — Ведь Вас никто не называет наркоманом, несмотря на страну, в которой вы живете.

— Вы прекрасно знаете, что это чистой воды политика, привлекающая туристов, — завелся Хорн. Защита чести его страны всегда была для него больной темой, и Коэн внутренне порадовался, что знал хотя бы одно его слабое место.

— Успокойтесь, Хорн, я не имею в виду лично Вас, — заметил он. — Впрочем, уже поздно, и мне следует отправиться спать, потому что завтра нас всех ждет напряженный день.

— Могу я поинтересоваться, что именно собирается отыскать здесь господин глава? — спросил Хорн.

— О, мой дорогой, не надо умалять свои способности, — отозвался Коэн. — Вы и так, я уверен, все узнаете от своих осведомителей. Но позвольте мне такую роскошь: пусть хотя бы пару часов это останется для Вас загадкой.

Хорн кисло улыбнулся в ответ, но больше ничем своего разочарования не выдал.

— Чертов голландец, — произнес Коэн, запирая дверь своей комнаты.

— Чертов бритиш, — сказал Хорн, выплескивая остаток виски из своего стакана в огонь.