Линдси Пайпер - Заклятие короля

— Так вот почему нет охраны? — Она встряхнула голо­вой. — И сирена. Когда она выключилась? Все, кто мог убе­жать, уже унесли ноги.

— Включая второго телепата, — добавила Индранан.

— Улия?

— Ушла с Астером. — Пэт все еще сидела на куске листо­вого металла, которым Харк заслонял их от разрядов Мэла.

Лето шагнул к ней ближе.

— Мы можем уйти, — прошептал он. Его влажное дыха­ние коснулось ее губ. Она не знала, говорит ли он вслух или транслирует мысли в сознание. То, что пугало ее в Улии, с Ле­то казалось приятным. — Ты и я. Джек и Пэлл. Я могу выве­сти нас четверых. Сат позаботятся о себе сами.

— А остальные? А те, кто пострадал?

Он слегка пожал плечами — равнодушно.

— Я всегда бился за свою семью. — Посмотрев на светло­волосого мальчика в объятиях Нинн, он добавил: — К кото­рой относитесь и вы двое.

Сердце Нинн подпрыгнуло к горлу. Ее семья. Новая семья. Безопасность вдали от этого места кошмаров.

Нинн покраснела так, словно попалась на краже. Кожу об­дало жаром, а затем обжигающим холодом. Мэл и темново­лосый незнакомец. Короли Дракона, которые пришли им на помощь. Даже Пэт и парочка Сат. Не считая мужчин и жен­щин — и детей, — которые пострадали от рук Астеров.

Она не была предсказательницей, но видела свое будущее.

Нинн потрепала сына по волосам, вздохнула и поцело­вала его.

— Бери его. И храни его, как хранил бы меня до конца мо­их дней.

Мэл вышел вперед, настороженный тем, что Лето расте­рянно замолчал.

— Нинн, в чем дело?

— Ты знаешь, на что я способна. Я беру энергию из возду­ха и делаю ее своей. Я могу ее присвоить. И этот взрыв не ис­ключение.

Она сказала это с уверенностью женщины, которая знает свое место в этом мире. Она всегда завидовала этой уверен­ности, глядя на Лето в родной для него стихии боя. Теперь она обладала ею сама — не змеей, которую она представля­ла после предательского влияния Улии. Нет, это была судь­ба, которой она не могла представить. Она спасла свою се­мью, спасла дорогих ей Королей Дракона.

— Я тебе не позволю. — Черты Лето исказились от сдер­жанной, но безбрежной ярости.

Она коснулась его щеки.

— Ты же знаешь, другого способа нет.

— Я тоже останусь, — сказал Мэл. — Я помогу собирать энергию.

— Благородный Гива? Да ни за что. — Она быстро поце­ловала его в щеку. — Ты нужен нашему народу. Теперь я это понимаю.

Мэл опустил голову. Она никогда не видела его настолько смиренным, но, возможно, тут сыграло свою роль ее неуклю­жее прощение. И она была благодарна возможности сказать это вслух.

Харк двинулся первым. Они с Тишиной подняли Пэлл.

— Двадцать минут — это не так уж много, народ.

— Вон! — В голосе Мэла звучала сила его позиции, под­питанная харизмой и уверенностью, которыми он обладал с детства. — Быстро отсюда! Нам нужно убраться из эпицен­тра взрыва и вывести наружу как можно больше пленников.

Группа пришла в движение. Нинн проскользнула в дыру искалеченной кирпичной стены. Ей хотелось взять Лето за руку, но его руки были заняты оружием. И профиль был мрачным, когда они побежали бок о бок. Так что она баюка­ла голову Джека. И вспоминала его вес, ритм его дыхания, дрожь страха — обнимая его сильнее. Времени на объятия у них почти не осталось.

Она всхлипнула сыну в висок.

