Лиза Смит - Одержимость

— Ладно, хорошо, — миролюбиво сказал он.

Льюис полистал карту.

— Самый короткий путь — пятая федеральная автострада. Я объясню, как на нее выехать. Но до темноты мы все равно не попадем в Орегон.

— Можем сменять друг друга за рулем, — предложила Кейтлин. — И, ребята, постарайтесь хотя бы до часу дня вести себя так, будто мы на экскурсии, например. Людям покажется странным, что компания подростков катается по штату, вместо того чтобы сидеть в школе.

Пока они ехали, ландшафт за окном менялся. Сначала земля была бежевой и плоской, с чахлой травой и вкраплениями тускло-фиолетовых кустарников вдоль дороги. К северу пейзаж стал более холмистым, появились деревья, либо голые, либо пыльно-зеленого цвета. Кейт наблюдала за всем этим глазами художника и вскоре достала альбом.

Казалось, она не рисовала уже целую вечность. Всего сутки назад она сидела на занятиях в художественной студии, но та жизнь осталась где-то далеко позади. Масляные мелки легко скользили по акварельной бумаге, и Кейт поняла, что постепенно расслабляется. Ей это было необходимо.

Быстро, пока не изменился пейзаж, она набросала силуэт далеких холмов. Кейт любила пастель: мелками можно рисовать быстро, по вдохновению. Она энергично заштриховала холмы изнутри, и за считанные минуты рисунок был готов.

Это для тренировки. Теперь следующий лист. Выбрать холодные цвета — бледно-голубой и ледяной розовато-лиловый. Может, еще ядовито-зеленый и сине-фиолетовый.

Под рукой Кейтлин, неосознанно, начал оживать рисунок.

Кейт уже привыкла, что порой ее рука рисует сама по себе, в то время как мысли где-то витают. Сейчас ее мысли витали вокруг Габриеля.

Ей нужно поговорить с ним, и как можно скорее. Как только удастся остаться наедине. Произошло нечто действительно страшное. Надо выяснить что…

Кейтлин была в шоке, когда поняла, что на рисунке.

Габриель. Он всегда представлялся ей в контрастной черно-белой гамме, а тут она нарисовала силуэт из частых разноцветных штрихов. Но это, несомненно, Габриель…

И в центре его лба сверкает холодным голубым светом третий глаз.

Кейт показалось, он злобно смотрит прямо на нее, и она вдруг почувствовала головокружение. Как будто вот-вот упадет в свой рисунок.

Она резко откинулась назад, головокружение прекратилось, но по спине пробежал холодок.

«Перестань, — сказала она себе. — Нет ничего странного в том, что ты нарисовала третий глаз. Габриель же экстрасенс? Этот глаз — всего лишь метафора, отражающая его суть».

Она уже рисовала собственный портрет с третьим глазом.

Попытка успокоить себя не удалась. Кейтлин нутром чувствовала, что рисунок предсказывает нечто зловещее.

«Кейт, что с тобой?»

Голос Роба. Кейтлин подняла глаза от рисунка и увидела, что все смотрят на нее. Габриель повернулся в салон, а Роб тревожно поглядывал в зеркало.

Кейт, пока рисовала, совсем забыла о телепатической сети и даже не чувствовала присутствия ребят. Судя по их растерянности, ребята тоже не смогли прочитать ее мысли, просто уловили главное — Кейтлин чем-то расстроена.

«Это интересно, — отметила одна часть ее сознания, — значит, рисование — один из способов скрывать мысли от других. Хотя, возможно, дело в концентрации».

Другая часть ее сознания в это время отвечала Робу: «Ничего. Просто рисую».

Она чувствовала тревогу Роба.

— Предвидение? — вслух спросил он.

— Нет… Не знаю. — (Солгать в сети все равно не получилось бы.) — Так или иначе, я сейчас не хочу говорить об этом.

Кейтлин и не стала говорить. Ни с Габриелем, который слышал каждое слово, ни с Анной и Льюисом, пристально смотревшими на нее. Габриель пришел бы в ярость, узнай он о вторжении в его личное пространство, а ребята могли просто запаниковать. Нет, сначала ей надо переговорить с Габриелем наедине.

Кейтлин чувствовала неудовлетворенность Роба, он понимал, что она что-то скрывает, но не понимал, что именно. Во внимательных темных глазах Анны читался вопрос.

Пора было сменить тему.

— Может, остановимся и назначим другого водителя? — предложила она.

Льюис улыбнулся.

— Давай попозже. Через несколько отворотов будет Олив Пит. Мы недавно проехали рекламный щит, там обещают бесплатно угощать оливками на пробу.

— Это, должно быть, край оливок, — радостно сказала Кейт. — Я заметила оливковые рощицы.

Она болтала до самой остановки, где им пришлось решать сложную задачу: какие оливки выбрать — чили, каджунские, техасские или оливки с Глубокого Юга, и, когда они вернулись к фургону, все забыли про Кейт и ее рисунки.

Габриель повел фургон. Роб пересел на заднее сиденье рядом с Кейт.

— Ты в порядке? — тихо, чтобы не услышали остальные, спросил Роб.

Кейтлин прильнула к нему и кивнула. Она старалась не смотреть Робу в глаза. Она не хотела ничего скрывать от него, но боялась нарушить шаткое равновесие в его отношениях с Габриелем.

— Просто устала, — ответила она.

Кейт больше не хотелось рисовать, даже когда впереди возникла красивая высокая гора. Белую снежную вершину обрамляли черные хребты.

— Гора Шаста, — сказал Льюис.

Они ехали по холмам, пересекали устья рек, по большей части высохшие. Движение и гудение мотора убаюкивали. Голова Кейтлин опустилась на плечо Роба, глаза закрылись.

Кейт проснулась внезапно, ее знобило. Странно — вдруг стало холодно. Так холодно, как будто она оказалась в морозильной камере.

Ничего не понимая спросонья, она огляделась по сторонам. Гора Шаста осталась позади, в лучах заката ее вершина походила на драгоценный камень в форме треугольной арбузной дольки. Небо было темно-лиловое.

Анна на переднем сиденье приподняла голову.

— Габриель, выключи кондиционер! — взмолилась она.

— Он выключен.

— Но здесь холодно, — сказала Кейт, и ее охватил озноб.

Роб обнял ее за плечи, его самого била дрожь.

— Действительно холодно, — признал он. — Но не так же далеко на север мы уехали? Или здесь всегда так, Льюис?

Льюис не отвечал. Кейт увидела, что Анна с любопытством смотрит на Льюиса, и в ту же секунду поняла, что не чувствует его присутствия в сети.

— Он спит? — спросила она Анну.

— Глаза открыты.

У Кейт участился пульс.

«Льюис?» — мысленно позвала она.

Ничего.

Роб отпустил Кейтлин и склонился над Льюисом.

— Что случилось? — спросила Кейт, она ощущала что-то плохое, что-то очень плохое.

Творилось нечто странное. Воздух был не просто холодным, он казался наэлектризованным. И еще запах: пахло канализацией.

И звук. Кейтлин вдруг услышала его сквозь тихое гудение двигателя. Высокий и мелодичный, одна бесконечная нота, как будто кто-то водит мокрым пальцем по краю хрустального бокала. Эта нота повисла в воздухе.