Алиса КЛИО - Немир

© Алиса КЛИО, 2021

ISBN 978-5-0051-7491-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всё происходило во тьме.

Сначала казалось, будто в этой комнате ничего не было.

Но вот луч света скользнул из маленького окошка наверху и упал на страницы книги. И кто-то выступил из тьмы.

И началось…

– Книгу следует раскрывать с начала, – зазвучал чей-то голос. – Ты разве об этом не знал?

– А тебе что за дело? – равнодушно проговорил человек-из-тьмы, – Я готов читать с этого места.

– Читать книгу с середины – всё равно, что родиться посередине собственной жизни. И потом, то, что не имеет начала, не имеет и конца. Ты хочешь, чтобы эта книга была бесконечной?

Человек собирался ответить, но осознал, что ответа не ждут. Голос заструился под потолком комнаты, набирая силу, и стало ясно, что никакими аргументами его не остановишь.

– Хочешь, чтобы твоя жизнь была бесконечной?

Человек по-прежнему молчал.

– Хочешь, чтобы этот мир…

– Хватит!

Человек глубоко вздохнул и поднял глаза к окну. Свет обрисовал его руку, протянутую над страницами книги. Решение было принято, но где-то в глубинах души, как подводные течения, ещё шевелились упрямые щупальца страха и недоверия.

– Да понял я, понял, – сказал он, криво усмехаясь, – главное – то, что мы выбираем и как потом из этого выбираемся, правда? Такой вот каламбур.

– Да, – печально произнёс голос ниоткуда, – хотел бы и я уметь смеяться. В мире, где всё зависит только от воли Творца, где каждое его движение, каждое слово…

– Неужели? Ну, так произнеси это слово. Хотя бы одно.

Комната будто съёжилась, сгущая мрак, и голос поспешил затеряться в её расплывчатой неопределённости. Но человек-из-тьмы по-прежнему ждал. Странно, что даже напрасная, отчаянная надежда продолжает жить и настойчиво терзать уставший разум – будто знает, что ему со всем его мощным арсеналом никогда не дотянуться до её хрупкого тельца.

Молчание становилось многозначительным.

Человек вздохнул. Что ж, попробовать стоило.

– Знаешь, тебе повезло, что выбор за мной. Вот, – он перевернул страницы на начало, – Получи. Доволен теперь?

– Конечно, доволен! Иначе и быть не могло. Люблю, когда всё правильно.

– Если бы не ты, я бы всё сделал по-своему.

– Если бы не я, тебя бы здесь не было. Почитай мне вслух.

Человек склонился над книгой и, уступая просьбе невидимки, принялся читать ровным спокойным тоном, радуясь, что ничто не выдаёт его волнения в те моменты, когда он, словно прозревая, догадывается о том, что ждёт его на следующей странице. Потому что невозможно, чтобы он знал заранее. Невозможно, и это утешает.

Он был таким же, как все, обычным жителем Настоящего Мира.

Ленни Мант у ер родился и вырос в городке на побережье залива. Городок был такой маленький, что обходился без собственной истории, написанной на гербовой бумаге и заверенной Главной Печатью, как у всякого уважающего себя населённого пункта. Даже писателя, способного сочинить такую историю, нечем было сюда заманить, – почему-то романтика здешних мест прельщала только торговцев да разных дел мастеров. Сам городок состоял из нескольких улочек, сходившихся к центральной площади, где располагались рынок, аптека, государственные учреждения и библиотека. Последняя была самым внушительным зданием в округе, что говорило о том, что читатели, в отличие от писателей, в городке не переводились.

Ещё в детстве, рисуя цветными мелками на асфальте, Ленни изображал буквы алфавита. Не людей – люди не интересовали его настолько. У каждой буквы был свой стиль, характер и внутренний мир – за этим Ленни следил особенно тщательно. Неуверенной рукой он создавал набросок с натуры (позировала вывеска ближайшей овощной лавки), а затем украшал его затейливыми завитками и экзотическими цветами. Буквы разворачивались у него в целые картины, которые часто привлекали беспечное внимание сверстников – правда, ненадолго. Но Ленни не переживал: он не был тщеславен и не искал популярности; он даже не расстраивался, когда его рисунки погибали под струями дождя – новые вырастали, будто подснежники, на ещё влажном асфальте. В общем, у Ленни был счастливый характер.

Помимо овощной лавки на площади были также мясная, бакалейная, булочная, парикмахерская и другие заведения, назначение которых Ленни узнал много лет спустя, зато уже сейчас он знал, как они звучат и пишутся. Как-то в один из дней ранней весны, когда моросил дождь, уже ставший постоянным спутником его занятий, алфавит закончился. Ленни завершил последнюю картину. Букву тут же размыло водой, но он не заметил. Взъерошенный и мокрый, он отряхнул руки и отправился домой.

Дождь продолжался, воробьи галдели на мокрых липах, родители, как водится, ничего не подозревали… Ленни зашёл в отцовский кабинет, где стоял книжный шкаф, и приступил к делу.

Неделями просиживал он теперь на стремянке, далёкий от земли, зато близкий к самой высокой полке, листая старые книги в потёртых переплётах – а именно в старых книгах, как известно, находится место абсолютно всему. Мама Мантуер умоляла его спуститься ниже, к литературе, более подходящей его возрасту. Всему своё время, отвечал Ленни – и возвращался к своему занятию. Засыпал он с книгой в объятьях; его курчавые волосы были усыпаны бумажной трухой.

Итак, Ленни любил книги… а книги любили его – во всяком случае, ничто не указывало на обратное. Пока.

Папа Мантуер грозился закрыть шкаф на ключ, но так и не выполнил угрозу. Сам редактор, он втайне радовался рвению сына. В городскую библиотеку Ленни ещё не допускали (по малости лет), и супруги Мантуеры в конце концов пожалели его и оставили всё как есть.

Ленни не сразу смирился со строгой чернотой и чёткостью линий, присущей напечатанному тексту. Ему казалось – буквы в книгах должны быть даже более красивыми и цветными, чем на рекламах и вывесках. Но скоро, овладев магией чтения, он смог наблюдать, как невзрачная вязь печатных знаков оборачивается высокими каменными замками, серо-стальными тучами, отражёнными в быстрых водах реки, заколдованными крылатыми деревьями-птицами, гневливыми зелено-чешуйчатыми рептилиями – драконами, выдыхающими пламя и заливающими его собственными слезами… слезами одиночества и отчаяния, поскольку никто никогда не целовал их сморщенные носы. Он прочёл о нарядных городках на игрушечных холмах, о рыцарях, гремящих железом на каменных мостовых этих городов, о принцессах, влюблённых сразу во всех рыцарей земли… Это было намного интереснее, нежели «Овощи» и «Отбивные» и куда увлекательнее, чем однообразные городские улочки с обычными гражданами, спешащими туда и обратно по своим обыденным делам.