Юлия Фирсанова - Божественное безумие

– Значит, ты опять не танцуешь? – разочарованно протянул бог воров.

– Джей, сколько можно об этом спрашивать, – фыркнула богиня, щелкая брата по носу. – Такие танцы не для балов, даже не для маскарадов, они слишком откровенно чувственны. А в моем исполнении и вовсе будут выглядеть явным приглашением. Ну сведу я с ума всех дворян Лоуленда разом, а что потом делать буду?

– А потом ты их будешь лечить, – дал справку Клайд. – И скрываться от гнева папы под личиной монашки из ордена Благословенного Целомудрия.

– Ладно, ладно, но помечтать-то можно, – уступая, проворчал принц, и без этих увещеваний прекрасно понимавший, чем может обернуться его прихоть, но совершенно не собиравшийся отказываться от своих мечтаний о приватном танце с сестрой. Когда-нибудь она все-таки соизволит понять его намеки.

– Можно, – великодушно разрешил вместо принцессы Клайд. – Вон фонтанов сколько, водица прохладная. Мечтай на здоровье, если что, окунем.

Джей зыркнул на брата и, демонстративно сбившись с такта, наступил тому на ногу. Астролог вытащил из-за пояса телескоп и поддал Сумасшедшему Фонарщику по тощему заду. Дальнейшему продолжению шуточной дуэли, грозящей перерасти в настоящую потасовку, помешало завершение танца.

Элия целиком окунулась в веселую чехарду маскарада. Соскучившись по балам за время летнего перерыва, она готова была плясать всю ночь напролет. Принцесса принимала приглашения братьев, высоких лордов королевства и просто приглянувшихся ей мужчин, не особенно вдаваясь в подробности их родословной и не интересуясь величиной состояния, главное, что заботило богиню, – насколько хорош ее кавалер в танце. Поэтому принцесса с удовольствием отправилась танцевать с Кэлером «Паутинку». Незамысловатый, но весьма забавный танец, сопровождавшийся быстрой сменой партнеров, позволял составить впечатление сразу о многих присутствующих.

В последней фигуре танца, промелькнувшего пестрой чередой композиций, мужчины в последний раз обменялись дамами, и Элия застыла в легком реверансе перед стройным, узкобедрым брюнетом в костюме паука – вестника осени. Серебристые цепочки-паутинки вызванивали нежную мелодию, пока танцор с удивительной грацией выполнял заключительные па.

Склонившись в свою очередь перед богиней в благодарность за танец, случайный компаньон вкрадчиво шепнул:

– Прелестная леди, не могу сдержать своей радости от нашей новой встречи!

Удивительно музыкальный голос – даже шепот танцора звучал гармоничнее песни! – очаровал и заинтриговал Элию.

– Новой? – переспросила богиня, поглядев в лицо партнера.

Раскосые синие, блестящие как сапфиры глаза, обладающие темной глубиной бездны, действительно были знакомы принцессе. Еще секунда, и женщина вспомнила, где и при каких обстоятельствах состоялась первая встреча с их обладателем.

– Я не мог не исполнить ваше желание станцевать со мной, – томно прибавил господин, взмахнув длинными ресницами.

– Туолис? – выдохнула принцесса, веря и не веря своим глазам.

С одной стороны, она была убеждена, что не обозналась, а с другой – ни разу не слышала, чтобы демоны-пауки Межуровнья обладали талантом к перевоплощению, были способны принять облик бога и объявиться на Уровне. Зато Элия уже давно поняла: ее повседневная жизнь невероятнее самых завиральных легенд, и привыкла принимать удивительные события как должное. Если демону вздумалось прибыть на бал-маскарад, значит, так тому и быть.

– Я счастлив, вы запомнили меня, – пропел арад.

– Как богиня любви я не могла не обратить внимания на столь прекрасного мужчину, – улыбнулась Элия, увлекая демона к свободному диванчику у стены, загороженному фантомными деревьями. – Я храню ваш дар, Туолис.

– Мое сердце поет от радости, прекрасная леди, – расплылся в улыбке демон, усаживаясь рядом с принцессой. Казалось, все происходящее донельзя занимает арада, он радовался как ребенок, оказавшийся среди кучи новых игрушек.

– Признаться, я не ожидала увидеть вас на балу, архонг. Ведь образ представителей рода арадов столь неразрывно связан с Межуровньем, что почти неотделим от него. На нашем маскараде бывали разные гости, но такой, как вы, присутствует здесь впервые, – начала прощупывать почву любопытная богиня, кокетливо обмахиваясь веером. Попутно этот аксессуар, вернее, его положение, ясно давал понять самым назойливым ухажерам, что их приближение крайне нежелательно.

– Именно потому, что я архонг, Приближенный Повелителя, мне позволено и по силам многое, недоступное простым арадам, – довольно промурлыкал Туолис, любуясь собеседницей как одним из драгоценных камней своей обширной коллекции. Тонкими пальцами демон извлек из вазы спелую вишню на веточке. Отправил ее в рот (вместе с веточкой), пожевал, хрустнул косточкой, задумчиво оценил вкусовые ощущения и, сочтя их вполне приемлемыми, взял на пробу фрукт.

Умилившаяся принцесса заботливо уточнила:

– А Повелитель не препятствовал вашему визиту в Лоуленд?

– Я служу Дракону, но сам тку сеть своего бытия, – откинувшись на спинку диванчика и поглаживая большим пальцем бархатный бочок золотистого персика, заявил Туолис. – Если Повелитель будет мной недоволен, в его власти наказать меня. Только зачем? Я гуляю и не собираюсь вкушать или одарять ядом никого из ваших сородичей. Я люблю музыку, танцы, переливы ярких красок и красоту. Даже по вашим странным меркам, есть ли в моей тяге нечто плохое? – вопросил Туолис.

– Нет, будьте моим гостем, дорогой друг! – покачала головой принцесса, изумляясь удивительной чистоте сознания странного великого демона и испытывая неожиданное чувство сродства с ним.

Арад смотрел на богиню, как она сама на прекрасный цветок, без всякого плотского желания и жажды обладания. Он просто любовался ею, как и она любовалась пауком Туолисом, принявшим облик мужчины. Вот сейчас, опять съев персик вместе с косточкой, демон, заинтересовавшись платьем принцессы, состоящим из мягчайшей тонкой ткани и иллюзии тумана, протянул вперед руку, чтобы пощупать привлекший его внимание материал.

Элия весело рассмеялась, позволяя араду такую вольность, за которую любой ухажер моментально получил бы хлесткий удар веером по загребущим пальцам.

Богиня и демон так увлеклись общением, что совсем перестали обращать внимание на происходящее в зале. Да было ли им дело до злобных, любопытных или ревнивых взглядов? Принцесса не заметила, как Лейм, все более мрачнеющий, словно от непрекращающейся головной боли, почти перестал слушать Элегора, предпринимавшего тщетные попытки развлечь друга.

Обычно милое даже в минуты упрямства, обиды или острых приступов «хронического трудоголизма» лицо бога затвердело какой-то хищной, беспощадной маской. В глубине глаз вспыхнул и, разгораясь все ярче, засиял рубиново-красный свет.