Юлия Сидур - Пришелец и пенсионерка

— Кто это поет? Неужели эти два фашиста? — удивилась Шанталь.

Они с Даниэлем проснулись и внимательно слушали. Они были так растроганы, что, казалось, забыли, где находятся.

— Это какой-то диалект? — спросил Даниэль.

— Насколько я понимаю, это украинский язык, — предположила Зинаида Васильевна. — А ты говорила, они русские немцы.

А за стенкой все распевали: «Мамо моя солодэнь-ка, як була ты молодэнька, ты ж ходыла так за нань-ком, як тэперь я за Иванком»…

Шанталь уверенно подтвердила:

— По-немецки они говорят в точности как русские немцы.

— Может быть, это все-таки не они?

— Это они, — твердо сказал Даниэль. — Никаких сомнений нет в том, что это они. Вспомни реакцию Дворняшина.

Внезапно все стихло. Пленники чуть не попадали с мест. Поезд судорожно задергался. Наконец, он дернулся в последний раз и остановился. Зинаида Васильевна выглянула в зарешеченное окно.

— Это точно Брест, я узнаю вокзал. Сначала будут менять колеса, потом поедут по Белоруссии. Потом Россия. Может быть, мы ее больше не увидим!

— Мы ничего больше не увидим, — мрачно заявил Даниэль.

В коридоре началось хождение. В купе осторожно постучали. Вошел приветливый проводник с чаем в стаканах с подстаканниками, сахарными брике-тиками в упаковке и бутербродами с колбасой; уютно и даже празднично позвякивали в его руках серебряные подстаканники.

— Доброе утро. Постель можете не убирать. Пожалуйста, чайку.

— Какие деньги принимаете, русские? — спросила Зинаида Васильевна.

— Не волнуйтесь, все уплачено, — сказал проводник.

— Послушайте, молодой человек, как вас зовут?

— Юра, — коротко ответил проводник.

— Послушайте, Юра…

Но Юра уже исчез, закрыв за собой дверь. Вместо Юры дверь открыл Дворняшин и начал командовать обычным своим хамским тоном:

— Чего расселись? Это вам не ресторан! Давайте собирайтесь, сейчас выходим! Дверь не закрывать!

Дворняшин почтительно посторонился, пропуская молчаливых Страна и его спутницу, в привычном мужском одеянии с чемоданчиком в руке. Несмотря на всеобщую тоску, барин почти насмешил всех троих своим видом. На нем болтался неопределенного цвета бежево-серый пыльник, вышедший из моды еще в шестидесятые годы, рабоче-крестьянская дворняшинская кепочка закрывала проволочную прическу. Он черными очками мимолетно зыркнул на всех сразу. Больше всего он напоминал Кащея Бессмертного и смотрелся вполне карикатурно.

— Чучело какое, — пробормотал Даниэль, когда они прошли мимо.

За пришельцами проследовали предельно озабоченные Эдик и Фаина. От внутреннего напряжения они выглядели не столь впечатляюще, как раньше.

— Тихо, тихо, — остановила Даниэля Зинаида Васильевна. — Сейчас я попробую поговорить с народом…

— Ну хватит ковыряться! — снова начал понукать Дворняшин и стал вытаскивать их вещи.

Зинаида Васильевна увидела на другой стороне коридора за спиной автоматчика несколько человек — кто в майке, кто в пижаме — внимательно наблюдающих за ними. Она решилась.

— Граждане! Господа! Товарищи! Помогите! Нас похитили пришельцы с какой-то ужасной планеты! И вот эти примкнувшие к ним бандиты! — она показала на Дворняшина. — Главари поджидают нас около вагона! А этот здесь стоит! Они хотят нас уничтожить, а потом улететь к себе в Страну! Помогите! — умоляюще произнесла Зинаида Васильевна. — Главный у них тот, который только что вышел, длинный, в пыльнике!

Люди на той стороне вагона застыли с заинтересованными лицами. Три странных человека — совсем молодой, стриженный под ноль парень в телогрейке, девушка в черных матросских клешах и растрепанная пожилая женщина — смотрели на них во все глаза. Дворняшин широко улыбнулся, снисходительно развел руками:

— Ничего не поделаешь, граждане, больные люди! У них все бандиты или пришельцы! Других нету!

Пассажиры понимающе переглянулись. Зинаида Васильевна крикнула в отчаянье:

— Помогите! Я правду говорю! Сегодня вы не верите нам, но завтра могут похитить вас, и вам тоже никто не поверит!

Пассажиры молчали.

— А куда вы их везете? — спросил дядька в голубой майке и синих тренировочных штанах.

— В санаторий, — сочувственно сказал Дворняшин. — Мы думали, уже выздоравливают, но вчера они опять начали бредить.

— Спецохрана для них, — согласно кивая, сказал пассажир. — Небось, родственники начальства какого-нибудь.

— Вот именно, — многозначительно ответил Дворняшин. Он нагрузился сразу тремя рюкзаками и черной сумкой Даниэля. С доброй улыбкой стал подталкивать Зинаиду Васильевну к выходу. — А вы, молодежь, тоже поторопитесь!

— Отстань, сволочь! — не выдержала Зинаида Васильевна.

— Сами видите, — с жалостью сказал Дворняшин, обернувшись к пассажирам. — Устали, бедные, с дороги.

Пассажиры разбрелись по своим купе.

В вагон снова поднялся красавец Эдик. Его глаза смотрели на пленников с угрозой, но криво улыбающийся рот произносил участливые слова:

— Выходите, пожалуйста, у нас все готово. Осторожнее, здесь ступенечка. — Он заботливо поддержал Зинаиду Васильевну под руку.

Спустившись с перрона, пошли не к вокзалу, а прямо по путям в другую сторону, пока не подошли к большому закрытому автобусу с решетками на окнах. Стран, уже без кепки, без плаща и без очков, сидел рядом с водительским местом и глухо разговаривал по обычному мобильнику. Все услышали его последние слова: «Это важно, господин Муртага! Я не могу сейчас много говорить, но хотел бы объяснить вам мои соображения наедине. Уверен, что найду понимание…» Внезапно Стран замолчал. После паузы он ответил послушно: «Я понял вас, господин Муртага». Он выключил мобильник, на сером лице отражались несогласие и досада. Эдик и Фаина уже заталкивали пленников в автобус. Едва они разместились, Стран обернулся к ним всем своим уродливым несчастным лицом и негромко, но зло проговорил:

— Я вижу, вы все продолжаете в том же духе. Ну что ж, недолго осталось. Наденьте на них наручники.

Фаина приблизилась, гремя тремя парами наручников со словами: «А вот и браслетики!». Наручники защелкнулись, но пленникам это уже было неважно. С наручниками или без них, решение принято. Грустно переглянулись — они больше ничего не боялись. Дворняшин сел за руль, автобус тронулся.

По ухабам и рытвинам долго ехали вдоль нескончаемого леса. Пока не стемнело, за окном тянулся монотонный пейзаж. Безлюдье и непогода сопровождали их в течение всего пути. Иногда накрапывал дождик, и это даже развлекало. Если бы солнышко светило, возможно, настроение бы улучшилось, но унылая погода не располагала к разговорам. Это касалось не только пленников, но и тюремщиков. Каждый молчал о своем и даже не пытался общаться. Только Странна, единственная из всех, неотрывно смотрела в окно, ни разу не изменив позы. Казалось, она испытывает интерес к тому, что происходит за окном.