Ольга Митюгина - Нетопырь

Тренер послушно повторил, немного смущенно усмехаясь: гид боялась, что он провитал в облаках всю организационную часть и, разумеется, обратилась к нему персонально.

Милая девочка.

Через десять минут они вошли в ворота.

Широкий двор. Внутренний сад.

И немыслимое напряжение покинуло душу молодого человека: все было совсем не так, как в его снах. Например, вон той угловой изящной башенки он не припоминал, а вот эта беседка в аллее — тоже что-то новенькое…

Да и полно, быть может, то, что ему приснилось — всего лишь любопытный случай какого-то психического явления?..

Или…другие владельцы изменяли замок по своему вкусу?..

— В разные эпохи владельцы, стремясь осовременить свое жилище, перестраивали внутренние помещения и пристраивали дополнительные, но древнее сердце замка всегда сохранялось в неприкосновенности. Сейчас мы осмотрим древнейшую часть крепости, — пригласила экскурсовод группу в залы музея.

Это было по-настоящему неприятно.

Как оживший кошмар.

Комнаты, мебель, гобелены, статуэтки — поблекшее, но знакомое великолепие.

И под ним учителю мерещился сладковатый запах застарелой крови…

Смешанной со смехом…

Боже, ее голос…его эхо…неужели отзвуки звучат только в его ушах?.. Что это? Сумасшествие?.. Вот в этом кресле она сидела в тот первый вечер, когда он пришел по ее приглашению в замок…и свет пламени скользил по нежности волос, серебристых и сладких, как лунная патока.

«О чем же мы говорили? О человеке, о гуманизме, о мифе дворянского превосходства… Я восхищался ее живым умом, я…

Мы говорили?!.

Я сошел с ума…»

Но так отчетливо, как наяву, видит он ее ноги в изящных туфельках, покоящиеся на подножке этого стула, и шелк платья дразнящим намеком обозначает ее колени…

…от которых ему так трудно было отвести взгляд…

…а в глазах госпожи сверкал смех…

Этого не было в его снах! Воспоминание, память — оно яркой отчетливой картиной вспыхнуло именно сейчас!

…Библиотека.

А вот здесь он читал историю рода, архивы.

Здесь он увидел ее однажды ночью: у высокого стрельчатого окна, облитую лунным светом. И отчетливо видел в неверных голубых лучах прозрачные слезы, стынущие на бледных щеках.

«— Теперь ты понял, кто я?.. Понял?..

— Да.

— И что теперь?..»

Так был брошен вызов. Этим внезапным надменным взглядом, этим строптивым вскидыванием головы.

И вызов был принят.

Его холодными словами.

Вы — нежить, госпожа баронесса…

Вы — мерзость перед лицом Господа и людей.

ЛАЙНЕЛЛ, ПРЕКРАТИ!!!

Не своди себя с ума.

Если так пойдет и дальше, ты рискуешь поверить, что ты — и в самом деле реинкарнация — или как назвать? — сельского учителя XVIII века, философа, гуманиста и вампироборца, влюбившегося в свою дичь.

В Хозяйку Попрушнеков.

Которую он ненавидел за свою греховную любовь.

И которая так безумно похожа на Элли…

И случайно ли, случайно ли то, что, увидев Элли впервые, он вспомнил о вампирах?..

Чем же кончилась их история?

Он не помнил! Не помнил!!.

И любила ли его баронесса?..

Иногда ему казалось, что да…странной, жестокой, извращенной любовью, так походившей на его собственные чувства…смесью ненависти, восхищения, боли и отчаянной привязанности.

Быть может, убив Хозяйку, он освободил ее душу от проклятья вечного заточения в хищной оболочке, и она вернулась?..

Лайнелл, не сходи с ума…ты не Влад. Элли не баронесса. На дворе ХХ век.

И чудес не бывает. Бывают психические расстройства на почве несчастной любви.

Браво. Вот он уже сам себе поставил диагноз…

Служитель музея, ведущий группу по лабиринтам комнат и переходов, вывел туристов в длинный коридор, стены которого покрывал алый шелк теплого и густого цвета, насыщенного, как кровь.

Здесь висели портреты.

Фамильная галерея.

— …бароны искали местные таланты и оказывали им покровительство…

Туристы разбрелись по помещению, лениво разглядывая — или делая вид, что разглядывая — приглянувшиеся портреты. Вежливый вялый интерес, не более того.

Но Фоулн знал, какую картину он ищет. Он искал, и надеялся, что не найдет…

Нашел.

Он застыл, потрясенный.

Самим фактом находки и сходством.

Боже мой, Элли… Повзрослевшая Элли.

Она!

Это уже не мистика, не сон, не призрачные грезы.

Это — портрет XIV века.

Ладно. И что это означает? Что он — воплощение Влада Радлоша?.. Хорошо, пусть так, допустим. Ну и что? Означает ли это, что Элли?..

Их встреча — судьба? Его поездка — знак свыше?..

Как понимать?..

Он пытливо смотрел на молодую женщину на портрете, словно требовал у нее ответа: через века, через жизни…

Квадратный высокий воротник за плечами, кружевной, тонкий и упругий, оттенял изящество гибкой шеи. И как задорно вскинула баронесса голову, сколько детского озорства и теплоты в шаловливых серых глазах…

Но — только в глазах.

Остальное — дворянское достоинство.

Мягкие волосы — он помнил, какие они роскошные! — убраны в строгую прическу, увитую холодом жемчуга, окаменевшим неистовством моря. Квадратный шелковый лиф и обнаженные плечи, манящие в своем недоступном великолепии, в своей безукоризненной чистоте.

Как слепящие алмазы на корсете.

Сама — драгоценность, влекущая и запретная.

В руках небрежно держит голубой веер.

Элли…

Нет, не Элли.

Не женщина из снов.

Не она.

В Элли и в баронессе — Лайнелл, глядя на эту картину, ощутил вдруг эту истину всем существом своим и похолодел — в них не было ничего человеческого. Холод. Бесспорное очаровывание .

Именно.

Очаровывание.

Здесь — очарование.

Нежное и игривое. Теплота.

Нужно было увидеть первоисточник , чтобы осознать разницу.

Живую баронессу.

Или портрет, написанный при ее жизни…

Быть может, Влад Радлош видел эту картину — и не мог простить баронессе измену этой теплоте в ее серых глазах…

Сможет ли теперь простить Лайнелл Фоулн ее отсутствие Элли?..

Последняя мысль заставила учителя застыть. Не думает же он, что…

ЭЛИЗАБЭТ?..

— Позвольте… — позвал Лайнелл старичка-хранителя. И спросил вовсе не то, что хотел: — Не скажете, каким годом датируется эта картина?

— Портрет Елизаветы Попрушнек?

ЕЛИЗАВЕТЫ?..

— Написан в 1329 году.

— XIV век?

— Точно так. — И вдруг лукавая улыбка пробилась на губы старичка. — А вы верно заметили ее портрет. Пожалуй, ею единственной стоит заинтересоваться из всей ее родни. Нет, были в роду и другие интересные судьбы, но история Елизаветы самая, можно сказать, фантастичная… С нею, с Елизаветой, связано старинное предание. Именно ее называли Хозяйкой Попрушнеков. Источники характеризуют ее по-разному. Кто-то описывает ее истинной стервой — простите, сударь, за такую тривиальность, — а некоторые называли ее истинной хранительницей и защитницей рода…