Она заблуждалась так долго. И теперь обнимала своего мальчика — ребенка, зачатого в любви с ее драгоценным по­гибшим Калебом, — и продолжала сражаться за него. А это значило, что ей не придется его растить. Осознание раска­ленными шипами вонзилось в грудь и дошло до сердца.

Лето зарычал рядом с ней.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Нинн, и ты ошибаешься. Он никогда не будет один. И мы с тобой тоже.

— Я должна это сделать, — сказала Нинн сквозь комок в гор­ле. — Ты знаешь, что другого выхода у нас нет. И если слу­чится худшее...

Лицо Лето потемнело от ярости.

— Нет.

— ...то Джек будет в безопасности. Десятки жизней в об­мен на одного Короля Дракона? Нас осталось так мало. Мы не можем рисковать столькими жизнями. Другие воины, та­кие как Вэйл, могли уцелеть в подземелье. Что, если я смогу спасти это место от большей части разрушений? Неважно, как он получал свою информацию и что он с ней делал, но нам необходимо узнать секреты доктора Астера. Скажи, что я ошибаюсь. Скажи, что ошиблась хоть в чем-то.

Лето остановился резко, рывком, и обнял ее за плечи.

— Ты заставила меня видеть тебя, слышать тебя, чувство­вать, своим упрямством, Дракон бы его подрал. А теперь ты хочешь меня оставить.

— Я не хочу!

— Я уже видел солнце и снег, но без тебя я навечно оста­нусь бродить в темноте.

Она резко втянула воздух.

Каждая черточка его заострившего лица молила — пол­ные боли глаза, сжатые губы, ноздри, раздувающиеся знако­мым ей образом, — и говорила о попытках сдержаться.

— Ты нужна мне, Нинн.

Никогда, ни разу в жизни она и не думала, что может услы­шать подобное от него. Ее строгого учителя и нежного лю­бовника. Но эти слова говорили о желании вечности. Она бы ответила тем же, без промедления, но сейчас она не могла обещать ему вечность.

Они стояли довольно близко к главному входу, это она помнила. Маленькие двери. Крошечные камеры, в которых держали самых сильных созданий планеты — держали на привязи. Она слышала полные боли звуки и шепотки, пол­ные страха слова, а значит, и Лето их тоже слышал.

Она отпустила затылок Джека и переплела пальцы с Лето.

— Мы нужны им. Им нужен ты. — Лето привлек ее в объ­ятия, и Нинн прижалась к его груди. — Ты нужен мне. — Сле­зы сдавили горло, мешая ей говорить. — Мне нужно, чтобы ты со мной согласился. Я не могу иначе. Я не могу оставить тебя и Джека, не зная, что вы мной гордитесь. Я погибну в бою, Лето. Все, чему ты меня научил, не пропало зря.

Это он понял. Она видела, как в его глазах, в которых она так долго училась читать, появилась решимость. Он напря­женно сглотнул, и она с удивлением поняла, что рада видеть движение его кадыка. Малая радость: видеть его обнажен­ное горло.

Она коснулась его шеи дрожащими пальцами. Но трепет затронул лишь пальцы, решимость была стальной. Странное спокойствие затопило ее, несмотря на разбитое сердце. Столь­ко жизни, которой она не узнает...

Одной из многих жизней.

— Они все еще в ошейниках, Лето. Они заслужили жизнь, а ты знаешь, каково это — вернуть свой дар и впервые ощу­тить его прекрасную боль.

Лето склонился к ней и коснулся губами губ.

— Вот это, моя храбрая девочка. Это прекрасная боль.

Моя храбрая девочка.

Его слова стали для нее новой мантрой. Она смогла спа­сти Джека, но не смогла сохранить Лето — ей осталось лишь его тихое строгое благословение. Еще один поцелуй, в кото­ром она собрала на языке его вкус, и он выпрямился. На нем был все тот же церемониальный доспех. Орнамент оникса придавал ему нереальный вид. Он казался богом. Этот воин, который будет растить ее сына.