Вера Чиркова - Тихоня (СИ)

— Тогда мы уходим, — решительно поднялся с места Арвельд, — Олтерн попросил помочь дознавателям и судьям, я ведь многих пособников Зоралды знаю лично.

— Хорошо… — задумчиво кивнула Лэни, — встретимся утром, — Не забывайте называть меня Эстой, я буду тихоней.

— И маску не забудь прилепить, — кровожадно поддакнул жене Дагорд, — думаю, тебе вообще нужно везде в ней ходить.

— Никогда бы не поверил, — засмеялся Герт, становясь рядом с братом, и крепко хватаясь за его пояс, — если мне рассказали раньше, что он способен на такое заявление.

Послышался хруст капсулы и братья исчезли.

— Я сам бы никогда такому не поверил, — слегка ворчливо признался Змей, и хитровато уставился на жену, — ты не забыла любимая, что срок, отпущенный этому костюму, истек час назад?

— Конечно, нет, — серьезно подтвердила она, и не собираясь прятать танцующие в глазах смешинки, — и давно думаю о том, что тебе пора его снимать. Герцогский целитель приготовил несколько баночек мазей и велел мазать спину и голову не менее четырех раз в день.

— Извини, родная, — подхватывая Лэни под руку и ведя к двери, лицемерно вздохнул Змей, — но приводить сюда герцогского целителя, чтоб ты его мазала, я не собираюсь. Не такой уж вредный он человек… пусть поживет еще.

Лукаво усмехаясь, тихоня послушно шла рядом. Пусть еще несколько минут, пока они идут к спальне, муж считает, что такими шуточками можно заставить ее забыть про первую заповедь сестры Тишины.

Если нет непосредственной угрозы жизни, первым делом заниматься ранеными, потом все остальное.

— Кто такие?! — раздался из-за запертой решетки грозный голос стражника.

— Что, не узнал? — Язвительно осведомился Змей.

— Пароль!

— Берта, — граф дождался, пока им откроют дверь и пропустят внутрь, затем подхватил Эсту под руку и повел вниз, — даже не знаю, посадить его в карцер за такую наглость или пожалеть ради праздника?!

— Похвалить, — посоветовала тихоня, даже не подумав говорить тише, — он точно исполнил, что приказано.

— Молодец! — оглянувшись, сказал стражнику Змей, и поймал уважительный взгляд, брошенный в спину его спутницы.

Дальше до кабинета старшего дознавателя супруги шли молча, не имея никакого желания никому из слуг и охраны показывать даже краешек того нежного тепла что согревало их так долго искавшие друг друга души.

— Привет, Наерс, — поздоровался граф столь обыденно, словно и не ходил тут под чужой личиной, и не смотрел еще два дня назад на дознавателя, как на незнакомого человека, — я привел тебе помощницу. Дашь ей все записи, какие попросит, а мне скажи, где находится Кэнк? Вернее, мой кузен Гартлиб Феррез.

— Добрый день, господин Дагорд, — уважительно кивнул дознаватель, — я все понял. А Гартлиб живет в комнатах для гостей, а сидит через три комнаты от меня. Мне доложили, что он уже пришел.

— Спасибо, я зайду перед обедом, — открывая дверь, коротко бросил Змей, и это было напоминание жене о том, что обедать она должна только с ним.

Как будто ей хочется обедать с кем-то другим, молча усмехнулась Лэни, снова прятавшая лицо под вуалью тихони. Но вот прогуляться по дворцу и немного прислушаться к разговорам слуг и придворных она непременно сходит, только сначала просмотрит бумаги.

Едва войдя в свой кабинет, Змей велел вызвать к нему парочку охранников, из тех, кому полностью доверял, командиров стражников и гвардейцев и Гартлиба.

Первыми явились командиры, получили по листку с указаниями и отправились их исполнять. Затем пришел Гартлиб.

