Ольга Митюгина - Хранитель Тайного Алтаря

Эет задумчиво смотрел на мальчика.

— Странный ты, Локи, но… — он присел на корточки и посмотрел прямо в глаза Лока. Казалось, они вмещают всю скорбь мира. Не детские глаза. И, повинуясь необъяснимому порыву, юноша обнял это исстрадавшееся, измученное существо. — Локи, оставайся, — прошептал он. — И, обещаю: у тебя будет семья!

Лок рассмеялся. Немного истерически, как показалось Эету. Плечи его не расслабились.

— Спасибо, — невесело ответил наконец мальчик. — Я б остался, но… — Он опустил голову, а потом резко вскинул и прямо посмотрел в глаза Эета. — Я вернусь, — сказал вдруг он. — Если смогу. Моему дяде было предсказано, что однажды поплывёт корабль из страны мёртвых, и я поведу его. И вот тогда настанет им всем большой трындец! — мальчишка рассмеялся, тряхнув рыжими прядями. — Словом, на месте дяди я, зная об этом предсказании, держал бы одну рыжую бестию от Аталанда подальше… А вы бы пока продолжали магию изучать.

Мальчик мягко отстранился и пошёл прочь, к колоннам Верхнего храма.

— Лок… — растерянно окликнул Эет.

Локи обернулся и посмотрел на молодого мага. Взгляд его переполняли усталость и боль.

— Не допусти тебе Мортис пережить всё то, что довелось мне, — вздохнул он и оставил хранителя Храма одного.

Эет

Хранитель Храма стоял в коридоре напротив двери Вирлисса и чутко прислушивался к ночной тишине. Из комнат мальчишек доносилось тихое сонное дыхание, внятное лишь чуткому слуху немёртвого, да красный отсвет пламени с алтаря ложился на плиты коридора. Ночь наполнял покой — но Эет почему-то испытывал тревогу.

Разговор с рыжим мальчишкой практически перевернул представления мага о реальности. Или дети немыслимо изменились за сто лет, или этот ребёнок — не простой ребёнок.

— Вир! — тихо позвал юноша. — Вир, ты не спишь? К тебе можно?

Тишина.

— Вир!

Наконец с той стороны послышалось какое-то движение, двери распахнулись — и пред Эетом предстал сонный Вирлисс с раскиданными по плечам серебристыми волосами.

И в безукоризненной бордовой рубашке с чёрными брюками.

Эет невольно улыбнулся, мысленно возблагодарив богиню, что Вир — призрак. Будь Белый Тигр материальным существом, которому нужна настоящая одежда, на пороге могли продержать и дольше.

— Сами не спим и другим не даем? — с изысканной язвительностью осведомился вампир. — Что случилось?

— Ты меня пустишь или через порог будем разговаривать? — кротко поинтересовался Эет.

Он всегда с удовольствием заходил в комнату друга, наслаждаясь тонкой атмосферой роскоши и уюта, которую умел создавать Вирлисс. Воздушные занавеси под бордовым бархатом штор, кровать под балдахином с белоснежными стойками, книжные полки с великолепной подборкой самой лучшей литературы, от классиков поэзии, прозы и драматургии до мэтров философии, на полу шкура белого оленя — надо полагать, потому что Вир не сумел отыскать белого тигра — и картины на стенах.

Картины писали оба, и Вир, и Эт. Как правило, морские пейзажи. Но иногда — портреты.

Вирлисс посторонился.

— Ну? — заперев дверь, вопросил он и скрестил руки на груди.

Эет вздохнул, немного расслабившись. Взгляд скользнул по портрету Фрери, стоявшему на столе, в свете ночника.

— Эт, — вздохнул Вирлисс и движением головы отбросил волосы за спину. — Ты сюда пришёл интерьером любоваться? Или, — он перехватил взгляд друга, — Фрери?

— Ага, — невольно улыбнулся Эет. — Понимаешь, потянуло со страшной силой.

Вирлисс сел на кровать.

— Эт, я тебя слушаю. Что случилось?

— Не знаю, — коротко ответил юноша. — Ничего.

— Тогда сядь, — Вир пожал плечами. — Вина хочешь? Или чаю принести?

Эет со свистом втянул в себя воздух и, вместо того, чтобы сесть, сделал круг по комнате.

Разговор с Локом не давал покоя.

— Что… — начал было Эет — и замолчал.

Лок не выдал Гими ни одной тайны обитателей Храма. И тем самым словно обязал самого Эета молчать…

— Что? — спросил Вирлисс.

— Ничего, — через силу вытолкнул Эет. — Прости, что я тебя потревожил.

Он повернулся и медленно пошёл к выходу, сейчас как никогда похожий на зомби. Даже налетел на стойку балдахина.

— Эет! — Вирлисс вскочил.

Молодой человек остановился и через силу обернулся к Вирлиссу.

Вир с тревогой всматривался в его лицо, ставшее вдруг таким измученным. Так Эет выглядел, лишь когда считал себя виноватым перед ним.

— Эт, что бы там ни было, забей! — как можно беспечнее улыбнулся призрак. — Все проблемы обычно существуют только в твоей голове.

— Нет, — вытолкнул Эет. — Просто…

— Просто что? — вампир взял друга за руку и почти силком усадил на табурет. А сам присел рядом на корточки, пытаясь поймать взгляд светлых глаз, синих, как полуденное море.

— А я Локу предложил у нас остаться, — вдруг выдал Эет.

Вирлисс не сумел скрыть удивления.

— Ну… — пробормотал он наконец. — Предложил так предложил. И что он ответил?

— Что подумает.

Вирлисс невольно рассмеялся.

— Да уж… Действительно, странный мальчишка. Занятный. Ну и дальше-то что?

— Ничего… — прошептал Эет. — Много о себе рассказал… А я не могу тебе…

— И это тебя терзает? — Вир расхохотался уже в голос, запрокидывая голову. — Мо-ортис!.. Что же ты за существо-то такое? Не можешь — и правильно. Лок тебе открывался не затем, чтобы ты направо и налево… Если он захочет что-то мне рассказать, то сам это сделает.

— У меня… такое ощущение… что я предаю твоё доверие, — почти беззвучно признался Эет. — А почему — и сам не знаю…

— А у меня ощущение, что тебе надо лечиться. Жаль, не у кого! — хмыкнул Вир, показав клыки. — У тебя уже крыша едет.

Зомби попробовал улыбнуться. Тревога отступала…

За окном тихо падал снег, в стекле дрожало отражение танцующего огонька светильника… И мягкие отблески золотили портрет кареглазой девушки…

— Даже и не подумать, что она была богиней, — почти беззвучно заметил Эет.

Вирлисс вздохнул и поднялся. Лицо его омрачилось.

— Сказки заканчиваются, — тихо произнёс он странную фразу, не отрывая глаз от картины.

— О чём ты?

Вирлисс пожал плечами.

— Понимаешь, Эт… — медленно заговорил он. — Иногда я задаю себе вопрос… есть ли на свете девушка, которую я люблю? Или то уже мечта о любви? Прошло столько лет… я изменился… Возможно, изменилась она. Там, в Асгарде… Иной раз… Эт, я ловлю себя на том, что боюсь встречи!

— Ты разлюбил её? — прошептал Эет.

Ему почему-то стало жутко.

То чувство, что горело в нём, любовь к Госпоже, словно стало неким маяком. Оно согревало в леденящие минуты отчаяния, дарило силы, когда их, казалось, уже неоткуда было черпать, вело и направляло… и сама мысль, что можно лишиться этого внутреннего огня, повергала в ужас.