Карен Монинг - В оковах льда

— Я сказал: «На колени», — требует Р’йан, словно не может поверить, что Риодан еще стоит.

— А я сказал: «На хер». Вырубай, или ты умрешь.

Р’йан прекращает так резко, что я начинаю дрожать, мне холодно и плохо, словно я загорала у бассейна, а на меня вдруг сбросили айсберг.

— Почему вы здесь, — говорит Риодан.

Р’йан напряженно произносит:

— Что ты за тварь?

Чертовски хороший вопрос. Сама интересуюсь.

— Еще раз ответишь неправильно, и ты труп. — Риодан пинает мертвое тело Вэлвета.

Р’йан морщится. Выражения лиц Светлых, в отличие от гримас Невидимых, мне понятны. Они похожи на наши, наверное потому, что их носители так долго на нас охотились.

— Что-то убивает наш народ.

— Не знал, что вы считаете Невидимых вашими.

— Оно посетило… не только Дублин. Видимых оно убивало так же.

— Оно было в пределах Фейри.

— Дважды. Как смеет эта мерзость входить в нашу реальность? Никогда ни один Невидимый не пятнал страну Фейри!

Температура падает, и я напрягаюсь, выискивая в воздухе светящуюся точку. Страницы с гимнами, разбросанные по улице, покрылись тонким слоем льда. Я замечаю, что Риодан тоже оглядывается. Начинает идти снег. И я одновременно с Риоданом понимаю, что это настроение Р’йана влияет на погоду. Я стряхиваю снежинки с голых плеч и вздрагиваю от смущения. Я так прикипела к ним взглядом, что не осознавала — на мне только бюстгальтер. Я наклоняюсь, сгребаю одежду и через голову натягиваю футболку. Ненавижу Фей.

Я говорю Р’йану:

— Круус жил в Фейри сотни тысяч лет, а вы, ребята, так этого и не поняли. Невидимый был в Фейри вместе с вами, сидел по правую руку от вашей королевы. Стоп! — Я хихикаю. — Я забыла. Она тоже не была вашей королевой. Она была человеком. Чуваки, вы настолько глупы?

— Я буду говорить с тобой, — обращается Р’йан к Риодану, — когда ты заставишь карлицу замолчать.

Я надуваюсь и жду, что Риодан за меня заступится.

— Помолчи, детка.

Я сдуваюсь.

— Ты уверен, что это Невидимый, — говорит Риодан Р’йану.

— Я сказала! Так и есть, — возмущаюсь я.

— Однозначно.

— Да, вот именно это слово я и говорила!

— Что такое «эта мерзость»? — говорит Риодан.

— Мы не знаем. Нам никогда не требовалось знание о наших нечистых собратьях.

— И все же оно так тебя волнует, что ты сейчас здесь. На темной улице Дублина. Новый король Светлых собственной персоной.

Кажется, Р’йан смягчается, когда слышит, что его называют новым королем Видимых. Он смотрит в сторону и пару секунд ничего не говорит. Потом вздрагивает.

— Оно приносит окончательную смерть нашему народу.

— Как копье или меч, — говорю я.

— Я велел тебе заставить ее замолчать.

— Ответь ей.

— Она не способна понять, что значит быть Феей.

Риодан ничего не говорит. Он просто шагает вперед, и Р’йан тут же делает шаг назад, так четко, словно они начинают хорошо поставленный танец.

— Однажды, человек…

— Ты можешь передумать по поводу этого определения.

— … я сокрушу тебя своей пятой, и…

— А до этого воображаемого дня ты будешь отвечать, когда я спрашиваю.

Он перешагивает через тело Вэлвета, сокращая расстояние между ними.

Р’йан отступает.

— Как отличается «окончательная смерть» от того, что делает меч, — цедит Риодан.

— Ваши жалкие мозги физически не способны познать величие бытия Д’Ану.

Риодан скрещивает руки на груди и ждет. Этот чувак умеет себя преподнести. Я хочу быть такой же, когда вырасту.

— У тебя вообще не будет мозга через три секунды. Две.

Р’йан напряженно отвечает:

— Копье и меч обрывают бессмертную жизнь. Они обрезают связи, которые удерживают нашу суть, и рассеивают ее по ветру.

— Скажи мне что-то, чего я не знаю.

— Даже если мы умираем, то, из чего мы состоим, продолжает присутствовать, двигаться. Мы постоянно чувствуем присутствие наших собратьев сквозь все времена, впечатления и ткань вселенной. Мы индивидуальны и все же сплетены в единое целое, безбрежное и великое. Ты не можешь понять, каково это — принадлежать такой огромной божественной сути. Это… эта… тварь, чем бы она ни была, выкорчевывает нас, как деревья. Она не просто разрывает нашу структуру. Она ничего не рассеивает по ветру. Ничего . Все выглядит так, словно убитые ею никогда не существовали. Ее жертвы… стерты. И ты не можешь даже примерно понять ту боль, которую это нам причиняет. Эта мерзость ампутирует нашей расе одну конечность за другой!

Ледяной Монстр прерывает существование Фейри на глубинном уровне. Пополнение в копилку моей теории о «жизненной силе»!

— У тебя есть серьезный стимул увидеть его остановленным.

Выражение лица Р’йана я интерпретирую как королевское «А то».

— Что значит, оно многого для тебя стоит.

Р’йан изумленно смотрит на Риодана.

— Ты же не можешь надеяться его уничтожить, равно как и я не заключаю сделок со свиньями и глупцами.

— Я уничтожу его. И ты щедро заплатишь мне за эту услугу, тогда и так, как я решу. Однажды ты сам опустишься на колени передо мной и присягнешь на верность. В Честерсе. На виду у всех Фей.

— Можем устроить фейерверк, — радуюсь я.

— Никогда, — говорит Р’йан.

— Я терпелив, — отвечает Риодан.

Я размышляю об этом потом, когда мы копаемся в мусоре, наполняем мой пакет и прячем в рюкзак. Я съедаю шоколадку, чтобы освободить место.

— Ты нетерпеливый. Ты видишь цель и идешь к ней, как самонаводящаяся ракета. И ты самый упорный и хитрый манипулятор из всех, кого я знаю. А я знала Ровену.

— Терпение и упорство не исключают друг друга. Ты понятия не имеешь, насколько я терпелив. Когда я хочу чего-то.

— И чего может хотеть такой, как ты? Еще власти? Еще игрушек? Еще секса?

— Всего перечисленного. И все время.

— Жадный мерзавец.

— Детка, позволь кое-что тебе объяснить. Большинство людей тратит свое недолгое время в этом мире, практически не живя. Они бредут сквозь свои дни в дымке тяжкой ответственности и недовольства. Что-то случается с ними почти сразу после рождения. Они начинают отрицать свои желания и поклоняться ложным богам. Долгу. Милосердию. Равенству. Альтруизму. Нет вещей, которые ты должна . Делай что хочешь. Милосердие противоречит Природе. У нас равные возможности для убийства. Мы разные. Кто-то рождается сильнее, быстрее, умнее. Никогда не извиняйся за это. Альтруизм невозможен в принципе. Абсолютно все твои действия обоснованы тем, как ты хочешь в итоге себя чувствовать. Не жадный, Дэни. Живой. И радуюсь этому каждый гребаный день.

— Мы тут еще не закончили? Мне еще газету выпускать. — Я закатываю глаза, чтобы он не заметил, насколько меня проняло его словами. Кажется, это самое умное, что я вообще от кого-либо слышала. — Слушай, как думаешь, мой меч уже…