Меган Уотергроув - Подари мне вечность

Ночь темным покрывалом ложилась на город. На улицах наверняка нет ни единой души, тем более в таком неблагополучном районе. Молодой человек зашел за угол, и остановился. Кто-то жалобно причитал:

— Прошу вас… пожалуйста… не надо…

Девушка. Плачет.

— Заткнись, паршивка! — раздался следом хрипловатый мужской голос. Девушка заплакала еще громче, затем послышались удары, и внезапно рыдания прекратились. «Нужно ей помочь…» — подумал молодой человек, и вышел из-за угла. Мужчина обернулся.

— Проваливай, парень! — огрызнулся он, и, схватив девушку за волосы, рывком поднял ее с пола. Она застонала от боли, но сопротивляться не стала, и обессиленно повисла у него на руках.

— Отпустите ее, и я вас не трону, — спокойно произнес молодой человек и шагнул вперед. Мужчина хрипло рассмеялся.

— Что ты можешь мне сделать, а, мальчишка?!

— Я могу причинить вам намного большую боль, чем вы причинили этой бедной девушке, — молодой человек говорил тихо, но уверенно, при этом медленно приближаясь к мужчине. Тот отпихнул девушку, и она упала, потеряв сознание.

— Ну, иди сюда, щенок! — рявкнул он, и встал, приготовившись драться. Молодой человек стал подходить ближе, медленно, пристально смотря в глаза мужчины, который теперь застыл и молча воззрился на приближающуюся угрозу. Подойдя вплотную, молодой человек почувствовал исходящий от мужчины запах табака и бренди. Он был сильно пьян, и наверняка собирался надругаться над бедной девушкой. Молодой человек взял мужчину за плечи, и прошептал:

— Я же предупреждал. Будет больно.

Тут вампир ударил, острые клыки погрузились в плоть. Мягкие, влажные, сосущие звуки заполнили тишину. Мужчина попытался вырваться из стальных объятий вампира, но тщетно. Наконец вампир отпустил мужчину, и тот тяжело рухнул на землю, сломанный и неподвижный.

Молодой человек вытер тыльной стороной ладони испачканные кровью губы и подошел к девушке. Она очнулась, и видимо наблюдала за происходящим уже давно, так как глаза ее были полны ужаса, и она дрожала словно листок на ветру.

— Не бойся, — прошептал юноша, присаживаясь рядом с девушкой. У нее были пшеничного цвета волосы, и фиалковые глаза. Губы девушки тряслись от страха.

— Боже мой… нет… — лепетала она, отползая все дальше и дальше от юноши. Он молча наблюдал за ней.

— Я не причиню тебе боли… — тихо сказал он, протянув к ней руку. Она дернулась, но отодвигаться не стала.

— К-кто вы? — тонким от страха голоском пролепетала она. Юноша провел ладонью по ее тонким волосам, гладким, словно шелк, и пододвинулся еще ближе. Его лицо было вровень с ее лицом. Девушка часто дышала, и молодой человек отчетливо слышал стук ее сердца. Оно билось учащенно. «Она боится меня» — подумал юноша, — «Но я ничего не могу поделать… я еще слишком слаб. Мне нужна кровь». Молодой человек наклонился к девушке, и прошептал:

— Я — твоя смерть.

Крик так и не сорвался с ее губ.

— Где ты пропадал? — воскликнула рыжеволосая девушка, едва увидев молодого человека в дверях. Он слегка поклонился ей, и молча присел на софу.

— Мэдэлин, прошу тебя, не донимай меня своими глупыми расспросами, — произнес юноша, — Я неважно себя чувствую.

Девушка буквально подлетела к нему и схватила за горло.

— Ты неосторожен, братец! — прошипела она, — Мне уже надоело выгораживать тебя! Это был не он, вы ошиблись! Надоело!

Юноша спокойно смотрел на разъяренную сестру, не говоря ни слова. Она продолжала:

— Ты не мог бы питаться не на главной улице Лондона?! — кричала она, — Хэллоуин, ты совершенно не отдаешь себе отчета, что люди могут догадаться, кто мы и устроить на нас охоту!

В этот момент в комнату вошла служанка с подносом в руках, и замерла в дверях. Мэдэлин неохотно отпустила брата.

