Элизабет - Черный Город

- Не унывай, душечка. Работать со мной не так уж и плохо, - говорит Крейвен.

Что-то в этом я сомневаюсь. Никаким образом не хочу принимать участия в его "научных экспериментах". Это, видимо, очень явно отразилось на моем лице, потому что у мамы вырвался усталый, разраженный вздох - звук, который очень мне знаком. Вся моя жизнь - сплошное её разочарование. Я устала от этого.

Значит, моя мать хочет закалить меня? Отлично! Моё выражение лица становится ледяным и сухим, насколько возможно. Я решаю вести себя так, словно все происходящее вокруг меня, меня же и не касается. При этом все, чего я хочу, это сбежать.

Крейвен возвращается к Дарклингу на каталке. Существо снова поворачивает голову в моем направлении, мои глаза прикованы к его груди, в которой под прозрачной кожей пульсирует два сердца. Одно сердце значительно меньше другого, но бьется чаще.

Крейвен замечает мой взгляд.

- То, которое больше, основное. А это просто дублирующее, - говорит он, показывая на меньшее. - Как правило, они не бьются, но иногда нам попадаются случаи, как сейчас, когда они запущены, хотя мы не уверены, как и почему. Это увлекательно, почти также увлекательно как физиология полукровок. Чего бы я только не отдал, чтобы добраться до одного из них. Живое существо без сердцебиения...

Себастьян громко зевает. Он ненавидит разговоры о науке.

Крейвен бормочет себе что-то под нос, беря в руки шприц и втыкая иглу в руку Дарклингу. Липкая кровь заполняет емкость, Дарклинг издает дикий вопль, разбрызгивая повсюду слюну. Некоторые капли попадают мне на лицо.

- Я ведь не превращусь сейчас в Разъяренного? - паникую я, думая о зараженной слизи, покрывающей мое лицо.

- Нет, душечка, - смеется Крейвен. - Настолько глубоко вирус поражает только Дарклингов, полукровок, и некоторых отдельных собак. Но и им нужно быть укушенными или выпить зараженной крови.

Мне не нравится, каким тоном он произносит "настолько глубоко", словно есть вероятность, что вирус распространится и на людей.

Он ставит образец с кровью на шкаф рядом с острыми деревянными кольями.

- Готова к своему завтрашнему важному дню? - говорит он.

Не могу поверить, что он хочет поговорить о моей школе здесь, в этом месте. Тогда я напоминаю себе, что должна вести себя так, словно меня это не задевает.

- Почему я должна туда идти? Почему я не могу быть на домашнем обучении? - говорю я.

- Потому что Пуриан Роуз требует от тебя ходить в школу, - говорит мама и холодок пробегает по моей коже от упоминания его имени.

- Почему? - спрашиваю я.

Мама и Себастьян обмениваются понимающим взглядом.

- Потому что Пуриан Роуз так говорит. Это его приказ, так что ты будешь делать то, что тебе сказано, - говорит мама.

- У меня не будет ничего общего с другими ребятами. Они все Бутцы. Они возненавидят меня, - говорю я.

Между рабочим классом, называемым Бутцами из-за ужасных кожаных ботинок, и людьми из Центрума, правящим классом, всегда существовала напряженность. Только те, кто из Центрума могли работать в административном управлении, именно поэтому его называют Правительством Центрума; это просто способ напомнить Бутцам их место.

- Так нечестно. Мне нравится моя Сторожевая школа вместе с моими Сторожевыми друзьями, - продолжаю я.

- Просто делай так, как тебе велено, Натали, - шипит мама. - Я не хочу, чтобы ты разозлила Пуриан Роуз; тебе ведь известно какой он. Хочешь снова подвергнуть риску свою сестру?

- Нет, - шепчу я, к горлу подкатывает ком страха.

