Бертрис Смолл - Венец судьбы

— Если не знаешь ты, значит, возможно, нам не придется покидать его, — с надеждой сказала Лара. Ее сказочно зеленые глаза были полны слез. — Мне так стыдно, что я не смогла отстоять Хетар.

Слезы полились по ее щекам.

— В этом нет твоей вины, любовь моя, — сказал Калиг, заключив ее в объятия, чтобы успокоить. — Сам Хетар и его народ сотворили свою судьбу, пойдя по уже знакомому им пути. В течение двадцати пяти лет после появления в их жизни Иерарха положение в Хетаре совершенствовалось и улучшалось. Но когда их мир снова начал процветать, жить в достатке и благополучии, его жители опять стали возвращаться к своим прежним привычкам и порокам. Хетар переполнили жадность и алчность, среди людей вновь расцвели разврат, чревоугодие, пьянство и невоздержанность во всем. Они вытеснили магию из своей жизни в тщетной попытке стать всемогущими. Они забыли собственную историю и пренебрегают ею по сей день. Магия окружает их повсюду, но, несмотря на это, они с уверенностью отрицают ее существование. Все их обращения к Небесной канцелярии неискренни и пусты. Они превратились в народ, который лишился всякой веры. Ибо если бы они верили хоть во что-то, им было бы страшно жить так. Очень страшно.

— И все же надежда есть, Калиг, — настаивала Лара. — Скажи мне, что есть еще надежда.

— Я все еще верю в чудеса, любовь моя, — ответил он. Однако он скрыл от нее свои мысли, ибо знал то, чего она еще не готова принять. Хетар обречен. И Калиг поменял тему разговора: — Ты должна поговорить с Диллоном, так как Бельмаиру придется приютить представителей магического мира Хетара. Здесь ты сделала все, что могла на данном этапе, Лара. Думаю, визит в мир, где еще есть место вере, сможет поднять тебе дух.

— Завтра, — вздохнула Лара, — я отправлюсь туда завтра, милорд. Сегодня я хочу побыть с тобой вдвоем.

Протянув руку, она коснулась его прекрасного лица и улыбнулась, когда он поймал ее руку и поцеловал.

— Давай перенесемся в Зирун, — предложил Калиг, — посмотрим на восход лун — сегодня ночью все они будут видны, а потом снова вернутся к своему обычному циклу. Мы поедим, искупаемся в озере и будем заниматься любовью всю ночь напролет, милая.

— Да! — согласилась Лара, и прежде, чем она успела вымолвить еще хоть слово, они очутились в оазисе, под навесом перед белым шелковым шатром.

Смеясь, Лара сбросила с себя одежду, побежала по мягкому золотистому песку и ринулась в воду. Калиг тотчас присоединился к ней, и они вместе, словно беззаботные дети, играли и плескались в хрустальных брызгах. Лара нырнула под водопад, и принц-тень последовал за ней, поймал и заключил ее в объятия. Их тела сплетались и растворялись друг в друге, губы встречались в нескончаемых поцелуях. За водопадом озеро было мелким, и они могли там стоять на песчаном дне.

Скользнув ладонями под ее ягодицы, Калиг поднял Лару, а она обвила его шею руками. Его короткие, но горячие поцелуи касались ее губ, щек и век, и одновременно его член медленно и нежно проникал в ее плоть. Его самообладание было потрясающим. Постепенно, сантиметр за сантиметром, он продвигался вперед. Когда двигаться было уже некуда, он остановился и замер, и был настолько спокоен и недвижим, что был подобен каменной статуе.

Лара едва дышала в ожидании. Его непревзойденная длина и объем бешено пульсировали в ней в возбуждении. Она сжала его мышцами лона. Из груди Калига вырвался тихий стон.

— Да-а-а, — словно ответила она, довольная собой.

— Вот чертовка! — с улыбкой выругался Калиг.

Выйдя из-под водопада, он отнес ее к песчаному краю озера и положил на спину, прильнув к ее разведенным бедрам. Он расцепил ее руки, которые все еще держались за его шею, и прижал их к земле, подняв над ее головой, и начал вталкивать в нее корень глубокими медленными ударами.

Лара шумно дышала, она обхватила его ногами, скрестив за его спиной лодыжки. Она закрыла глаза и наслаждалась всеми нюансами ощущений, что переполняли ее с каждым новым толчком, в то время как он проникал все глубже в ее сладостную плоть.

— Я обожаю тебя, милорд, — шептала она ему. — О да! Прекрасно! Не останавливайся, умоляю тебя, любовь моя, Калиг!

Он довел ее до вершины блаженства и, покинув ее лоно, снова заключил в объятия, лаская и целуя. Он так любил ее округлые груди, что казалось, припав к ним губами, мог не отрываться вечно. Контуры, изгибы ее тела были знакомыми, родными, но он не уставал восхищаться ими и всегда был счастлив вновь прикоснуться к этим совершенным линиям. Ее нежная кожа неизменно пробуждала в нем пылкое желание.

Лара отвечала его страсти — ее ладони, не зная покоя, жадно блуждали по его телу. Она сжала его сильные плечи, пальцы, едва касаясь кожи, заскользили вниз по спине. Одной рукой она спустилась по его упругим твердым ягодицам, чуть наклонилась и стала ласкать его мешочки, нежно сжимая мягкую, чувствительную плоть и словно перебирая пальцами яички.

— Ты хочешь окончательно лишить меня жизни, моя милая ведьма? Ах, как же я люблю тебя!

Их губы снова встретились, и поцелуй становился все более пылким и захватывающим, пока она едва не лишилась чувств, отдавшись блаженству прикосновений его рук и губ. Затем он снова заполнил ее лоно, и Лара закричала от восторга, когда они одновременно достигли пика наслаждения, а их вожделение и страсть словно взорвались бурным потоком сладостного удовольствия и удовлетворения, оставив им лишь ощущение изнеможения и пресыщения телами друг друга. На какое-то время они погрузились в приятную дремоту, лежа рядом на теплом песке, но очень скоро пробудились от нее и почувствовали, что голодны.

Войдя в свой шатер, они снова оказались одетыми в мягкие шелковые и шерстяные одежды — ночи в пустыне холодные. На невысоком столике их ожидал ужин, состоявший из жареного ягненка, риса с мятой, свежего теплого хлеба с маслом и свежих фруктов. Полулежа среди множества подушек, Калиг и Лара кормили друг друга, пили сладкое абрикосовое вино и тихонько разговаривали.

Отчего вот так не может быть всегда, думала Лара. Почему она не вернулась в Шуннар раньше, когда еще могло казаться, будто такие дни продлятся вечно? Теперь они снова должны были сражаться со злом. И в этот раз противостояние обещало быть коварным и хладнокровным. Лара точно знала, что собирался сделать ее темный сын. Он планировал завоевать Хетар, войдя в доверие его народа, проникнув хитрыми путями в его общество. В отличие от смертных он не был ограничен временем. Она вдруг поняла, что испытывает к Колгриму странную смесь зависти, гнева и восхищения. Но что же будет с Терой?

— О чем ты думаешь? — спросил Калиг.

— Если ты окажешься прав в том, что мы сможем лишь задержать Колгрима в его действиях, — начала Лара, — то, когда этот брак все-таки совершится, что станет с Терой и ее народом? Что случится с кланами Нового Дальноземья, милорд? Что будет с ними?