Синтия Хэнд - Неземная

— Никаких меня и Такера нет, ок? Поговори о чем-нибудь другом?

— Конечно, — отвечает она, но по ее взгляду понимаю, что она может еще многое сказать на эту тему.

(Переводчик: Inmanejable; Редактор: [unreal])

— Можно я одену это сама? — спрашиваю я.

— Одень то, что сможешь, — отвечает Анжела, — и я помогу с остальным.

Я смотрю на платье и на все его многочисленные детали, которое висит на вешалке в раздевалке «Розовой подвески».

Оно выглядит очень сложным. Может нам с Анжелой следовало все-таки сделать проект по Монс.

— Как долго я буду носить это завтра? — говорю я, подтянув шелковые чулки и связав их лентой под коленом.

— Не долго, — отвечает Анжела. — Я помогу тебе правильно его надеть перед показом, а затем ты его будешь носить в течение всей презентации.

— Просто знай, это может убить меня. Мне, возможно, придется пожертвовать жизнью ради тебя, чтобы ты просто получила хорошую оценку за этот проект.

— Какая ты благородная, — говорит она.

У меня возникает трудность с корсетом и длинными сумасшедшими нижними юбками. Затем я беру вешалку с платьем и иду на сцену.

— Думаю, мне нужно одеть сначала корсет, а потом все остальное, — говорю я.

Она вскакивает, чтобы помочь мне. Вот одна черта Анжелы: она ничего не делает наполовину. Она затягивает шнурки.

— Не так сильно! Мне все еще нужно дышать, помнишь?

— Хватит ныть. Тебе повезло, что мы смогли найти настоящий ус для него.

К тому времени, как она одевает мне верхнее платье, я чувствую, что на мне все вещи, которые смогли найти в «Подвязке».

Анжела ходит вокруг меня и поправляет платье, чтобы быть уверенной, что все правильно. Она делает шаг назад.

— Вау, это хорошо. С макияжем и укладкой, ты будешь выглядеть так же как королева Элизабет.

— Великолепно, — говорю я без энтузиазма. — Я буду выглядеть, как бледнолицая шлюха.

— О, я забыла воротники!

Она прыгает со сцены и бежит к картонной коробке на полу. Она достает оттуда жесткий круглый воротник, который выглядит так же, как те, которые надевают на собак, чтобы они не лизали себя. И еще два для запястий.

— Никто ничего не говорил о воротниках, — говорю я, отступая назад.

Она подбегает ко мне. Ее крылья раскрываются со вспышкой и взмахивают пару раз, легко неся ее по сцене, а затем исчезают.

— Позёр.

— Не дергайся, — она делает финальную сборку на конце моего рукава. — Моя мама гений.

Как будто по команде Анна Зербино выходит из коридора с кипой столового белья. Она останавливается в проходе, когда видит меня.

— Это подходит, — говорит она, ее скучные темные глаза осматривают меня сверху вниз.

— Это великолепно, — говорю я. — Спасибо тебе за всю эту трудную работу.

Она кивает.

— Ужин готов. Лазанья.

— Хорошо, мы закончили с примеркой, — говорю я Анжеле. — Сними с меня все.

— Не так быстро, — шепчет Анжела, глядя на маму через плечо. — Мы еще не провели наше исследование.

Она так предсказуема. Всегда с исследованиями ангелов.

— Да, ладно, — шепчу я в ответ. — Лазанья.

— Мы придем, мам, — говорит Анжела. Она делает вид, что возится с моим воротником, пока ее мама не покидает театр. Как только снова мы остались одни, она говорит — Я поняла что-то хорошее, хотя.

— Что?

— Ангелы, — я имею в виду, чистокровные ангелы, — все мужчины.

Мужчины?

— Среди Интэнджа нет женщин.

— Интересно. А теперь помоги мне вылезти из этого платья.

— Но я думаю, что ангел может стать женщиной, если захочет. Я верю, что они могут изменить форму, как оборотни, — говорит она, и ее золотые глаза двигаются с волнением.

— Так что они могут стать кошками, птицами или кем-то другим.

— Да, но не более того, — говорит она. — У меня есть другая теория.

— О, пошло-поехало, — из меня вырвался стон.

— Я думаю, что все истории о таких сверхъестественный созданиях, как вампиры, веровольфы, приведения, русалки, инопланетяне, как ты их называешь, могут быть придуманы ангелами.

Люди не знают, что они видят, но это может быть ангел в другой форме.

У Анжелы есть некоторые дикие теории, но они всегда сыроваты, чтобы их рассматривать.

— Потрясающе, — говорю я. — А теперь пошли есть.

— Подожди, — говорит она. — Я обнаружила кое-что о твоих волосах.

— Моих волосах?

— Свечение, о котором ты мне рассказывала. — Она подошла к столу, взяла тетрадь, но потом передумала. — Это называется «Небесный волос». Римляне использовали эту фразу, чтобы описывать «ослепительные лучи света, исходящие от волос на голове, в знак небесного существа».

— Это ты нашла в интернете? — спрашиваю я с оглушающим смехом. Она кивает. Обычно Анжела подбирает крупицы информации, которую я ей даю, и превращает их в золотое дно.

— Мне жаль, что это случится со мной, — говорит она, накручивая прядь своих блестящих черных волос на палец. — Бьюсь об заклад, это ужасно.

— Это обескураживающе, окей? И тебе придется покрасить свои волосы.

Она пожала плечами, как будто для нее это не так уж и плохо.

— Так что же у тебя есть для меня на этой неделе? — спрашивает она.

— Что насчет представления о назначении? — Это джек-пот, который я, вероятно, должна была получить еще раньше, только я не особенно хочу говорить о назначении, потому что затем я должна буду говорить о себе. Но сейчас я буквально рассказываю ей все, что я знаю. Я даже достаю дневник ангела и показываю ей свои старые заметки. В тайне я надеюсь, что она, со своей безграничной мудростью, уже все знает о назначении.

— Определение назначения, — говорит она.

Но не тут-то было.

— Во-первых, вытащи меня из этого, — я показываю на платье.

Она быстро двигается вокруг меня, освобождая и разъединяя всю шнуровку и ленты. После чего я пошла в раздевалку, чтобы переодеться в свою нормальную одежду.

Когда я возвращаюсь, она сидит за столом, постукивая карандашом по своей тетрадке.

— Хорошо, — говорит она. — Расскажи мне.

— Я сажусь напротив нее.

— Каждый ангел крови имеет назначение на земле. Обычно оно приходит в виде видения.

Она яростно строчит в свою тетрадь.

— Когда ты видишь это видение? — спрашивает она.

— Всегда по-разному, но обычно это где-то между двенадцатью и тринадцатью. Это происходит после того, как начинают проявляться способности. Я получила свое только в прошлом году.

— И ты получила только одно назначение?

— Насколько я знаю. Мама всегда говорит, что это единственная вещь, которую я должна сделать на этой земле.

— А что произойдет, если ты этого не сделаешь?

— Я не знаю, — говорю я.

— А что произойдет после его завершения? Ты продолжишь жить нормальной, счастливой жизнью?

— Я не знаю, — вновь говорю я. Оказывается я совсем не эксперт, — Мама ничего мне не рассказывает.