Анна Тарасова - Нить судьбы

— Матвей, — позвала его девушка. Он остановился и обернулся.

— Спасибо, — впервые за эти три дня он увидел живую и яркую улыбку девушки.

Пару раз, когда ему срочно надо было решить некоторые вопросы, Матвей приезжал к понтифику в больницу и видел, что девушка изменилась в худшую сторону и каким обреченным взглядом следит за ней Марк. Теперь Матвей мог за себя порадоваться. Ему удалось, если не вернуть ей привычное жизнерадостное состояние, то хотя бы избавить ее от безжизненности и отчаяния.

Если повезет, то Лину он отправит обратно к понтифику не аморфным существом, а полноценной и здравомыслящей женщиной, какой она и была раньше.

Ну и себя заодно не забудет.

На следующий день Матвей привел с собой женщину, нейтрального эмпата, работающую с подобными случаями, и она потихоньку начала помогать Лине справиться с ее депрессией.

Дела пошли на лад.

Правда, единственное, что не нравилось префекту — Лина категорически отказывалась вернуться к Марку. Она даже попросила Матвея поговорить с нейтралами по поводу снятия инициала, мол, если понтифику она и правда так важна, то он поставит ей клеймо повторно. Префект отказался.

Эта дурость, как он выразился, была противозаконна и Матвей не собирался совершать подобные действия. Он слишком дорожил своей шкурой.

Терапия Матвея сделала с девушкой то, что не могли долгие часы бесед с психиатром. Он сумел задеть за живое и вернуть Лине радости жизни. Девушка снова стала веселой и общительной, к ней вернулись здравый смысл и язвительный цинизм, которого иной раз префект даже побаивался, так как язычок у нее был зачастую чересчур острым.

Лина в благодарность решила хоть немного внести уюта в холостяцкий дом префекта и стала временной домохозяйкой для него. Уборка, стирка, глажка, поливка цветов, все, что необходимо было делать для обеспечения комфортной жизни одинокого мужчины. Правда, на улицу Матвей ее просил все-таки не выходить. Мало ли кто может заметить ее.

Девушка пару раз поинтересовалась у Матвея, что происходит в резиденции, не упоминая каких-либо имен, на что префект ей сухо отвечал, что Марк ее разыскивает, война с Орденом продолжается, и это все, что ей нужно знать. Меньше знаешь — крепче спишь, всегда добавлял он в конце. Не сказать, что это успокаивало девушку, но больше ей получить информацию было не от кого, Матвей запретил даже выходить в сеть под собственными, известными всем, логинами, чтобы не раскрыть свое местонахождение. Только анонимно и только читать, никакого общения.

Однажды Матвей поинтересовался:

— Лина, вы — ткущая. Почему же вы не изменили собственную вероятность, чтобы избежать той неприятности?

По взаимному молчаливому согласию, они никогда больше не упоминали ни заброшенный дом в Подмосковье, ни того, что в нем произошло с девушкой. Всегда лишь «неприятность» или «происшествие».

Девушка положила на стол полотенце, которым вытирала посуду, вымытую после собственного обеда, и ответила:

— Гюнтер в начале зимы отвозил меня к Раде, — Матвей на это коротко кивнул, он помнил, что Раду упоминали на Совете клана, когда Эстебан поднял вопрос инициала Лины. — Она дала мне выбор, либо снимает с меня «Молебен молчания», который вызывал у меня дикие головные боли, либо — «Щит Габриэля», чтобы я не могла изменить свою собственную жизнь. Я выбрала «Молебен».

— Интересный выбор, — задумчиво потянул префект, — И почему именно его? Вы же могли сначала снять «Щит», а затем с помощью дара изменить свою вероятность так, чтобы и «Молебен» вам не причинял вреда.

Лина ошарашено на него уставилась.

— Мда, видимо этот вариант вам в голову не пришел, — ухмыльнулся Матвей.

Девушка согласно кивнула головой.

— Да, об этом я не подумала. Но, я думаю, что это не все. Помните тот случай в «Странном месте»?

— Это где произошел теракт Ордена, но все выжили? Да, интересная была история, многие задавались вопросом, как это случилось.

Лина многозначительно усмехнулась.

— Вы? — удивился мужчина, — Это была ваша работа?

Девушка кивнула головой.

— Я там совершенно случайно оказалась, ну и подумала, а почему бы не помочь таким чудесным жизнелюбивым вампирам, несущим благодать и милосердие на нашу бренную землю, — по-доброму съязвила девушка.

Матвей лишь поднял бровь, побуждая ее рассказывать дальше.

— Там было все не так просто, — пустилась Лина в воспоминания, — Я ничем не могла помочь, теракт произошел бы в любом случае, но я силой создала новую вероятность, где не было погибших и сильно пострадавших.

Она с видимым удовольствием наблюдала за отвисающей челюстью префекта.

— Не знал, что ткущие на это способны.

Девушка удовлетворенно кивнула.

— Обычные — нет. Я — способна, — и чуть погодя, добавила, — Знали бы вы, как мне потом за это влетело от… — она на мгновение запнулась, — понтифика и от Авраама Моисеевича. Такой был скандал!

Она закатила глаза.

— Но учитель предупредил меня, что мои действия обязательно дадут Откат, ответ по инерции равный силе изменений. Я думаю, что это он и был.

Префект задумался.

— А почему вы так считаете?

Девушка лишь пожала плечами.

— Сказала бы, что банальная интуиция, но что-то подсказывает мне, что с подобным я уже сталкивалась. Уж слишком неожиданным было это…происшествие.

И она рассказала префекту историю своей дружбы с орденской магичкой.

— Ложись!

Макс слегка толкнул мужчину на кровать и достал шелковый шнур. Гай игриво усмехнулся, глядя на его приготовления, и послушно протянул руки парню.

— Хочешь поиграть, малыш? Давай поиграем. Во что?

— Сейчас увидишь, — с улыбкой ответил тому парень и начал стягивать его руки шнуром. Затем поднял их и привязал к ажурному изголовью кровати.

Макс скатился к ногам понтифика и затих там. Гай медленно выдохнул с наслаждением и принялся ждать. Дождался.

Тело пронзила ослепительная боль, идущая изнутри, казалось, что сама кровь вскипела и пенилась внутри вен, в мышцах, в мозгу. В глазах совершенно неосознанно проступили слезы, стало тяжело дышать.

— Что ты сделал? — прохрипел понтифик, безуспешно дергаясь в попытке освободить руки.

Макс склонился над любовником и злобно заглянул тому в глаза.

— Я не хочу обращения, Гай. Я никогда не хотел становиться таким, как ты!

Он внимательно наблюдал за агонией любовника. Достал шприц, всадил еще один укол, заставивший мужчину выгнуться от дикой боли.

— Зачем так? Почему не попросил? — хриплый голос понтифика был еле слышен, — Я бы отпустил тебя!

Экстрат серебра быстро распространялся по телу, обжигая вены по ходу крови.

Макс вколол ему третий кубик раствора и наблюдал с видимым удовольствием, как тот корежится от нестерпимой пытки, как застонал, не в силах больше сдерживаться.