Себастьян бросает на меня сочувствующий взгляд. Ему хорошо известно, что случилось с Полли. Я доверилась ему, когда мы встречались, да и мама рассказала Крейвену, поскольку он единственный близкий ей человек в Блэк Сити.

- Хотите, я останусь с Натали и удостоверюсь, что она доберется куда надо? - спрашивает Себастьян.

- Нет! Мама, пожалуйста. Мне не нужен телохранитель, когда я в школе. Там безопасно, - говорю я.

С тех пор, как Полли была ранена, мама решила, что мне необходим телохранитель, следящий за каждым моим движением. Это просто душит меня.

- Он может отвозить меня туда по утрам и забирать в обед, - предлагаю я быстро. - Пожалуйста. Я не хочу быть единственной, у кого есть телохранитель. Это сделает меня объектом для придирок куда больше, чем любая другая причина.

Мама обдумывает это. Она смотрит на Себастьяна.

- Убедись, что приводишь её туда и обратно каждый день, без заигрываний.

- Да, Эмиссар.

- Я позвоню директору и договорюсь, чтобы какая-нибудь девочка составила ей компанию, - отвечает мама.

- Мне не нужен друг напрокат, - говорю я.

Мама смотрит на меня испепеляющим взглядом.

Существо на каталке рядом со мной шевелится, и я заставляю себя не обращать на него внимания.

Мама замечает, что у меня в руке все еще находится куртка Дарклинга.

- Где ты это взяла?

- Поменялась, - говорю я быстро. - Думала, что буду носить её в школу, чтобы не отличаться от остальных детей. - Отличная идея на самом деле!

- Моя дочь не станет носить одежду Бутцов.

- Мне будет трудно вписаться в коллектив. Я должна выглядеть как они, - говорю я.

Она открывает, было, рот, чтобы затеять спор.

- Да, пока не забыл! - говорит с преувеличенной жизнерадостностью Крейвен, когда проходит по лаборатории, достает из ящика стола баночку с таблетками и отдает мне: - Здесь достаточно лекарств, чтобы тебе хватило на месяц. Да, твой пропуск действителен для лаборатории; не стесняйся, приходи, когда захочешь, и я покажу тебе все оборудование. Добро пожаловать в команду.

Я взяла бутылочку с лекарством для сердца в руку. Я не должна настолько зависеть от белых маленьких таблеточек. Еще одна вещь, которая управляет моей жизнью.

На каталке Дарклинг внезапно вопит от боли, заставляя остальных Темных в клетках выть с ним в унисон. Крейвен берет с верстака деревянный кол и два раза погружает его в грудь существа, пронзая оба сердца. Он бьется в агонии несколько секунд, разбрызгивая кровь и слюни, после чего безжизненно падает на каталку.

- Неужели было необходимо убивать его, когда я стою так близко? - восклицает Себастьян, стирая со своей красной куртки слизь от Дарклинга.

- Я проявил гуманизм. Ему было больно, - отвечает Крейвен. - Акация убивает мгновенно. Лучше так, чем умирать Разъяренным.

Он смотрит на маму, которая отвечает ему ледяным взглядом.

Крейвен открывает металлический ящик, достает бледно-зеленую хирургическую простынь и накрывает мертвое тело Дарклинга. Кровь пропитывает материал, напоминая мне кровь отца, проступающую сквозь одежду...

Мне обязательно нужно уйти отсюда прямо сейчас.

Я бросаюсь наверх в комнату Полли. Это единственный человек, с которым мне хочется проводить дни. Она сидит в простом деревянном кресле напротив окна, глядя на опущенные шторы, руку сложены на коленях. Она не узнает меня, но я и не жду, что она узнает - она почти не разговаривает с той ночи, когда погиб отец. Доктора говорят, что это посттравматический стресс. Иногда её поведение становится нормальным и кажется, что моя старшая сестра вернулась, но большую часть времени она находится в ловушке своего собственного разума. Порой она целыми днями ни с кем не разговаривает. Иногда молчит неделями.