Вероника Мелан - Дрейк

Я улыбнулась шире и разжала ладонь. С зеленого прямоугольника на меня смотрел застывший профиль принцессы «Нури».

Победно билась в голове одна-единственная мысль: «Успела. Я успела».

Лежать, смотреть в темный потолок и улыбаться – я могла бы заниматься этим всю ночь.

Великолепное чувство – эйфория бегуна, победившего соревнования, триумф ученого, заслужившего Нобелевскую премию, аплодисменты тысяч зрителей за феерично исполненную арию – никак не желало спадать.

«У меня получилось! Получилось!»

Гордость переходила в экстаз, экстаз в бурную радость, радость в безудержное счастье и снова в распиравшую по швам гордость.

О том, что было бы, не сумей я добиться результата вовремя, теперь не хотелось даже задумываться. В том направлении виделся черный покосившийся крест и каркающие вороны.

Завтра я спокойно сдам тест, докажу свою профпригодность для дальнейшего обучения и буду прыгать по осенним лужам, улыбаться прохожим и радоваться их ответным улыбкам. Вот такой, именно такой (и не иначе) должна быть жизнь: интересной, искрящейся, наполненной трудом и приходящими следом победами! О такой жизни я мечтала с самого детства – своей собственной, насыщенной, там, где я – центр своей Вселенной, а не вечно летящий сквозь толпу астероидов осколок. И если раньше часто возникало желание примерить на себя чью-то судьбу, прожить и испытать чужие эмоции (будь то в книгах или фильмах), то теперь оно бесследно пропало. Почти что впервые, и это за двадцать шесть-то лет. Вон он, самый интересный фильм – мой собственный.

Вывернула во двор машина – льющий из динамиков хриплый речитатив отразился от бетонных стен, задрожали, проверяемые на прочность басами, оконные стекла. Примерно с минуту рэперская серенада мешала спать всему дому, а потом соседские нервы сдали: раздался недовольный мужской голос, забористый ряд матерков и напоследок звон разбившегося об асфальт стекла. Что-то зло выкрикнули в ответ; машина взвизгнула шинами по асфальту и скрылась за поворотом. Музыка стихла.

«О, времена, о, нравы!»

Я улыбалась, слушая ночной «концерт».

Если бы назавтра исчез Дрейк, вместе со своим миром и Нордейлом, жизнь моя все равно бы изменилась в корне. Теперь, обладая талантом к перемещению не только себя, но и грузов, можно было придумать, как заработать денег на жизнь. Приятно будет бросить наконец чертову контору, вильнуть по Танюшкиной привычке задом и сказать всем «Адьос!». И еще, наконец-то, путешествуя с деньгами в Праге можно купить чашку кофе. А то каждый раз без маковой росинки….

Возбужденные мысли еще долго кружили разноцветными светлячками, мешая уснуть.

Клетка была необычной, состоящей из светящихся в воздухе голубых линий, делившей пространство вокруг на ровные, размером с кулак, квадраты. И прикасаться к ней ни в коем случае не хотелось – весьма некстати вспоминался фильм «Обитель Зла», где такая попытка стоила герою на экране жизни. Чтобы не задеть ограждение, приходилось стоять, плотно прижав к телу конечности и не шевелиться. От странного запаха, исходящего от мерцающих прутьев, на затылке шевелились волосы.

По ту сторону клетки вот уже с минуту меня неприветливо рассматривали три мужских лица. Молча, недобро, со скрытой готовностью к действию, если вдруг внезапно возникший в их кабинете пленник решит выкинуть подозрительный трюк.

Кто же знал, в какой именно кабинет нужно «прыгать»? Мне казалось, что я представила тот же самый, который посещала неделю назад. Промашка вышла, однако. Перепугала незнакомых представителей Комиссии и до смерти перепугалась сама. Теперь чистая одежда, с особой тщательностью приготовленная с утра, насквозь пропиталась потом.

Резко открылась входная дверь – стукнулась о стену, впуская посетителя.

Дрейк решительным шагом вошел в кабинет, быстрым взглядом окинул клетку и стоящих у нее мужчин, затем бросил:

– Снять тревогу!

Затем сделал короткий жест – провел рукой сверху вниз, будто касаясь в воздухе невидимых точек – клетка рассеялась. Перестал дрожать воздух, исчез неприятный озоновый запах. Ноги мои к тому времени налились свинцом, отяжелели, будто бетонные сваи, хотя простоять в одном положении пришлось минуты две, не более, и двигаться с места отказывались.

– Ты, иди за мной, – приказал он мне. – Всем остальным вернуться к работе.

После чего развернулся и вышел из кабинета.

Несколько секунд ушло на то, чтобы убедить трепыхавшийся в панике мозг, что клетки больше нет (воображению казалось, что она просто стала невидимой, но не исчезла), после чего я, не говоря ни слова и не оглядываясь назад, вылетела из комнаты.

Он шел по коридору быстро, будто опаздывал на совещание. Звуки шагов скрадывал тонкий сероватый настил, ровный, без ворса. Я едва поспевала за серебристой спиной.

– Я ведь не знала! Думала, тот же самый кабинет. А куда было идти? В парке я долго ждала, ваш местный «терминатор» за мной не пришел и не привез меня к вам, место и время встречи мы не назначили, вот я и «прыгнула», думала, что к вам в офис…. А там эти! И сразу в клетку….

Дрейк, не оборачиваясь, свернул по коридору за угол. В закутке, оказавшимся тупиком, матово поблескивали стальные двери лифтов. Тихо пикнула, отозвавшись на прикосновение его пальца, плоская кнопка.

Лицо господина Начальника впервые за это утро повернулось в моем направлении.

– Здесь сотни таких кабинетов. И все они перемещаются в пространстве. Ты бы никогда не попала в «тот же самый».

Зажглась сверху лампочка, открылся проход в просторную лифтовую кабину.

Мое ошеломленное выражение лица досталось спине, потому что Дрейк уже шагнул внутрь. Увидев, что я застыла на пороге, удивленная сказанным, обронил:

– Заходи. Пол не жидкий, не провалишься.

Оценив своеобразное чувство юмора (а то, глядишь, это была и не шутка вовсе), я осторожно шагнула внутрь.

– Значит, говоришь, получилось, – задумчиво протянул он, выслушав мой рассказ о трудоемком и энергозатратном процессе усвоения нового материала.

Балкон был тем же, стол тоже. На этот раз не накрытый скатертью, пустой, глядящий в небо темной деревянной поверхностью. Именно у этого предмета мебели в прошлый раз непонятным образом сделался иллюзорным угол, пропустив насквозь мою руку.

Зачем-то, может быть, чтобы успокоить разволновавшееся воображение, я коснулась стола пальцами. Твердый. Для чего ему вообще стоять на этом пустынном балконе, купаясь то в солнечных лучах, то в дождевых каплях? Хотя, что я знала об этом месте? Ничего.

Солнца в этот день не было, над городом висели светло-серые тучи – низкие, но безобидные в плане дождя.

– Ну, что ж, показывай, – приказал Дрейк. – Будем смотреть на результат.