Синтия Хэнд - Неземная

Я вздохнула от облегчения. Да благословит Бог Анжелу! Я никогда бы не смогла отвлечься от всего этого в доме, в котором постоянно звонит телефон и мама дышит в затылок.

— Когда я могу прийти?

— А как скоро ты сможешь? — отвечает она.

Анжела и я посетили двойной сеанс в кинотеатре «Титон»: фильм ужасов и боевик, полный безумного веселья, именно то, что доктор прописал. Потом мы тусовались на пустой сцене в «Розовой подвязке». Кажется, я начинаю любить это место. Оно словно наше с Анжелой тайное убежище, где никто не сможет нас найти. К тому же, у Анжелы здорово получается отвлекать меня от всех этих грустных мыслей.

— Здесь есть кое-что, что может поднять тебе настроение, — говорит она, когда мы сидим на краю сцены, болтая ногами в оркестровой яме. Встав, она вызывает свои крылья, после чего закрывает глаза. Ко мне на плечо садится муха. Я быстро от нее избавляюсь, но эти мухи в театре пугают меня. Они всегда летят на свет, опаляют свои крылья и падают. Я оглядываюсь на Анжелу. Ничего не изменилось.

— Я должна что-то увидеть? — через минуту спрашиваю я.

Она хмурится.

— Смотри внимательно.

С минуту ничего не происходило, но потом. Потом ее крылья начинают мерцать, будто воздух в жаркий летний день. Они медленно начинают изменять свою форму, сглаживаясь и трансформируясь. Анжела открывает глаза. Ее крылья похожи на огромные крылья бабочки, все еще белые, но сегментированные, усыпанные белыми чешуйками, которые вы сможете увидеть у бабочки, если посмотрите очень внимательно.

Я сижу с открытым ртом.

— Как ты это сделала?

Она улыбается.

— Я не могу менять цвет, — говорит она. — Я думала, что было б здорово иметь фиолетовые крылья, но ничего не получилось. Зато я могу заставить их выглядеть достаточно хорошо, если постараюсь.

— Что чувствуешь, когда они такие? — спросила я, наблюдая за гигантскими крыльями бабочки, движущиеся позади нее вперед и назад, что разительно отличается от движения наших оперенных крыльев. Она похожа на Динь-Динь [50] Динь-Динь, или Динь (англ. Tinker Bell, Tink) — фея из сказки Дж. Барри «Питер Пэн». Динь-Динь является, пожалуй, самой известной из всех сказочных фей. .

— Более хрупкие, и я не думаю, что они будут также летать. Я даже не знаю, смогу ли летать вообще. Эти крылья — ограничение моего разума, но вообще я думаю, наши крылья могут быть всем, чем мы захотим. Мы видим оперенные крылья, потому что это типично для ангелов, но на самом деле это всего лишь инструмент. Мы сами выбираем форму.

Я смотрю на нее. Мне бы никогда не пришло бы в голову изменить форму своих крыльев.

— Вау, — говорю я, не в силах сказать больше.

— Здорово, правда?

— Что ты имеешь в виду, говоря, что они всего лишь инструмент? Они реальны для меня, — говорю я, думая о тяжести крыльев на моих лопатках, массе мышц, костей и перьев.

— Ты когда-нибудь задавалась вопросом, где наши крылья, когда их нет?

Я смотрю на неё, не моргая.

— Нет.

— Я думаю, они могут существовать между измерениями, — она очищает опилки со своих брюк. — Смотри.

Она снова закрывает свои глаза. Крылья бабочки растворяются, превращаясь в туманное облако, которое витает вокруг ее головы и плеч.

— Думаешь, у меня получится? — спрашиваю я, вставая и неловко вызывая свои крылья. Я ничего не могу сделать со своей внезапной вспышкой ревности. Она намного сильнее, чем я. Намного умнее во всем. У нее двойная доза ангельской крови.

— Я не знаю, — размышляет она. — Думаю, я могла унаследовать способность изменять вещи, хотя это имело бы смысл и в том случае, если бы все могли это делать.

Я закрываю свои глаза.

— Бабочка, — прошептала я.

Я открываю глаза. Все еще оперенные.

— Тебе нужно освободить свой разум, — говорит Анжела.

— Ты говоришь, прям как Йоода [51] Йоода (англ. Yoda) — один из главных персонажей «Звёздных войн», мудрейший и самый сильный джедай своего времени. .

— Освободи свой разум, ты должна, — говорит она своим лучшим голосом Йоды, после чего поднимает руки над головой и тянется. Ее крылья исчезают.

— Это было невероятно круто, — говорю я ей.

— Я знаю.

В этот момент другая муха садиться прямо на мою рубашку. Я визжу, пытаясь избавиться от нее, но слышу рядом истерический смех. Я так рада, что у меня есть такой друг как Анжела, который всегда напоминает мне о том, как здорово быть ангелом по крови, когда я чувствую себя ошибкой природы. Друг, который может заставить меня забыть о Кристиане Прескотте хотя бы на минуту.

Когда я возвращаюсь домой, то застаю Кристиана сидящим на крыльце. Свет бросает вокруг него мягкий ореол света, как прожектор на сцене. У него в руках кружка с, как я могу догадаться, малиновым чаем от моей мамы, которую он мгновенно ставит на крыльцо. При виде меня, Кристиан вскакивает на ноги. В этом момент мне искренне хочет улететь подальше отсюда.

— Мне жаль, — говорит он. — Я был тупым. Я был глупым. Я был идиотом.

Должна признать, что он действительно выглядит очаровательным, стоя там с рассеянным взглядом и говоря, как он глуп. Не справедливо.

Я вздохнула.

— Как долго ты здесь сидишь? — спросила я.

— Не долго. Около трех часов, — говорит он и показывает на кружку. — Бесплатная заправка заставила их походить на два.

Я отказываюсь улыбаться его шутке и прохожу мимо него в дом, в котором моя мама вдруг вскакивает с дивана и без слов направляется в свой офис. Вот за это я ей очень благодарна.

— Входи, — говорю я ему, когда становится ясно, что он не собирается уходить в ближайшее время.

Кристиан следует за мной на кухню.

— Хорошо, — говорю я. — Вот как обстоят дела. Мы не будем обсуждать выпускной вечер никогда, никогда вновь.

Его глаза моргают с облегчением. Я хватаю его кружку и ставлю ее рядом с раковиной, пользуясь при этом моментом, чтобы устоять.

— Давай начнем сначала, — говорю я, стоя к нему спиной.

Я думаю, было бы хорошо начать все с начала. Ни видений, ни ожиданий, ни унижений. Просто парень встречает девушку. Он и я.

— Хорошо.

— Я Клара, — произношу я, поворачиваясь к нему и протягивая руку.

Уголок рта поднимается, но он старается подавить улыбку.

— Я Кристиан, — бормочет он, беря меня за руку и нежно пожимая ее.

— Приятно познакомиться, Кристиан, — говорю я, словно он обычный парень. Словно, когда закрываю глаза, я не вижу его стоящего в посреди лесного пожара. Словно его прикосновения не вызывают приступ тоски и признания, струящиеся через меня.

— Взаимно.

Мы идем обратно на крыльцо. Я делаю побольше чая и приношу одеяло для него и для себя, а затем мы садимся на крыльцо смотреть на усыпанное звездами небо.

— Звезды никогда так ярко не светились в Калифорнии, — говорит он.