Карен Монинг - Кровавая лихорадка

Я не могла говорить. Я разомкнула губы.

— Черт меня дери, ты хорошо подумала? Ты понимаешь, что с тобой может произойти потом?

Снова я пустилась с ним в один из тех беззвучных разговоров. Я сказала: «Прекрасно понимаю. Я буду жить».

— Я про минусы. Минусы есть всегда.

Я сказала ему, что самый важный минус это моя смерть.

— Есть вещи пострашнее смерти.

«Не тот случай. Я знаю, что делаю».

— Даже я не знаю, что ты творишь, а я знаю все, — пробурчал он.

Если бы я могла, я бы рассмеялась. Его заносчивость не знала границ.

— Мак, это темный Эльф. Ты собираешься съесть Невидимого. Ты соображаешь что делаешь?

«Я умираю, Бэрронс».

— Не нравиться мне эта идея.

«У тебя есть получше?»

Он резко втянул воздух. Я не поняла тех сложных мыслей, что промелькнули на его лице в следующий момент — слишком уж они были сложные, за пределами моего разумения — он отбросил их. Но несколько секунд колебался, прежде чем резко отрицательно мотнуть головой, и я поняла, что у него была другая идея, которую он посчитал еще хуже чем моя.

— Лучше идей нет.

В руке он держал нож. Он издевательски и нарочито взглянул на меня, и двинулся к алтарю.

— Крылышко или ножка? Ах, боюсь ножек у нас больше нет. — и вонзил нож в Эльфа. Крылышек у них тоже не было, но я оценила его черный юмор. Он пытался рассеять ужасную реальность моей предстоящей кормежки.

Я не желала знать, какую именно часть я ела, поэтому закрыла глаза, когда он поднес первый кусок Невидимого к моим губам. Я не могла смотреть на это. Ужасно одно только то, что кусок продолжал извиваться и подрагивать все время пока я жевала его. И пока глотала. Маленькие кусочки щекотали желудок.

Плоть Невидимого на вкус была хуже всех четырех моих кошмарных привкусов вместе взятых. Подозреваю, что инструкции наши имеют представление только о нашем мире, не о мире Эльфов, по мне так это просто отлично. Не хотелось бы, чтобы меня мучили сны со всеми ужасными вкусами и их мира тоже.

Я жевала и давилась, давилась и глотала.

МакКайла Лэйн, барменша и гламурная барышня, кричала мне немедленно прекратить, пока еще не слишком поздно. Потом я никогда не смогу снова быть той-же простой, счастливой южной девушкой, какой была. Она не понимала, что и так уже было слишком поздно.

Дикарка Мак уселась прямо в грязь, воткнула копье в землю, кивала и говорила: «Дааа, наконец-то, немножечко настоящей силы! Давай-ка ее сюда!»

Я — та, которая пытается найти середину между этими личностями — думала, какую цену мне придется заплатить потом. Действительно ли переживания Бэрронса оправданы? Если я съем темного Эльфа, то со мной произойдет нечто ужасное и я тоже стану темной? Или в темных превращаются только те, в ком изначально присутствуют семена зла? Может быть, если я всего один разок съем Невидимого, то нисколько не изменюсь. Мэллис ел их постоянно. Может быть именно частота и является убийцей. В мире полно наркотиков, которые можно пару раз попробовать без особых последствий.

Может быть, живая плоть темного Эльфа вылечит меня, сделать сильной и больше ничего.

Может быть, это вообще не важно, потому что минус, это моя сегодняшняя ошибка, когда я слишком быстро сдалась, больше такого не повторится. Я буду драться за жизнь, и не важно какими способами, и заплачу по всем счетам без жалоб. Никогда больше я не приму смерть. Я буду сражаться с ней до самой последней секунды, не важно с какими ужасами мне придется столкнуться. Мне было стыдно за то, что я потеряла надежду.

Папа всегда говорил мне:

«Мак, нельзя идти вперед оглядываясь назад. В таком случае ты наткнешься на стенку».

Я отбросила все свои сожаления, от них моя ноша была только тяжелее.

В ожидании я открыла рот.

Он отрезал еще один кусок и скормил его мне, а затем и следующий. Теперь я жевала сильнее, глотала уверенней. Обжигающая волна залила меня и я задрожала, будто в жестокой лихорадке. После съела еще нескольких кусков. Я почувствовала как мое тело начало болезненный процесс заживления. Приятного в этом было мало. Я кричала. Бэрронс закрывал ладонью мне рот, другой рукой обнимал меня и прижимал к себе, пока я вздрагивала и стонала. Наверное, его попытки заткнуть мне рот означали, что Мэллис где-то поблизости, или рядом были его помощники.

Когда самое ужасное было позади, я съела еще, и ужасный цикл повторился снова и снова. Прижавшись к его горячей коже, я поправлялась. В крепком обхвате его рук, я вздрагивала и корчилась и приходила в норму. Разрывы на внутренней поверхности рта превратились в ровную кожу. Кости выпрямились и срослись, сухожилия, разорванные ткани зажили, синяки прошли. Это была агония. Это было чудо. Я чувствовала как живая плоть Невидимого творила со мной чудеса. Я чувствовала, как меняется мой организм, воздействие было на клеточном уровне, добавляя в меня нечто древнее и могущественное. Заживала каждая ранка, даже больше, теперь я не просто здорова, мое здоровье было нечто выходящим за рамки действительности.

Во мне медленно росла сладкая эйфория. Мое тело было молодо, сильно как никогда, сильнее чем я вообще могла быть!

Я потянулась, сначала осторожно, затем с растущим восторгом.

В моем теле больше не осталось боли. Когда я двигалась, мои мускулы двигались словно отлаженный механизм. Сердце стучало, снабжая мозг мощной эльфийской кровью.

Я села. Я села! Только что я была на пороге смерти и вот — я снова здорова! Лучше чем просто здорова. С любопытством я ощупала свое лицо и тело.

Бэрронс сел рядом. Он внимательно смотрел на меня, будто ожидая что у меня сейчас вырастет вторая чудовищная голова. Его ноздри раздулись, он нагнулся ко мне и понюхал мою кожу.

— Ты пахнешь по-другому, — небрежно бросил он.

— Я чувствую себя по-другому. Но чувствую себя хорошо. — заверила я его. — Вообще-то, я чувствую себя просто потрясающе! — я рассмеялась.

— Я чувствую себя просто фантастически. Лучше чем когда бы то ни было в жизни. Это невероятно!

Я поднялась, вытянула руку, сжала в кулак и ударила стену. Я едва почувствовала удар. Я ударила сильнее. Кожа на костяшках содралась и моментально зажила. Кровь едва показалась и тут же пропала.

— Ты это видел? — воскликнула я. — Я сильная. Я как Мэллис. Теперь я надеру ему зад!

Бэрронс с мрачным видом поднялся и двинулся прочь. Он слишком переживает. Это я ему и сказала.

— А ты не переживаешь вообще, — ответил он.

Трудно переживать, когда я только что была на пороге смерти, а теперь чувствовала, что буду жить вечно.

Я проскользнула прямо между створками дома смерти, до невозможного быстро. Я поднялась из глубин отчаянья до эйфории, из пыли я превратилась в силу, из запуганной девчонки в воительницу вселяющую страх.