Распахнул дверь, разглядел Змея в форменном камзоле командира герцогской стражи и настороженно уставился на брата.

— Проходи, садись, — кивнул ему что-то быстро писавший Дагорд, — извини, что не обнимаю. Плечо и спина еще побаливают.

— Я понимаю, — Кэнк сел на стул, открыто рассматривая кузена, — а ты помолодел и похорошел.

— Всегда таким был, — не поднимая от работы головы, отозвался Дагорд, снял с шеи медальон с личной печатью и прижал ее к документу, — вот, держи. Это распоряжение о передаче тебе родового имения. Я не был там шестнадцать лет и пока снова не имею на это времени. Но когда все родные соберутся, приду навестить. Геверт несколько лет держит там небольшую охрану, чтоб селяне не растащили то, что осталось, однако работы очень много. Я помогу деньгами, специально копил.

— Спасибо… Даг. Но это слишком щедрый дар… я не могу…

— Можешь. Кроме тебя, Гарт, некому взять все это в свои руки и привести в порядок, чтоб могли жить наши родичи. И я ведь не предлагаю тебе строить все самому, найми рабочих. Для тебя у меня есть другое предложение. Мне нужны дознаватели и я могу дать тебе должность… пока младшего. Но это все равно очень хорошая оплата, уважение, связи. Несмотря на то, что тем, кто пострадал невинно, будет выплачена компенсация, в нашей семье она достанется не всем. Тебя приговорили к наказанию памятью, а не отправили ломать камень только потому, что кто-то подменил заключение целителей о том, что ты лежишь в лихорадке из-за раны, на другое. Что лихорадка болотная, а рана на бедре — след сучка.

— Я столько лет пытался понять… — хмуро усмехнулся Гарт, — кто же это мне так удружил.

— В каменоломнях с ранеными мятежниками особо не церемонились, — глухо сказал Змей, и, достав бутыль старого вина, налил по полбокала, — можешь посмотреть на рудничные кладбища. Но не думай, что это был легкий выбор.

— Я даже не думаю, что это был легкий способ, — кивнул кузен, беря бокал, — спасибо за предложение. Оно мне подходит… только я хотел задать вопрос… об одной женщине.

— Забудь. — Категорично отрезал Змей. — Забудь обо всех женщинах, и помни только одно, ты их никогда не видел, и видеть не желаешь. И ничего не знаешь ни о какой-то госпоже, ни о ведьме. А если успел кому-то что-то сказать, очень настоятельно посоветуй забыть.

— Вот как, — понимающе прищурился Гарт, — ясно. Но я не успел сказать, а вот кто-то ночью говорил, и несколько человек слышали.

— Этот кто-то многого не знал, а всем, кто слышал, уже дали такой же совет, как и тебе. Еще, Гарт… девушка, которая была со мной в горах и моя жена — это две совершенно разные женщины и об этом тоже нужно помнить и молчать.

— Весело ты живешь, — озадаченно присвистнул кузен, — я запомню. Кто мой непосредственный командир?

— Наерс, можешь идти к нему и обрадовать. Только одна просьба… если что-то вспомнишь или услышишь странное или необычное, если тебя что-то насторожит или заставит сомневаться — не молчи ни минуты. Сразу иди ко мне или Наерсу.

— Понятно, — Гартлиб поднялся к двери, взялся за ручку и вдруг вернулся, шагнул к столу вплотную, уставился на брата полными откровенной боли глазами, — прости. Я ничего не мог сделать в тот момент, она заставила всех нас выпить зелье. И приказала им, если заметят, что я даю пленникам воды или снимаю верёвки, немедленно меня убить. Я не боюсь смерти… но тогда я ничего не смог бы сделать. О том, что на меня ее зелье уже не действует, она не догадывалась… и я надеялся, что сумею ночью пробраться в камеру. Но не получилось… даже вернуться было некуда, она велела одному из моих спутников обрушить вход гномьим порошком, я понял это слишком поздно.