Юлия Авдеева - Реквием по мечте

«Идеальная пара для Атана. — отметила Лесандрин и усмехнулась, удивляясь сама себе, — Тот тоже без своего плаща, словно голый».

Толпа загудела, словно пчелиный улей. Леся повернула голову и сосредоточилась, отгоняя рой разноцветных мушек, пляшущий перед глазами. Толпа расступилась, выпуская вперед двух громил, которые держали скованную по рукам Миладу. От оков на запястьях к стальному ожерелью, охватившему изящную шейку, тянулась тонкая, но от этого не менее прочная, цепь. Личико бывшей травницы было покрыто мелкими ссадинами и порезами, а под левым глазом расцветал синяк.

— Я думаю, что пришла пора снять маски и открыть избраннице правду! — Главная устроительница сего «праздника» решила вернуть внимание к своей персоне. Получалось слабо. Во всяком случае, должного эффекта ее слова, направленные в первую очередь на Лесандрин и Миладу, не принесли своих плодов. Толпа застыла скульптурной композицией, а Леся устало воззрилась на мучительницу. Та в свою очередь демонстративно распахнула плащ, повернувшись лицом к собравшимся, и одним легким движением руки сняла его, оставив лежать темной тряпкой у ног. Волосы главной персоны ярким пламенем горели в свете магических шаров.

— А я-то думала, и зачем столько времени лицо прятать? Теперь вопросов нет, я бы тоже не особо городилась. — Комментарий Милады разрезал тишину надвое. Охранники, приставленные к ведьмочке, не сговариваясь, послали по магическому импульсу в сторону Милады. Девушка согнулась в три погибели, сдавленно охнув и прикусив нижнюю губу.

— Зецкая, Зецкая… Мне искренне жаль тебя, — покачала головой Габриэль. — Чего ты добилась? Конечно, не спорю, место в Императорской лаборатории престижно, но, сама посуди, совсем скоро, весь мир будет лежать у моих ног. Да, в этом будет и ваша заслуга, только мертвым почести ни к чему.

Габриэль сморщила носик и мягко, словно успокаивая ребенка, продолжила:

— С силой богини, я получу все, что только душа пожелает. И никто, слышишь, никто и никогда больше мне не скажет, что я всего лишь зеркало! — Дочь Дора с каждым сказанным словом распалялась все больше, срываясь на крик. — Я больше никогда не буду серой, невзрачной пустышкой! А Самойлов будет валяться у меня в ногах! И я еще подумаю, оставлять ли ему его никчемную жизнь или нет. Хотя у него есть шанс реабилитироваться передо мной… Воспользуется ли он им? Посмотрим.

Габриэль резко повернулась к Лесандрин. Богатое бархатное платье густо-зеленого цвета нежно обнимало ее стан, мягко шуршало, касаясь пола.

— Владимир сам разработал этот план, милочка. Правда, он тогда не знал, кто избранница. Да и пока ты не стала вертеть перед ним своим куцым хвостом, тоже не особо переживал по тому поводу, что тебя придется убить. В тот момент для него была главной я. Я отправилась в общину, чтоб работать с ним бок о бок и присматривать за тобой. Правильнее сказать, я должна была подготовить тебя к ритуалу… А потом меня выкинули из игры. Самойлов решил, что он умнее всех и сможет обыграть даже папочку. А папочка любил его, словно сына. И даже раздумывал над тем, чтоб оставить тебя в живых. Как телесную оболочку на потеху любимому ученику! Только они забыли обо мне! Стали говорить, что я только отражатель, что переживают за меня, и мне не стоит совать свой носик не в те дела!

Лесандрин слушала Габриэль в полной тишине. Эта обиженная девочка смогла всех запугать, да только Лесе не было страшно. И, даже, не было больно. Она умерла. Слезы катились по щекам, впитываясь в алтарный камень. Наверное, это состояние и называют шоком? Душевная боль заглушила физическую. Да только, хорошо ли это?

— … Конечно, Владимир молод, силен, амбициозен. А я — позор для папеньки! У великого мага дочка — зеркало, отражатель, не больше! — Габриэль находилась на грани истерики. Лицо исказилось от крика и невыплаканных слез. Рыжеволосая девушка замолчала. Она обняла себя за плечи, трясущимися руками, и постаралась взять эмоции под контроль. Через минуту она заговорила намного тише и спокойнее.

— А ведь в том, что я такая, тоже виновата ты. И это не просто голословное утверждение. Понимаешь, Лесандрин, отец прятался от Святомира долго, очень долго. Когда он вышел из сна, то узнал, что магия умирает. Тогда он создал этот алтарь, на котором ты лежишь теперь. И стал молиться твоей матери. Богине Камире. Отец рассказывал, что в тот момент им и его людьми руководил страх за собственную жизнь. Ведь это очень страшно, когда из тебя по капельке утекает магия — сама жизнь. И Камира явилась к нему. Отец обрадовался, что скоро все закончится, но, как видишь, дождаться этого величия он не сумел. Он даже и предположить не мог, что так скоро закончит свой земной путь! А как он думал? Я всю жизнь чувствовала себя ущербной! Я все время была не нужна! А из-за чего? Из-за мирового равновесия, тьма их всех побери! Видишь ли, на одного вновь родившегося абсолюта, приходится одно зеркало. Ты сосуд с силой. Плюс еще люди с незначительным даром для компенсации такого количества обычных людей. Твоя матушка хорошо подготовила твой приход, но обсчиталась только в одном. Владимир — темный, и всегда будет служить на благо тьме. Даже если сам того не захочет…

— Что тебе надо от меня? — Леся набралась сил и громким шепотом перебила монолог Габриэль, — Ты хочешь убить меня, получить силу? Так приступай! Я не собираюсь жалеть тебя, так что не стоит стараться впечатлить меня сказками о трудном детстве.

— Надо же, какая похвальная самоотверженность, — прищелкнула языком Габриэль. — Подожди детка, чуть-чуть. Скоро начнем.

Двери ритуального зала распахнулись, словно от удара. На пороге возник запыхавшийся Владимир Самойлов.

— Не опоздал? — с легкой улыбкой на губах поинтересовался он. — Не злись Эль, я же успел.

Владимир подошел к Габриэль и приобнял ее за талию. Син вопросительно уставилась на него, но заглянув в его глаза, успокоилась. Милада бешеной собакой билась в оковах, но не могла произнести ни звука. Лесандрин закрыла глаза, пряча слезы.

— Видишь ли, Лесандрин, провести ритуал я сама не смогу. Его может провести только темный, — Габриэль наклонилась к уху Лесандрин и прошептала. — Это честь, умереть от руки любимого. Но, наверное, не особо приятная.

Габриэль гордо выпрямилась, с неприкрытым высокомерием и торжеством осматривая собравшихся. Владимир стоял за ее спиной и выглядел весьма довольным подобным ходом событий.

— Где книга, дорогая? — наклонился он к уху Габриэль. — Я думаю, что пора начинать. Вечерняя заря берет свое начало.

Владимир нежно поцеловал Габриэль в шею. От удовольствия у дочери Дора побежали мурашки по спине.

— Конечно, Владимир, сейчас принесут, — томно ответила она.