Лиза Смит - Влечение

— А теперь…

Пропитанная вербеной сеть накрыла нас обоих, обжигая каждый дюйм кожи.

— Беги! — крикнул я, отпихивая Лекси в сторону.

Она перекатилась по полу, взялась за край скамьи. Когда она поднимала руку, то попала в столб света. Кожу не обожгло, дым не пошел. И Лекси вдруг исчезла, покинув место действия с вампирской скоростью.

Я поднял руки, пытаясь отвести сеть от лица; при прикосновении отравленных веревок я не мог сдержать крика.

Древний вампир вышел на свет — кожаные перчатки на руках и улыбка на бледном лице.

— Здравствуй. — Углы губ разъехались, открывая ряд крепких белых зубов и гниющие клыки. — Так… предсказуемо. Примчаться спасать даму в беде.

Мерзкий запах бойни обволакивал, как горячий ветер в августе: неизбежный, вездесущий и ужасный. Я рвался из сети, наплевав на ожоги.

Он издал смешок.

— Где же тот, кто всегда рядом с тобой, на расстоянии вдоха, как тень? Где твой брат?

Я сжал зубы. Насколько я знаю Дамона, он пьет третью бутылку виски, готовясь закусить девочкой или двумя.

Люций изучающее смотрел на меня — кажется, он принял молчание за браваду.

— Впрочем, неважно. В конце концов я доберусь и до него. Твой брат больше похож на настоящего вампира, чем ты, ничем не интересуется за пределами своего мирка, не собирается делать ничего хорошего. Пусть проживет немного подольше.

— Что ты собираешься сделать со мной? — Честно говоря, теперь, когда Лекси была в безопасности, за себя я не боялся. Я хотел только получить шанс убить его, лишить его возможности мстить и охотиться на людей. Но вербена высасывала из меня Силу, и я понимал, что, если я хотя бы дотронусь до древнего, это уже будет большой победой.

Он сгреб меня и перекинул через плечо, как будто я был не тяжелее мешка с перьями.

— Мои планы не слишком эффектны. — Он отнес меня в боковой придел. На полу все еще лежали розовые лепестки, высохшие до полной невесомости. Цветы в вазах завяли — после смерти невест все оставили как есть. — Но зато долгосрочны. Вампиры живут очень, очень долго. Без еды. Мучаясь веками, но все никак не умирая. — Когда он пожал плечами, сеть сдвинулась. — Может быть, в конце концов они и умирают. Никогда такого не видел, но думаю, мы проверим.

Он повернул налево, в укромный уголок часовни, остановился перед двойными дверьми — я внезапно в ужасе понял, что они вели в склеп. Хотя двери были вырезаны из массивного мрамора, Люций распахнул их без труда, вынул меня из сети и втолкнул в крохотную каменную комнату, где с трудом помещалась дюжина гробов.

Краткое мгновение я наслаждался ощущением холодного ветерка на обожженной коже.

А потом он прорычал:

— Когда жажда крови сожжет тебя изнутри и сведет с ума, я буду здесь. Буду слушать, смотреть и смеяться.

Я бросил последний взгляд на древнюю церковь, на яркий свет живого мира. Потом он захлопнул двери с таким грохотом, что тот явно дошел до небес, и я остался в глухой черноте.

Я бросился на двери всем телом. Они не шевельнулись. Пытаясь подавить крик, я обошел влажную, пахнущую плесенью комнату, ища какое-нибудь отверстие, секретный выход, хотя голос где-то в голове твердил: «Это склеп, Стефан! Единственный выход отсюда — смерть».

Я пробирался среди гробов и саркофагов. Даже в панике я отмечал резьбу и бронзовые петли. На одной из гробниц был вырезан портрет молодой девушки. У нее были огромные глаза и губы, изогнутые как лук. Я упал на рельеф, как будто мог обнять покоящуюся под ним девушку.

По крайней мере Лекси в безопасности. По крайней мере я проведу эти века, зная, что она где-то живет своей жизнью, защищенная моим кольцом. И может быть, может быть, она попытается найти меня.

— Так долго, — пожаловался я Лекси в тишине своей могилы.

И как будто по сигналу, двери склепа еще раз открылись, и изящная блондинка влетела внутрь, рухнув у моих ног.

— Лекси! — закричал я, а двери захлопнулись, снова оставив нас во тьме.

— Привет, — слабо сказала она, — рада встретить тебя здесь.

— Что ты здесь делаешь?

Лекси подняла бровь:

— То же, что и ты. Готовлюсь к долгой и очень болезненной вечности.

— Я имею в виду, почему ты не убежала? — Я изо всех сил сопротивлялся желанию взять ее за плечи и как следует потрясти.

— Конечно, я убежала, идиот. Но он ждал этого… и я даже не заметила, что он пошел за мной.

Я чувствовал, как она дрожит.

— Он появился из ниоткуда. — Ее голос сделался страшным. — Наверное, так чувствуют себя люди, когда встречают нас. Если мы выберемся отсюда, клянусь быть с ними милой. С людьми. А этот вампир… я хочу его убить.

Я положил руку ей на предплечье, успокаивая:

— Надеюсь, нам выпадет случай.

— Нам надо выбраться отсюда. — Она резко развернулась и выбросила ногу, ударив каблуком прямо в центр двери.

Дверь громко загудела, но не дрогнула.

Она еще раз ударила по двери с разворота. И еще раз. И еще раз.

Ничего не происходило.

— Вместе! — велела она.

На счет «три» мы ударили оба.

— Может быть, камень натерт вербеной? — предположил я.

— Вербена не сделала бы его прочнее, — угрюмо сказала Лекси. — Но есть другие способы запереть что-нибудь навеки. Как насчет стен?

Следующий час мы прощупывали белые стены, потолок и пол, замечая даже самые мелкие отверстия. Мы открыли гробы и перевернули тела в поисках чего-то, пригодного в качестве инструмента.

— Ни ножей, ни алмазных крестов, ни Библий в серебряном окладе, ни монет для Харона, ни амулетов. Ничего! — Я опустил руки.

— Не слишком-то это радостно, — только и сказала Лекси.

Через двадцать четыре часа в церкви служили. Мы слышали службу своим обостренным слухом. Служили молебен по Сазерлендам, по двум убитым невестам, по их гордым родителям… а заодно поносили двоих молодых людей, которые сделали это, сбежав с приданым. Убийцы, головорезы, мошенники, грабители…

Единственное так и не прозвучавшее обвинение — «демоны».

Но оскорбления не остановили нас — мы кричали.

— Помогите! — орал я. — Мы здесь, внутри!

Лекси визжала то же самое так высоко, что у меня чуть не лопались барабанные перепонки. В какой-то момент я услышал шепот Хильды:

— Вы ничего не слышите?

Мы воспрянули духом.

…и ничего. Служба закончилась, люди разошлись, и мы снова остались одни.

Лекси со вздохом вернула мне кольцо:

— Спасибо, — тихо сказала она, надевая его мне палец, — но, боюсь, теперь оно ни мне, ни тебе не пригодится.

Я крепко ее обнял и прошептал на ухо:

— Не сдавайся.

Слова эхом отдались в склепе, запертые в нем так же, как и мы.

В склепе без окон не было никакого способа отмерять прошедшие часы — даже под дверь не пробивались солнечные лучи. Дни превращались в недели, а может, и в месяцы. Казалось, что, даже если вечность закончится, перед нами будет новая.