Вера Чиркова - Глупышка (СИ)

— Они не единственные, кто вернется к разбитому дому, — печально сообщила монахиня, когда они устроились в удобной герцогской карете, — и поверь мне, многим придется намного хуже.

Олтерн с матушкой Тмирной на заднем диванчике, а Змей, Эста и Алн — напротив.

— Но твоим родичам я сама помогу добраться, у меня есть там надежные люди. Не волнуйся, их и оденут и накормят и привезут. А вот ты сейчас нужнее всего здесь, потому что развалил все прежние порядки в охране и пока не закрепил новые указами и пояснениями. Если ты уедешь, начнется крысиная возня. Выяснение, кто сильнее и борьба за твое место или место твоего помощника. Да и новых гвардейцев вместо тех, что отправил в гарнизон, тоже тебе набирать.

— Змей, — посмотрев сквозь вуаль на нахмурившегося графа, осторожно коснулась его руки Эста, — матушка права. Кстати, я написала для тебя контракт, хочешь почитать? Его нужно подписать, пока мы не приехали во дворец. Ты же понимаешь, что принцу тоже захочется иметь тебя среди своих людей.

— Давай, — нарочито угрюмо буркнул Дагорд, забирая у тихони контракт и поворачиваясь к оконцу.

Показывать всем, что ее тихий голос и простое прикосновение затянутых в перчатку пальчиков мгновенно всколыхнули в душе неведомые надежды и отвлекли от мыслей о братьях, почему-то не хотелось. И настолько непривычным и непонятным оказалось резко возникшее стремление подальше спрятать ото всех не только свои неожиданные чувства, но и глупышку вместе с ее странными нарядами и жуткими масками, закрыть в надежном замке, запереть все ворота и поднять все мосты, что Змей растерялся и ошалел. Начиная с досадой подозревать, что влип так основательно, как никогда ранее.

Теперь он очень отчетливо понимал, что ощущал Олтерн в те весенние ночи пятнадцать лет назад, и просто не мог не посочувствовать бывшему господину. Да теперь уже и нынешнему. Граф бегло пробежал глазами контракт, ни на миг не сомневаясь, что Эста предусмотрела для него все. И возможность уйти, если от него потребуют несоразмерных с понятиями о чести действий, и возможность вернуться к герцогу Адерскому, если тому понадобится помощь. Но хотя разумом понимал, что, скорее всего, она сделала бы то же самое и для Геверта и даже для лукавого Лаутра, умиленная благодарность все равно омывала душу незнакомым теплом.

— Вот, — поставив широкий росчерк, передал он бумаги герцогу, — я подписал.

— Спасибо, — кивнул Олтерн, неожиданно почувствовав в горле комок, сам он ни за что не присягнул бы человеку, еще вчера бросавшемуся на него с кинжалом.

— Я тоже подписала, — протянула свой лист Эста, наблюдая из-под вуали за герцогом.

За последние сутки с ним произошли разительные перемены. Олтерн больше не был жестким и непреклонным интриганом, смотревшим на всех с такой холодной высокомерной властностью, что каждый вмиг понимал, перед ним почти единоличный правитель страны.

А теперь что-то словно сломалось, или растаяло внутри него, несомненно, делая герцога Эфройского более уязвимым, но одновременно и более человечным. Теперь тихоня уже не считала работу на него возвратом долга за хорошо оплаченный договор, и готова была работать за обычное вознаграждение, чтобы помочь хоть немного исправить последствия старинного самонадеянного поступка. Или, скорее, фатальной ошибки из разряда тех, что меняют очертания границ и судьбы целых стран.

— Дагорд, а тебе не нужно получить у Геверта освобождение от клятв? — прочтя контракт и не найдя в нем никакого упоминания об особой оплате, деликатно поинтересовался герцог.

— Герт не принимал у меня присяги, — в голосе Змея невольно проскользнули нотки превосходства, — сказал, что с друзей клятв не берёт.

— Из мальчика вырос хороший человек, — мягко подтвердила матушка Тмирна, — несмотря на все свалившиеся на него несчастья.

Эста только печально вздохнула, вспомнив, как Геверт не хотел ее отпускать. Ей и самой хотелось бы еще хоть пару дней пожить в родном замке, облазить наизусть знакомые стены и башни, постоять на западной галерее, провожая гаснущий закат. Но пока придется об этом и не мечтать, поход с матушкой в спальню, якобы ради переодевания, на самом деле был ничем иным, как обменом мнениями и догадками. Хотя сестры и не любили пустых предположений, от основанных на доказанных фактах догадок никогда не отрекались.

— Ты все верно сделала, — тихо сказал Алн, светло улыбнувшись тихоне и Эста неожиданно сообразила, что плотная вуаль вовсе не преграда для чуткого полуэльва, и ее неслышный вздох он прекрасно расслышал.

Поэтому отвечать не стала, просто улыбнулась в ответ, не силясь разгадать, что именно он имел в виду.

В парадном зале королевского дворца их ждала целая толпа народа. Первыми взгляд притягивали стоявшие плотной кучкой вокруг патриарха сопровождавшие его жрецы в длинных белоснежных накидках с разноцветной вышивкой по подолу, затем важно озиравший присутствующих глава гильдии целителей в темно-зеленом балахоне. Он тоже был с коллегами, как и старший королевский стряпчий.

Навстречу герцогу со спутниками торопливо ринулся старый дворецкий, сияющий золотой вышивкой фиолетового камзола и посматривавший на ораву нежданных посетителей слегка настороженно и недоверчиво. Не принято было во дворце устраивать какие-либо собрания или торжества, не предупредив его заранее.

— Король у себя, — доверительно сообщил старик герцогу после обычной приветственной процедуры и не успел ничего добавить, как Тмирна спокойно и властно взяла его под руку.

— Проводи меня к нему, у нас важное сообщение.

И озадаченный слуга, не дождавшись ни от кого ни опровержения этого приказа, ни какого-либо объяснения, покорно увел монахиню в боковую дверь.

— Думаю, нам можно посидеть, — оглядев присутствующих, осторожно предложил глава целителей, но патриарх молча покачал головой, и все остались на своих местах.

— Его высочество принц Лоурден, — объявил вернувшийся дворецкий, — с сопровождающими его лицами.

Сопровождающими лицами принца оказался его друг и наставник барон Роенз и трое девушек. Двое из них были обычными фрейлинами, а третья — кокеткой. И разумеется, она была самой живописной из девушек в своем нежно-сиреневом платье с многочисленными оборками, обшитыми атласными ленточками и золотым кружевом. Золотистые кудряшки и локоны, сияющим облачком обрамляющие ее оживленное личико, венчал такой же кружевной бант.

— Ах, сколько народу, — восхищённо пролепетала Рози, яркой бабочкой влетая в зал, — у его величества званый обед или прием? А почему нам ничего не сказали? Я не одета для такого торжественного случая. Ой, смотрите, здесь жрецы, а вон тот, по-моему, патриарх! Ваше высочество, вы не соблаговолите меня с ним познакомить?