Даниэла Сакердоти - Сны

Никто не знал, что я умерла .

Никто .

Кроме моего убийцы .

Кэти

Прошло очень, очень много времени, прежде чем я стала Мастерицей. Ярость и пустота ускорили процесс, безнадежность, с которой я жила, стала моим топливом. Еще десять лет, чтобы найти их — моих Валайя, тех, кто помог мне, и мы готовы.

В тот день, двадцать лет назад, когда разбилось мое сердце, в тот день я знала, что свет потерян для меня навсегда. Я попалась в яркий луч света Миднайтов, и сгорела дотла. Все, что я ощущала, было тьмой, и я научилась в ней жить, пока Джеймс с Анной светились, будто ничего не произошло, будто я была лишь воспоминанием, болезненным воспоминанием, стертым как можно скорее.

« Нужно жить дальше » ,— сказал он.

Я была одной из Миднайтов совсем недолго, я была избрана, чтобы поддерживать род, стать дочерью, которую они потеряли. Я сирота, которую они приняли, как свою. Мы с Джеймсом выросли вместе, мы были миром друг друга, лучшими друзьями и партнерами. Мы влюбились под одобряющим взглядом Мораг. Все было идеально. Мы поженились.

Я его обожала.

А потом все рухнуло.

— Это девочка, — сказала Мораг без тени сомнения. — Теперь я вижу.

Она сидела рядом со мной, будто приглядывала, держала руку на моем животе, ее глаза закрыты. Она не выпускала меня из виду с тех пор как узнала, что я беременна. Она узнала первой, прежде чем я, или Джеймс, или любой медицинский тест могли это выяснить. Она сказала, что увидела во мне искру. Я была так счастлива в тот момент, что даже не нашла слов, чтобы описать то чувство. Ее подтверждение — все, чего я хотела.

И любви Джеймса. Я бы заставила его гордиться. Мне было восемнадцать, и у меня было все. Из нашего окна открывался вид на море, и волны разбивались о берег Айлы снова и снова, и мне очень нравился этот звук. Звук дома.

Я была дома.

— Ты научишь ее. И она будет Провидцем, — сиял Джеймс, глядя на мать.

— Да. Мы присмотрим за ней, — лицо Мораг на мгновение опечалилось. Я знала, что она думала о Мэйриде, дочке, которую она потеряла. Еще одна причина, почему я могла помочь им, помочь им всем. Смягчить боль потери Мэйриды.

Той ночью, когда я пошла, спать, слова Мораг танцевали в моей голове: это девочка. Моя дочь. Будущая Миднайт.

На следующее утро я проснулась в мокрой постели. На четыре месяца раньше срока моя дочь была готова появиться в этом мире.

Но, конечно, не ее тело.

Я держала ее, как куклу, такую холодную, такую неподвижную, слишком потрясенная, чтобы плакать. Джеймс плакал у моей постели. Мораг стояла у окна, выглядевшая как тринадцатая волшебница, которая прокляла Спящую Красавицу на ее крестинах. Теперь я знаю, что она видела, что ждет нас впереди, что собирался сообщить врач.

На следующий день меня забрали в больницу из-за осложнений, и там нам сказали. Они сказали, что то, что я так долго смогла носить Фейт, было чудом. Что она смогла жить внутри меня целых пять месяцев было чудом, потому что я вообще не могла иметь детей, никогда.

— Есть способы. Пока еще слишком рано думать об этом, но вы можете подумать о приемных детях... — когда врач произнес это, по-доброму держа мою руку, Мораг засмеялась.

Она смеялась.

Конечно, приемные дети не будут наделены талантами Миднайтов. Можно научиться колдовству, но не Провидению, не темной воде и не смертельному взгляду Миндайтов. Они могут лишь передаться с кровью. Мораг смеялась своим горьким смехом, а я плакала и плакала, потому что потеряла дочь и знала, что должно случиться. Я знала, что дальше скажет Мораг.

Я знала, что скажет Мораг, но я никогда, никогда не подумала бы, что Джеймс встанет на ее сторону. « Джеймс любит меня » ,— говорила я себе снова и снова.

Через неделю я оказалась дома. Из окна мы наблюдали, как выносили маленький белый гроб, а я была слишком больна, чтобы идти с ней — я едва стояла. Именно тогда они решили сказать мне.

— Кэти, дорогая. Не торопись. У тебя столько времени, сколько нужно. Мы найдем место, где ты сможешь жить, где тебе захочется.

Я не воспринимала слова Мораг несколько минут. Кровь звенела у меня в ушах, и комната кружилась. Уже. Она уже прогоняет меня.

— Джеймс, — взмолилась я.

Он был в растерянности, и я это видела. Он сидел на кровати и обнимал меня, гладил волосы, позволяя плакать на своем плече. Его собственные слезы смачивали мою ночную рубашку.

— Любовь моя...

Конечно, он не отпустит меня? Конечно, он откажет Мораг, он же сказал, что хочет меня, не смотря ни на что?

— Кэти, — он так крепко прижал меня, что я была уверена, что он не отпустит. Он по-настоящему любил меня, слишком сильно, чтобы так поступить.

А потом он взял меня за плечи и посмотрел мне в глаза. Его лицо было таким красивым, как всегда, эти невероятно зеленые глаза, как весенний лес.

— У тебя столько времени, сколько нужно, — сказал он.

Мое сердце разбилось в тот момент, и никогда больше не стало целым. Джеймс, моя единственная и первая любовь, мой муж, тоже прогонял меня.

Я пыталась уйти тихо. Я пыталась держать голову прямо, когда садилась в машину. Я ненавидела себя, когда вместо этого я побежала в объятия Джеймса и молила его не отпускать меня.

— Мне жаль. Мне так жаль, — сказал он. — Я не могу пойти против моей семьи.

Когда Мораг взяла меня за руку и отвела к машине — это была последняя степень унижения. Я посмотрела ей в лицо, искала ее прошлую любовь ко мне, хоть какое-то сострадание. Но ничего из этого не увидела.

Я была сломлена, одинока. Бесполезна. Оплакивала свою дочь, свою потерянную любовь, семью, которая была моей.

Оплакивала мать, которой я никогда не стану.

Анна проскользнула на мое место в семье Миднайтов. Может она тогда уже ждала и надеялась, я не знаю. Я помню, где была, когда узнала. Жестоко, но я прочитала в журнале. Видите ли, мы с Анной учились музыке вместе. Она была потрясающей, абсолютно потрясающей, и ее ждала превосходная карьера. Она уже заявляла о себе, даже несмотря на молодость. Я наблюдала за ее успехом с радостью и толикой гордости, потому что она была моей подругой. Мы всегда соревновались, но когда я стала женой Джеймса, моя карьера больше не имела для меня смысла, так что я совершенно не завидовала Анне.

Джеймс с Анной познакомились через меня, мимоходом. Едва обменялись парой слов. Она была так не похожа на меня — темноволосая, маленькая, застенчивая, всегда пытающаяся спрятаться подальше. Я действительно не думала, что Джеймс посмотрит на нее дважды.

А теперь они женятся. В журнале страница за страницей печаталось об их свадьбе на Айле, Анна стояла в белом на фоне моря, Джеймс с улыбающимися глазами, такой красивый в этом килте. И Мораг. Высокая, гордая, неулыбающаяся. Ее сфотографировали, когда она смотрела на своего сына и его жену, и она смотрела на них так, будто они были ее собственностью.