Линда Джонс - Лунная ведьма

Иногда она раздумывала, стоит ли признаться императрице, что Нэлик жив. Просто заключён там, где никому не причинит боли. У него больше не было такой возможности, и по мнению Айседоры, этого достаточно.

— Не двигайтесь, — тихо велела она, когда беременная женщина заёрзала.

— Я не могу не двигаться, — пробурчала императрица

— Тогда не ожидайте верного диагноза о состоянии ребёнка.

Айседора подозревала, что никто не говорил с Лианой так прямо, во всяком случае уже очень давно. И потом, императорская чета не могла причинить своей пленнице большие страдания, чем те, которые Айседора испытывала сейчас. Вилл ушёл, дом сгорел, Жульетт пропала, а Софи, вопреки заверениям Жульетт, больше не нуждалась в сёстрах.

Императрица замерла, и Айседора полностью сосредоточилась на своей пациентке, нашёптывая на старом, незнакомом Лиане языке заклинание, заставлявшее раскачиваться колдовской маятник. Поначалу его движения казались какими-то странными и бессмысленными.

А потом всё стало ясно.

Айседора отступила и убрала маятник в карман своего темно-синего платья.

— Джедра не ошиблась? Это мальчик? — спросила императрица.

Она осторожно села, одной рукой опираясь на матрац, другой поглаживала свой огромный живот. Слишком большой для женщины, которой предстояло носить ребёнка ещё три месяца.

Теперь Айседора знала, почему императрица так располнела.

— У вас двойня, — сказала она. — Вы должны проявлять особенную осмотрительность…

— У меня не может быть двойни! — императрица распрямилась, но с постели не встала. Её лицо побледнело, однако вскоре щеки ярко вспыхнули, и она с надеждой продолжила: — Если только это не мальчик с девочкой. Себастьен получит своего наследника, а я дочь, которая будет только моей. Ни жрецов, ни Себастьена девочки не волнуют. И мне не придётся ни с кем её делить. Мою дочь. — Лиана выжидающе обратила к Айседоре зелёные глаза.

— Два сына, — тихо сказала та. — Один зачат в сумраке, второй на солнце.

Лиана схватила подушку и швырнула её через комнату.

— Нам необходим один истинный и бесспорный наследник. Страна сейчас в состоянии войны как раз потому, что отец Себастьена произвёл двух сыновей, каждый из которых считает трон своим. Двойня! — она неловко встала и бросила ещё одну подушку. — Мне нельзя рожать двойню. Может, ты ошиблась, и это один большой ребёнок или, если малышей всё же двое, то одна из них девочка. Ты ведь могла ошибиться.

— Я не ошиблась, — спокойно возразила Айседора. — Нам необходимо сосредоточиться на том, чтобы вам и младенцам ничто не угрожало. Рождение близнецов может оказаться сложным и потребует…

— Потребует составления плана, — прервала Лиана, решительно отходя от Айседоры. — Но пока важнее всего, чтобы никто больше об этом не узнал.

— Но вашему мужу нужно сказать. Есть определённые опасности.

Лиана повернулась и пронзила Айседору твёрдым взглядом.

— Никто. Особенно Себастьен. Неужели ты не понимаешь? Он не допустит рождения близнецов. Императору нельзя рассказывать и нельзя пускать его ко мне во время родов. Когда дети появятся на свет, рядом со мной не должно быть никого, кроме тебя.

— Вряд ли император позволит мне остаться с вами наедине во время родов, — заметила Айседора. — Что вы собираетесь делать?

Лиана отвернулась, и Айседора больше не могла следить за выражением её лица.

— Я не знаю, — тихо призналась Лиана. — Мы что-нибудь придумает.

Софи укачивала Ариану. Обычно её маленькая девочка засыпала намного позже, но сегодня устала и нуждалась в отдыхе.

Софи и сама хотела бы отдохнуть, однако в последнее время подолгу ворочалась без сна. Безопасный дом, в котором она прожила три последние недели, полностью её устраивал, а вдова, заправлявшая местной фермой с помощью двух своих младших сыновей, вела себя более чем любезно.

Вообще-то, женщина чересчур сдружилась с Мэддоксом Сулейном. Софи пыталась не обращать на любовников внимания, но те лишили её такой возможности: одаривали друг друга улыбками, часто одновременно исчезали и возвращались несколько минут или часов спустя с виноватым и излишне счастливым видом. Её отец был слишком стар, чтобы вести себя столь неподобающим образом, да ещё и с женщиной, лет на пятнадцать моложе него! Софи изо всех сил старалась ослабить свои способности, когда вдова с отцом уединялись. Последнее, в чем она сейчас нуждалась, это младший братик или сестрёнка. Или мачеха, упаси боже!

Солдаты, оставшиеся помогать с фермой и охранять Софи, были моложе её отца, и некоторые из них тоже заинтересовались симпатичной вдовой. Но та замечала лишь одного мужчину, самого зрелого из всех, напоминая Софи, что она почти не знает своего отца. Вернее, совсем не знает.

Она уложила заснувшую дочь в маленькую кровать, которую делила с Арианой три прошлые недели. Софи ожидала возвращения Кейна ещё несколько дней, даже несколько недель назад, и теперь старалась не поддаваться панике, всем сердцем веря, что узнала бы, если б с ним случилось несчастье. Погибни он в сражении, его дух пришёл бы попрощаться. Но три недели!

Всё свободное время она проводила в попытках снять проклятие, грозившее отнять жизнь Кейна. Заклинания, молитвы, требования… ничто не подействовало. Софи по-прежнему чувствовала, как оно окружает её, давя на мысли и сердце.

Внезапно её посетила ужасная мысль. Некоторые из возлюбленных женщин Файн просто уходили. Обычно такое случалось с мужчинами, знакомившимися с ведьмой после своего тридцатилетия, но вдруг та же участь постигла и Кейна? Что если он разлюбил её и оставил? На глаза навернулись жгучие слезы. Возможно, это даже к лучшему. Если она не сумеет снять проклятие, то такой исход событий был предпочтительней. Пусть уж Кейн останется жить вдали от жены, чем умрёт из-за их любви. Так лучше для него, но столь же разрушительно для неё. Она никогда не перестанет искать его. И ждать.

— Как тебе удалось стать ещё прекраснее?

Софи обернулась, и все её страхи развеялись.

— Я не слышала, как ты вошёл, — она помчалась к мужу и закинула руки ему на шею, пытаясь скрыть свои мысли о разлуке и смерти. Кейн выглядел здоровым, но вздрогнул, когда она его обняла.

— Тебе больно.

— Совсем чуть-чуть, — он поцеловал её, нежно и пылко.

— Я вмиг тебя вылечу, — сказала Софи, отмечая в своём наигранно-весёлом голосе фальшь и слезы, всё ещё готовые пролиться из глаз. — Скоро будешь как новенький.

Не считая пары-тройки свежих шрамов.

— Не плачь, — Кейн стер скользнувшую с её щеки слезу. — Для слез нет причин.

Она не хотела лгать мужу, никогда.

— Я думала, что ты не вернёшься.

Он взял её за руку и повёл к креслу-качалке, там сел, притянул Софи к себе на колени и обнял.