Светлана Смирнова - Путь во тьму

Мари замерла и побледнела, заметив Маркуса. Подруга почтительно склонила голову, блондинка поджала губы и тоже слегка поклонилась. Затем отвернулась и положила руки на стойку бара. Маркус чувствовал, как Мари нервничала и волновалась. Он до сих пор ей нравился, что тешило самолюбие и внушало уверенность, что если захочет, то сможет ее вернуть. Превратить в послушную марионетку, которая будет от него без ума, а он будет дергать за веревочки.

Выпив по бокалу мартини, девушки ушли танцевать. Маркус неотрывно смотрел вслед Мари.

– Ты так смотришь на нее… Я начинаю бояться, не влюбился ли, – донесся, словно издалека голос спутницы.

Маркус внутренне содрогнулся и повернулся к ней.

– Рассмешила, Шарлин, – усмехнулся он. Одна мысль о любви вызывала презрение и неприязнь. Он никогда не подчинится этой болезни. Никогда не станет зависимым от девушки. Его стихия война, а не глупое чувство, которое делает слабым, превращает в тень, подобие себя прежнего.

Вампирша аккуратно затушила окурок в стоящую рядом пепельницу, подняла на Маркуса глаза и посмотрела внимательным, сосредоточенным взглядом.

– Меня не обманешь, Маркус, – протянула она. Он удивленно вскинул брови, не понимая, к чему ведет Шарлин. – Я живу без малого век, и успела многому научиться. Например, читать эмоции и чувства людей по их лицам. Они словно открытая книга. Вампиров читать сложнее, намного сложнее… Но возможно. Ты искусно прячешь эмоции, что усложняет задачу и даже предположить, что чувствуешь невозможно. Но иногда маска слетает с лица… Сейчас все написано в твоих глазах. Ты неравнодушен к белокурой милашке. Она не очередная девка, которую ты хочешь затащить в постель. Здесь другое, более глубокое, идущее из сердца, – Шарлин чуть придвинулась вперед и положила ладонь ему на грудь. – Это огорчает… Я не хочу потерять моего мальчика.

– Бред, ты преувеличила мой интерес к ней в сотни раз, – насмешливо ответил Маркус. Ему не нравился этот разговор, и хотелось скорее сменить тему. – Я переспал с ней один раз и сделаю это снова. Больше мне ничего от нее не нужно.

Шарлин выпрямилась и вздохнула:

– Так считает твой разум, а не сердце. Ты не понимаешь, что чувствуешь, но когда-нибудь осознаешь, но будет поздно… Любовь тугим коконом оплетет паутиной и ты больше не спрячешься от нее…

Маркус хищно сощурил глаза. В груди стало жарко, ярость накрыла огромной волной. С трудом удавалось держать себя в руках и не дать волю гневу.

'Они издеваются! Сначала Изабелль твердит, что я полюблю, теперь эта… Как же надоело'.

– Нам лучше закрыть эту тему, Шарлин, – ледяным голосом произнес Маркус.

– Как скажешь, – спутница отвернулась к барной стойке и принялась допивать коктейль. Маркус чувствовал ее страх. Она испугалась. Это даже приятно. Шарлин намного старше его, сильная волевая женщина, а боится его.

Маркус закурил. Понемногу ему удалось успокоиться и вернуть разуму расчетливое и холодное мышление.

Шарлин так и не смотрела на него.

Маркус затушил сигарету и, придвинувшись ближе, нежно обнял ее за плечи. Она повернулась к нему и томно произнесла, положив ладонь ему на щеку:

– Ты настоящий дьявол, Маркус, и это сводит меня с ума.

Он усмехнулся, затем поцеловал ее. Шарлин ответила и обхватила его за шею, и сильнее прижалась к груди.

Сердце грохотало в ушах, дыхание сбивалось от нехватки кислорода и жгучего желания. Маркус чувствовал еще немного, и он повалит вампиршу прямо здесь на пол, несмотря на толпу народа.

– Подожди, притормози, – произнес он, отстранившись. Тяжело дыша и пытаясь унять бешеное сердцебиение. – Еще немного и я за себя не отвечаю… Поехали в гостиницу.

Шарлин откинула со лба прядь волос, обвела взглядом танцующих смертных и, посмотрев на Маркуса, кокетливо произнесла:

– Конечно, милый, только схожу, попудрю носик. Я быстро, – чмокнув его в щеку, ушла.

Маркус вздохнул и сделал глоток, почти нетронутого джинтоника. Вспомнил про Мари и оглядел танцующих. Заметил ее подругу, но блондинки не было.

Это ему не понравилось, а в душе поселилось нехорошее предчувствие…

* * *

– Ублюдок! Проклятая эгоистичная сволочь! Как он может так поступать?! Что я сделала ему плохого?! – Мари уперлась руками в края раковины и посмотрела в зеркало. От слез под глазами растеклась тушь.

Мари включила воду. На сердце было невыносимо тяжело и горько. Хотелось рыдать от отчаянья и безвыходности, крушить все вокруг. Как же больно.

Маркус целовался с этой дочерью старейшины. Да целовался мягко сказано, казалось, они могли заняться любовью прямо в клубе, ничуть не стесняясь присутствующих.

Она не выдержала и поспешила уйти с танцпола, побыть наедине, прийти в себя.

За долгий год Мари не удалось полностью забыть Маркуса. Они жили под одной крышей, пусть и в огромном особняке, но все же иногда пересекались. Она всегда приветствовала его. Промолчав, пройти мимо не смела. Маркус сын главы клана и полное игнорирование его посчитается неуважением к главе клана и его наследнику.

Мари часто хотелось уехать, убежать подальше от Маркуса, но было некуда.

Она мечтала избавиться от чувств к нему, но не могла. Они съедали изнутри, ломали, мучили, как бы она не старалась их выкинуть из своего сердца. Маркус имел просто сверхъестественную власть над девушками. Мог очаровать и влюбить в себя любую. Как Мари жалела, что попалась в его сети и теперь не может из них выбраться… Но с ним быть нельзя, это еще хуже. Он эгоист и не способен на любовь. Маркус может только разрушать и ломать. Но иногда ей так хотелось, чтобы он хоть взглянул на нее, тепло улыбнулся, сделал к ней шаг… Мари ненавидела себя за эти мысли, но не могла от них избавиться.

Она ополоснула лицо водой, чтобы охладить пылающую кожу. Стерла тушь и закрыла кран.

Слышалась приглушенная музыка и едва различимые на ее фоне голоса. Возвращаться назад не хотелось.

Но Мари не могла оставаться в туалете до закрытия клуба и выйти уверенной, что Маркус ушел.

Она решила вернуться на танцпол и, не поворачиваясь к бару, где сидел Маркус с любовницей, уговорить Монику поехать домой.

Мари двинулась к выходу из туалета, как дверь открылась и вошла дочь старейшины и подруга Маркуса.

– Здравствуй, девочка, – холодно произнесла она, прижалась к двери, преграждая путь к выходу, и скрестила руки на груди.

Мари опешила. Она не понимала, что ей надо.

– Бедняжка, я вижу следы слез на твоем личике, – с сарказмом и притворным сочувствием сказала Шарлин. – Не повезло полюбить сына главы клана. А чувствовать себя не нужной и использованной и вовсе ужасно.

Мари похолодела. Откуда она знает? Неужели этот ублюдок рассказал? Как он посмел?