Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена

— Мы увидимся, — сказал он.

Гидеон поклонился. Трое мужчин ответили на его поклон. А я стояла как истукан, будучи не в силах пошевелить пальцем. Гидеон взял меня за руку и вывел из комнаты.

Даже когда мы уже сидели в карете, напряжение меня не отпускало. Я чувствовала себя истощённой, бессильной и какой-то испачканной.

Как граф это устроил — разговаривать со мной, чтобы другие не слышали? И как ему удалось дотянуться до меня, стоя в четырёх метрах? Моя мать была всё-таки права, и то, что о нём говорили, было правдой: он умел проникать в ум другого человека и контролировать его чувства. Я позволила обмануть себя его тщеславной болтовнёй и старческой хрупкостью. Я безнадёжно недооценила его. Как глупо с моей стороны.

Я вообще недооценила всю эту историю, в которую вляпалась.

Карета тронулась с места. Её трясло так же сильно, как и по дороге сюда. Гидеон дал стражу в жёлтом указание поторопиться. Как будто в этом была необходимость — тот и сюда гнал как оглашенный.

— С тобой всё в порядке? Ты выглядишь так, словно увидела призрак. — Гидеон снял плащ и положил рядом с собой на сиденье. — Очень жарко для сентября.

— Не призрак, — ответила я, не в состоянии посмотреть ему в глаза. Мой голос слегка дрожал. — Только графа Сен Жермена и один из его трюков.

— Он был не особенно вежлив с тобой, — согласился Гидеон. — Но этого следовало ожидать. Очевидно, у него было другое представление о том, какой ты должна быть.

Когда я не ответила, он продолжал:

— В предсказаниях двенадцатый путешественник всегда описывался как нечто особенное. Одарён Магией Ворона. Что бы это ни значило. Во всяком случае, граф не хотел верить, что ты всего-навсего обыкновенная школьница.

Это замечание странным образом прогнало то бессильное, жалкое ощущение, которое было вызвано фантомным прикосновением графа. Вместо истощения и бессилия я почувствовала оскорбление. И гнев. Я закусила губу.

— Гвендолин?

— Что?

— Не воспринимай это как обиду. Я имел ввиду обыкновенная не в смысле ординарная, а скорее в смысле средняя, понимаешь?

Становилось всё лучше и лучше!

— Ладно, — сказала я, гневно сверкнув на него глазами. — Мне безразлично, что ты обо мне думаешь.

Он хладнокровно ответил на мой взгляд.

— Это от тебя не зависит.

— Ты же меня вообще не знаешь! — фыркнула я.

— Возможно, — ответил Гидеон. — Но я знаю кучу таких девчонок. Все вы одинаковы.

— Кучу девчонок? Ха!

— Девчонки как ты интересуются только причёсками, шмотками, фильмами и поп-звёздами. Вы всё время хихикаете и ходите в туалет толпами. И злословите о Лизе, потому что она купила себе маечку за пять фунтов в «Маркс энд Спенсер».

Хоть я была очень зла, я рассмеялась.

— Ты хочешь сказать, что все девочки, которых ты знаешь, злословят о Лизе, которая купила себе маечку за пять фунтов в «Маркс энд Спенсер»?

— Ты знаешь, что я имею ввиду.

— Да, знаю. — Я не хотела дальше разговаривать, но слова вырывались помимо моей воли. — Ты думаешь, что все девчонки, которые не такие, как Шарлотта, поверхностны и глупы. Только потому, что у них было нормальное детство вместо непрерывных уроков музыки и фехтования. На самом деле у тебя просто не было времени, чтобы когда-нибудь познакомиться с нормальной девочкой, поэтому ты обзавёлся такими печальными предубеждениями.

— Послушай, я точно так же был в средней школе, как и ты!

— Само собой! — Слова просто вылетали из меня. — Если тебя готовили к путешествиям во времени хоть наполовину так серьёзно, как Шарлотту, то у тебя не могло быть друзей ни мальчиков, ни девочек, и твоё мнение по поводу так называемых средних девчонок базируется на наблюдениях, которые ты сделал, стоя одиноко на школьном дворе. Или ты хочешь сказать, что твои одноклассники считали твои хобби — латынь, гавот и вождение кареты — невообразимо крутыми?

Вместо того чтобы оскорбиться, Гидеон рассмеялся:

— Ты забыла игру на скрипке.

— Скрипка? В самом деле? — Мой гнев испарился так же быстро, как и возник. Скрипка — ну вообще!

— Во всяком случае, у тебя на лице опять появилась краска. До этого ты была такая же бледная, как Миро Ракоци.

Верно, Ракоци.

— Как это, собственно, пишется?

— Р-а-к-о-ц-и, — ответил Гидеон. — А зачем тебе?

— Хочу погуглить.

— О, он так тебе понравился?

— Понравился? Он вампир, — сказала я. — Он из Трансильвании.

— Он из Трансильвании. Он он не вампир.

— Откуда ты это знаешь?

— Вампиров не бывает, Гвендолин.

— Ах да? Если бывают машины времени (и люди, которые умеют душить других, не прикасаясь к ним), почему бы не быть и вампирам? Ты видел его глаза? Они как чёрные дыры.

— Это от белладонновых настоев, с которыми он экспериментирует. Растительный яд, якобы помогающий расширить сознание.

— Откуда ты это знаешь?

— Это сказано в Анналах Стражей. Ракоци зовётся там Чёрным Леопардом. Он дважды защитил графа от покушения на его жизнь. Он очень сильный и ловко обращается с оружием.

— Кто покушался на графа?

Гидеон пожал плечами.

— У такого человека, как граф, много врагов.

— Охотно верю. Но у меня такое впечатление, что он и сам в состоянии себя защитить.

— Без сомнения, — согласился Гидеон.

Я подумала, не рассказать ли ему о том, что вытворил граф, но потом решила этого не делать. Гидеон был не только вежлив с ним — создавалось впечатление, что они с графом ну просто родственные души.

Не доверяй никому.

— Ты действительно перемещался в прошлое ко всем этим людям и пускал им кровь? — спросила я вместо этого.

Гидеон кивнул.

— С тобой и со мной в хронограф снова считаны восемь из двенадцати человек. Остальных четверых мне ещё предстоит отыскать.

Я вспомнила слова графа и спросила:

— А как ты мог ездить из Лондона в Париж и Брюссель? Я думала, что в прошлом можно проводить не более пары часов.

— Четырёх, точнее говоря, — заметил Гидеон.

— За четыре часа в то время никак нельзя было успеть из Лондона в Париж, да ещё чтобы осталось время станцевать гавот и пустить кровь.

— Верно. И поэтому мы вместе с хронографом выехали в Париж заранее, глупышка, — ответил Гидеон. — То же мы сделали в Брюсселе, Милане и Бате. Остальных я мог посетить в Лондоне.

— Понимаю.

— В самом деле? — Улыбка Гидеона была снова полна насмешки. На этот раз я её проигнорировала.

— Да, мне постепенно становится многое ясно. — Я посмотрела в окно. — А по этому лугу мы в ту сторону вроде бы не проезжали?

— Это Гайд-парк, — сказал Гидеон, внезапно ставший внимательным и напряжённым. Он высунулся из окна кареты. — Эй, Вильбур или как вас там! Почему мы здесь едем? Нам надо кратчайшей дорогой в Темпл.

Ответ человека на облучке я не расслышала.