— Катерина! Разве я тебя звала? — сердито спросила она, сверля гневным взглядом служанку. Та опустила голову в поклоне, и начала пятиться назад к двери, лишь бы не видеть рассерженного лица хозяйки. Мэдэлин злобно усмехнулась.

— Посмотри на меня, Катерина… — притворно сладким голосом проговорила она и стала медленно подплывать к служанке. Та все отступала и отступала, пока не наткнулась на дверь, и с грохотом уронив поднос с сервизом, не упала. Хозяйка возвышалась над ней словно грозовая туча, и девушка начала быстро собирать осколки, в которые теперь превратился хрустальный сервиз, при этом жалобно приговаривая:

— О, простите, госпожа, я не хотела… простите…

Мэдэлин резко схватила служанку за горло и заставила ее встать. Девушка жадно хватала ртом воздух, брыкалась в руках хозяйки, и та, чтобы хоть как-то утихомирить девушку, ударила ее со всей силы по щеке. Служанка рухнула на пол, и изо рта у нее хлынула кровь. Лицо Мэдэлин приобрело смешанное выражение изумления и… голода. Она снова потянулась к лицу девушки.

— Мэдэлин, — угрожающе произнес Хэллоуин. Она обернулась и столкнулась лицом к лицу с братом. Его лицо не выражало ровным счетом ничего, лишь в мыслях Мэдэлин пронеслись слова «ОТПУСТИ ЕЕ», и она, хотя и не желала этого делать, подчинилась. Служанка, пошатываясь и всхлипывая, поднялась с пола.

— Пошла вон! — рявкнула Мэдэлин, буквально прожигая бедную девушку взглядом. Та испуганно вздрогнула и выбежала из комнаты.

— Ну и кто же из нас не осторожен, сестрица? — в голосе Хэллоуина слышался едва заметный оттенок смеха. Мэдэлин холодно улыбнулась, и грациозно пожала плечами.

— Прошу прощения, я немного переборщила…

— Немного?

— Да, немного, — прошипела она, — Я же не убила ее.

— Хм, действительно. Как это благородно с твоей стороны, Мэдэлин, — саркастично заметил ее брат и зашагал к выходу.

— Мне жаль, — услышал он голос сестры.

— Что?

— Елизавета, мне жаль ее. Вы были красивой парой…

Хэллоуин молчал. При упоминании о НЕЙ у него сжималось сердце. Он поклялся себе, что найдет ее убийцу, и вот тогда — пощады не будет.

— Да… мне тоже… — негромко произнес он, и вышел.

Мэдэлин подошла к зеркалу и посмотрела в него. «Ты прав, братец, пощады не будет» — подумала девушка, и на ее безупречном лице застыла ледяная улыбка.

Наши дни.

Хэллоуин сидел в гостиной и просматривал старые фотографии. На них были изображены люди, которых уже давно нет на этом свете. Вот его мать. Удивительно красивая женщина с ярко-рыжими волосами и глазами настолько черными, что временами казалось, будто у нее вовсе нет зрачков. «Хм… как странно сейчас вот так, только на фотографии, смотреть на нее, — думал Хэлл, — Ведь когда-то, давным-давно, она была со мной рядом, и любила меня… до того момента, как я превратился в кровожадного монстра».

Хэллоуин разочарованно откинул фотографию матери и взял другую. На ней был запечатлен мужчина, лет сорока, с суровым лицом. Отец. Хэлл хорошо помнил, как отец «воспитывал» его. Плеть и стальная трость частенько рассекали в кровь его спину и руки. В памяти всплывали слова отца: «Ты жалок и беспомощен! Ты никогда не будешь достоин носить фамилию Скрим!». Хэлл терпел все обиды и укоры долгих двадцать лет. А потом… все изменилось. Как-то раз, после ужина, Хэллоуин решил немного прогуляться перед сном. Вечер выдался теплый. Он гулял по мостовой добрых два часа, и когда уже собрался идти домой, он услышал крик, доносящийся откуда-то из-за угла. Хэлл стал потихоньку подходить, напрягая слух, но было тихо. И как только он завернул за угол, его будто парализовало. В темноте переулка он увидел… свою сестру.