Ирина Гоба - НеМир

Слышу звук открывающейся двери. Хорошо, что я положила полотенце на бортик, а не оставила его на крючке. Благодаря этому, успеваю завернуться в него, отстранившись от воды.

Шторка уходит в сторону… Рэд не выпускает ее из руки (должно быть, на тот случай, чтобы задернуть ее по первому моему требованию — или мне просто хочется расценивать это именно так )… Я что-то медленно соображаю… Мне же надо сказать что-то приличествующее моменту, я же издаю лишь жалкое «привет» ( вообще-то, это было скорее «п-п-рив-вет» заикающегося по жизни человека) . Рэд (в данный момент к эпитету любимый присоединяю бесцеремонный) продолжает смотреть мне в глаза. Ну почему по моему лицу все так легко читается, а по его лицу понять вообще ничего невозможно? Я говорю очередную глупость:

— Прости, я увлеклась — вечно забываю, что у нас здесь одна ванная.

Не ванная, а целый комплекс сантехнического оборудования с душем, мини-бассейном, унитазом и огромным, монструозного вида, умывальником .

Выключаю воду и поспешно поднимаю ногу, чтобы вылезти из душевого поддона:

— Все-все, я уже закончила — душ свободен.

Рэд, наконец, открывает свой рот:

— Бэмби, я хотел присоединиться.

— А-а-а… как мило…

Это я сказала? Ой… кто-нибудь, дайте мне машину времени — я хочу забрать свое как мило назад (это я мысленно простонала).

Рэд ухмыляется (хорошо еще, что не насмешливо), и легко подхватывает меня за талию, чтобы поставить перед собой:

— Но, я, кажется, опоздал.

— А-га.

Нет, ну я закончу, наконец, со своими идиотскими репликами?

Рэд обнимает и целует меня. Чем глубже поцелуй, тем сильнее он прижимает меня к себе. Ему явно мешает моя рука, поддерживающая края полотенца. Он пытается снять с меня мою руку, но я не даю ему такой возможности.

— Любимая, почему? — спрашивает, и начинает исследовать губами местечко возле мочки уха.

А-х-х как хорошо … так хорошо, что у меня в прямом смысле подгибаются коленки:

— Здесь много света.

Рэд спрашивает:

— И что? — Возвращается к тому же местечку.

Мне не удается сдержать тихие постанывания, но, сквозь них, мне удается промямлить:

— Ты… не… получишь… эстетическое наслаждение… поверь…

Он слегка зарычал и спросил:

— Бэмби, твоя кровать… она — больше и ближе, да?

С каких это пор мой муж задает вопросы, подразумевающие очевидные ответы?

— Да.

…Как оказалось, вся соль вопроса была в его многозначительном «да».

Я понимаю это, когда, после моего однозначного «да», он медленноберет меня на руки, медленнонесет к кровати, медленноукладывает на нее (напоминаю ему: «Рэд, свет») и медленно, прежде чем выключить его, раздевается передо мной ( бесстыдник , но, должна признаться, красивый безупречный бесстыдник)…

На этом все медленнозакончились. Потом все было быстро, захватывающе и несдержанно…

В то время, как все мои усилия направлены на то, чтобы восстановить свое дыхание, Рэд, не прерываясь, целует мою шею, щекочет ее языком, покусывает мне мочки ушей. Потом, отрывается и очень нежно говорит:

— Бэмби?

Я не уверена, что уже способна составлять из звуков слова, поэтому молчу. Рэд заворочался (обеспокоено?) рядом со мной:

— Любимая, прости, что так набросился на тебя.

Молчу уже по другой причине — когда это ты на меня набросился?

— Я тебя напугал?

Какой вопрос — такой ответ:

— Не больше, чем обычно.

Он прижимает к моим губам свою улыбку… и встает с кровати. Еле сдержалась, чтобы не остановить его словами «я же пошутила». Слышу его шаги, щелканье выключателя, и рефлекторно прикрываюсь одеялом. Мой же бесстыдник стоит во всей красе, ни капли не смущаясь своей наготы (а чего ему смущаться? он же — совершенство… и, как, все-таки, хорошо, что он — мое совершенство). Рэд что, видит восхищение на моем лице? Наверное, да… к чему же еще отнести это осуждающее покачивание головой?

— Бэмби-Бэмби…

Захотелось огрызнуться «я уже почти три месяца как Бэмби», но это желание пропадает по мере приближения Рэда ко мне. Он присаживается рядом, и начинает ласково, едва касаясь моей кожи, пальцами очерчивать мои скулы, лоб, нос, губы… подбородок:

— Я не знаю, кого больше винить в твоем отношении к своей внешности… твою врожденную стыдливость… или себя, не способного толком проявить свои чувства, не способного вслух описать своей любимой женщине ее красоту?

В моей голове такая каша… что он сейчас сказал про красоту любимой женщины ?… У него что, есть красивая любимая женщина?…

Бэмби, взяла себя в руки, спрашиваем без слез в голосе, спрашиваем и помним про гордость:

— Она очень красивая?

Рэд широко счастливо улыбается:

— Очень.

Ладно, слезы уже в углах моих глаз, но прогнать их из голоса мне, все-таки, удается:

— И как ее зовут?

Мой муж широко распахивает глаза и тупо смотрит на меня:

— Б-б-эмби…

Не буду плакать, не буду плакать :

— Что Бэмби?

У Рэда что-то щелкает в голове, он недоверчиво смотрит на меня, но озвучивает это свое озарение:

— Еезовут Бэмби. А ты что, решила, что я говорю о ком-то другом?

Я не выдерживаю и шмыгаю носом. Рэд притягивает меня к себе за плечи, и я укладываю ему на плечо свою голову, млея от ощущения его, ласкающих мою спину, рук.

— Глупая моя любимая девочка… О чем ты только думаешь? Как ты вообще могла подумать, что в моем сердце есть место для кого-то еще, кроме тебя? Ты — моя единственная любовь. Солнышко, поверишь ли ты мне, если я скажу, что по причине… э-э-э… не важно по какой причине… что до встречи с тобой, я не мог ничего чувствовать? Совсем ничего… я ощущал только пустоту. Бэмби, тебе каким-то образом удалось возродить во мне давно утраченную способность испытывать чувства. Любимая, ты только дай мне немного времени, ты только потерпи чуть-чуть, и я обязательно научусь правильно проявлять свои чувства к тебе, и еще я обязательно научусь говорить тебе правильные слова, те слова, которые должен говорить своей женщине безумно влюбленный в нее мужчина…

Я поворачиваю голову, чтобы покрыть его плечо поцелуями, и серьезно говорю:

— У тебя это уже неплохо получается.

Рэд подтягивает меня к изголовью кровати и усаживает в подушки. Потом устраивается рядышком, пропуская руку мне под плечи.

Мне так уютно лежать у него на груди, так приятно вдыхать его запах, так хорошо ощущать его пальцы, теребящие мои волосы, что я вдруг начинаю плакать от умиления:

— Рэд…

— Что, моя хорошая, ну что ты, не надо плакать…

Поднимает к себе мое лицо, и осушает поцелуями мои глаза.

— Рэд, я так испугалась сегодня…