Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена

О Боже.

Гидеон воспользовался секундным замешательством второго мужчины, чтобы нанести ему удар, от которого тот тоже упал на колени.

— Ты с ума сошла? — закричал он мне, отшвыривая ногой оружие своего соперника и направляя острие своей шпаги на его горло.

Тот вмиг обмяк.

— Пожалуйста… сохраните мне жизнь, — сказал он.

Мои зубы начали стучать.

Этого не могло быть. Я не вонзила только что шпагу в человека. И этот человек хрипел. Второй выглядел так, как будто он вот-вот заплачет.

— Кто Вы и что Вы от нас хотите? — холодно спросил Гидеон.

— Я сделал только то, что от меня потребовали. Пожалуйста!

— Кто от вас чего потребовал? — под остриём шпаги на шее мужчины образовалась капелька крови. Гидеон сжал губы, как будто сдерживать шпагу стоило ему больших усилий.

— Я не знаю никаких имён, клянусь! — искажённое страхом лицо начало расплываться перед моими глазами, зелень луга заплясала вокруг меня, и с каким-то облегчением я упала в этот водоворот и закрыла глаза.

Я мягко упала на свои юбки, но была не в состоянии снова подняться. Казалось, в моих ногах растворились все кости, меня всю трясло и клацали зубы.

— Вставай! — Гидеон протянул мне руку. Шпагу он уже заправил за пояс. Содрогнувшись, я увидела на ней кровь. — Вставай, Гвендолин! Люди смотрят.

Был вечер, уже давно стемнело, но мы приземлились под каким-то фонарём в парке. Бегун в наушниках, протрусив мимо, бросил на нас удивлённый взгляд.

— Разве я не сказал, что ты должна сидеть в карете! — Поскольку я не реагировала, Гидеон схватил мою руку и поставил меня на ноги. — Это было крайне легкомысленно… и… абсолютно опасно и… — он сглотнул и уставился на меня — и, чёрт побери, очень смело!

— Я думала, что будет чувствоваться, когда попадаешь в ребро, — сказала я, клацая зубами. — Я не знала, что это будет как… разрезать торт. Почему у него не было костей?

— Наверняка были, — сказал Гидеон. — Тебе повезло, ты попала куда-то между ними.

— Он умрёт?

Гидеон пожал плечами.

— Если укол был чистый, то нет. Но хирургию в XVIII веке сложно сравнить с «Анатомией страсти».

Если укол был чистый? Что это значит? Как укол может быть чистым?

Что же я наделала! Возможно, я только что убила человека!

Эта мысль привела к тому, что я снова чуть не опустилась на землю. Но Гидеон крепко держал меня.

— Пойдём, нам надо вернуться в Темпл. Они будут за нас волноваться.

Очевидно, он, знал, где мы находимся — он целенаправленно повёл меня по дорожке, мимо двух женщин с собаками, с любопытством уставившихся на нас.

— Пожалуйста, перестань клацать зубами. Это звучит жутко, — сказал Гидеон.

— Я убийца, — ответила я.

— Ты когда-нибудь что-нибудь слышала о самообороне? Ты защищала себя. Или, собственно, меня, если говорить точнее.

Он криво улыбнулся мне, и у меня мелькнула мысль, что ещё час назад я бы поклялась, что он никогда не сможет признать ничего подобного.

Он и не смог.

— Не то чтобы это было необходимо… — сказал он.

— О, ещё как необходимо! Что с твоей рукой? Идёт кровь!

— Ничего страшного. Доктор Уайт залечит. — Некоторое время мы молча бежали рядом друг с другом. Холодный вечерний воздух освежил меня, пульс потихоньку успокаивался и клацанье зубов прекратилось.

— У меня остановилось сердце, когда я внезапно увидел тебя, — сказал в конце концов Гидеон. Он отпустил мою руку, очевидно решив, что я теперь сама удержусь на ногах.

— Почему у тебя не было пистолета? — напустилась я на него. — У другого мужчины был!

— У него было даже два, — ответил Гидеон.

— Почему же он их не использовал?

— Использовал. Он застрелил бедного Вильбура, а второй выстрел чуть не попал в меня.

— А почему он больше не стрелял?

— Потому что в каждом пистолете ровно одна пуля. Практичные маленькие револьверы, которые ты знаешь из фильмов про Джеймса Бонда, ещё не были изобретены.

— Но сейчас они изобретены! Почему ты берёшь в прошлое какую-то дурацкую шпагу, а не нормальный пистолет?

— Я же не профессиональный убийца, — ответил Гидеон.

— Но это же… Я имею ввиду, какое тогда преимущество у того, кто прибыл из будущего? О! Вот мы где! — Мы добежали точно до Эпсли Хауза на углу Гайд-парка. Вечерние прохожие, бегуны и собачники с любопытством глядели на нас.

— Мы возьмём такси до Темпла, — сказал Гидеон.

— У тебя есть деньги?

— Естественно, нет!

— А у меня есть мобильник, — сказала я, выуживая телефон из корсета.

— Ах, серебряный ларчик! Я что-то такое и подозревал! Ты глу… Давай сюда!

— Эй! Это моё!

— Ну и что? Разве ты знаешь номер? — Гидеон уже набирал.

— Извините, моя дорогая. — Пожилая женщина тронула меня за рукав. — Я просто должна спросить. Вы из театра?

— Э-э-э… да, — ответила я.

— Ах, я так и думала. — Дама с трудом удерживала на поводке свою таксу. Такса рвалась в сторону другой собаки в паре метров от нас. — Ваше платье выглядит чудесно настоящим, только модельеры могут сделать такое. Знаете, я в молодости тоже много шила… Полли! Не тяни так!

— Они нас сейчас подберут, — сказал Гидеон, возвращая мне телефон. — Мы пройдём вперёд до угла Пикадилли.

— А где можно полюбоваться вашей постановкой?

— Кхм, ну, сегодня, к сожалению, было последнее представление, — сказала я.

— О, как жаль.

— Да, мне тоже.

Гидеон тянул меня дальше.

— До свидания.

— Я не понимаю, как эти мужчины могли нас найти. И какой приказ мог заставить Вильбура отвезти нас в Гайд-парк. Ведь времени на подготовку засады не было. — Гидеон на ходу бормотал себе под нос. Здесь, на улице, на нас глазели ещё больше, чем в парке.

— Ты со мной разговариваешь?

— Кто-то знал, что мы там будем. Но откуда? И как это вообще возможно?

— Вильбур… один его глаз был… — внезапно я ощутила настоятельный позыв ко рвоте.

— Что ты делаешь?

Я давилась, но ничего не выходило.

— Гвендолин, нам надо вон туда! Глубоко вдохни, и всё пройдёт!

Я выпрямилась. С меня хватит.

— Всё пройдёт? — Хотя мне хотелось визжать, я заставила себя говорить очень медленно и отчётливо. — Пройдёт, что я только что убила человека? Пройдёт, что вся моя жизнь сегодня ни с того ни с сего поставлена с ног на голову? Пройдёт, что одному заносчивому, длинноволосому, в шёлковых чулках и со скрипкой отвратительному типу больше нечего делать, как постоянно командовать мной, хотя я только что спасла его дерьмовую жизнь? Если ты спросишь, у меня есть все основания для тошноты! И на случай, если тебя интересует — от тебя меня тоже! Тошнит!

Окей, последнюю фразу я, возможно, действительно чуть-чуть провизжала, но не слишком. Зато я внезапно ощутила, как это здорово — всё выплеснуть. Впервые за сегодняшний день я почувствовала себя действительно свободной, и тошнить мне уже не хотелось.