Кендари Блэйк - Девушка из кошмаров

- Откуда она у тебя? – спрашиваю.

- Я достала ее утром из твоего бумажника, перед тем как ты ушел с Томасом, - отвечает она печальным и в тоже время спокойным голосом, слегка оттеняя заклинание, которым она сейчас занята. Рядом с ней мои руки слабеют. Я уже был готов вырвать фото из ее рук, но все мое желание просто просачивается сквозь пальцы.

- Чем ты занимаешься?

- Молюсь, - просто отвечает она, и я опускаюсь рядом с ней на траву.

Ровный столп огонька свечи, взимающийся вверх, выглядит тонким и таким неподвижным. Поднимающийся над маминой головой ввысь дым, который я заметил раньше, шел из куска янтарной смолы, заранее расположенного на плоском камне и пылающего мягко-синим и зеленым цветами.

- Это поможет? – спрашиваю. – Она почувствует это?

- Не знаю, - отвечает она. – Возможно. Наверное, нет, но я надеюсь на обратное. Она так далеко отсюда. За пределами досягаемого.

Я молчу. Она достаточно близка ко мне и сильно связана, чтобы найти дорогу обратно.

- У нас есть ключ к решению, - отвечаю. – Это атаме. Мы могли бы воспользоваться его помощью.

- Каким образом? – ее голос обрывается; лучше бы ей не знать об этом.

- Он может помочь открыть дверь. Или, возможно, он и является этой дверью. Мы могли бы попытаться, - я трясу головой. – У Томаса лучше получается объяснять, но сейчас у него не выйдет.

Мама вздыхает, опуская взгляд на фото Анны. На ней изображена девушка шестнадцати лет, с темно-коричневыми волосами, белой блузой и улыбкой на лице, что шло вразрез с ее дальнейшими событиями.

- Я знаю, почему ты вынужден этим заниматься, - наконец, отвечает мама. – Но я не могу заставить себя понять это. Ты понимаешь?

Я киваю. Это лучшее, что у меня есть, и действительно большее, что я могу просить. Не поворачивая головой, она делает глубокий вдох и одним махом задувает все свечи, что вызывает у меня улыбку на губах. Когда я был ребенком, она постоянно использовала этот старый ведьмовский дешевый трюк. Затем она тушит янтарную смолу и берет фото Анны. После этого возвращает ее мне назад. Когда я убираю ее в бумажник, она достает тонкий белый конверт, который был зажат коленом.

- Сегодня пришло почтой, - говорит она, - от Гидеона.

- Гидеона? – рассеяно переспрашиваю я, принимая конверт.

Это немного странно. Обычно, когда он посылает мне почту, это или огромный пакет книг, или мамины любимые, покрытые шоколадом оладьи. Но когда я открываю его и высыпаю содержимое на ладонь, то вижу перед собой старую размытую фотографию.

Вблизи я слышу, как щелкает друг об друга воск, когда мама собирает свечи. Она что-то мне говорит и, пока бродит вокруг дерева, задает какие-то неясные вопросы, стряхивая пепел янтарной смолы с камня. На самом деле, я не слышу, что она говорит. Все, что мне остается делать – это смотреть на фото в своей руке.

На ней изображена облаченная в мантию и с накинутым капюшоном фигура, стоящая перед алтарем. Позади него заметны другие фигуры, точно также одетые в красные одежды. На ней я узнаю Гидеона, исполняющего ритуал, с моим атаме в руках. Но не это заставляет меня напрячься. А то, что остальные фигуры на фото, по-видимому, тоже держат в руках атаме. Как минимум, на картинке я насчитал пять таких же идентичных атаме.

- Что это? – спрашиваю, и показываю матери.

- Это Гидеон, - рассеянно отвечает та, а затем останавливается, когда замечает другие атаме.

- Я знаю, что это Гидеон, - говорю я, - но кто такие остальные? И чьи, черт возьми, эти атаме? – я указываю пальцем на ножи.

Я хочу верить, что это всего лишь фальшивые ножи. Подделка. Но почему? И что, если это не так? Существуют ли другие, такие же, как я, убивающие мертвых? Почему я не знал об этом? Такая мысль пролетает в моей голове первой, а затем проносится вторая: возможно ли, что я смотрю на создателей атаме? Но это не может быть правдой. По мнению моего отца, а также Гидеона, атаме в буквальном смысле считается древней, чем сама земля.

Мама до сих пор пристально разглядывает фото.

- Ты можешь это объяснить? – спрашиваю я, хотя очевидно, что она не может этого сделать. – Почему он отправил ее мне? И без каких-либо объяснений?

Она наклоняется и поднимает разорванный конверт.

– Я не думаю, что это его рук дело, - отвечает она. – Адрес принадлежит ему, но не почерк.

- Когда ты в последний раз разговаривала с ним? – интересуюсь я, снова допуская, может, с ним что-нибудь случилось.

- Вчера. С ним все в порядке. Он не упоминал об этом фото, - она смотрит на дом. – Я позвоню ему и расспрошу.

- Нет, - внезапно выпаливаю я. - Не делай этого.

Я прочищаю горло и удивляюсь, как же мне выразить свои мысли, но, когда она вздыхает, я понимаю, что она знает, о чем я думаю.

- Полагаю, мне следует его навестить.

Между нами возникает небольшая пауза.

– Ты хочешь просто собрать вещи и поехать в Лондон? – моргает она.

Я не ожидал, что она спросит так открыто. На самом деле, в глазах матери я замечаю так много любопытства, которое, возможно, я не увижу больше никогда. Все дело в фото. Она тоже это ощущает. Кто бы его ни отправил, он рассчитывает на эту наживку, тем самым оказывая влияние на каждого из нас.

- Я поеду с тобой, - сообщает она. – Утром закажу рейс.

- Нет, мам, - я кладу руку на ее и молюсь, чтобы мне удалось переубедить ее.

Она не может поехать, потому что кто-то или что-то пытается завлечь меня туда. Со всем своим шармом, что Морфан говорил о наступлении грозы и напряжении; я, наконец-таки, улавливаю этот аромат. Это фото не является им как таковым. Это просто большой сальный хлебный мякиш. И если я последую совету незнакомца, то он приведет меня к Анне. Нутром чувствую.

- Послушай, - говорю я. – Я поеду к Гидеону. Он все мне объяснит и не даст попасть в беду. Ты же знаешь его.

Она с сомнением, вспыхивающим на лице, смотрит на фото. Она не готова позволить изменить одному лишь снимку представление о человеке, которого мы знаем почти всю свою жизнь. Если честно, то и я тоже. Когда я приеду, Гидеон мне все объяснит.

- Чтобы там ни было, - отвечает она, - как думаешь, знают ли они об атаме? И о том, откуда он взялся?

- Да, - говорю я.

И, думаю, Гидеон тоже в курсе. Он знал об этом все это время.

– И ты считаешь, они знают, как открыть вход, о котором упоминал Томас?

- Да, - отвечаю я.

И даже больше. Кажется, все уже настроено. Мама опускает взгляд на дерево и на черное пятно пепла, оставшееся от ее молитвы.

- Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, Кас, - говорит она упавшим голосом. – Я знаю, что ты желаешь спасти ее и думаешь, что у тебя получится. Но когда придет время, и если цена будет слишком высока, запомни, что ты мой сын. Обещаешь?

Я пытаюсь улыбнуться.

– Почему ты думаешь, что мне придется заплатить высокую цену?