Линдси Пайпер - Заклятие короля

— Где Джек?

— С твоим кузеном. Гива помог тебе, как обещал. Принял на себя часть энергии.

— Вот ведь дурак.

— Явно твой родственник.

Все ее тело болело, но ласки Лето начали исцелять ее из­нутри.

— Когда-то ты был моим мучителем. Возможно, то самое тяжелое обучение и привело нас сюда. Мы бы не выжили без тебя, Лето. Я никогда бы не знала своей силы.

Нинн не могла больше сдерживаться. Энергия, прошедшая сквозь ее тело, оставила ее пустой оболочкой. Пустой и пло­ской. Ощущения возвращались — а смешанные с пламенем воспоминания оставались с ней. И очень реальная арктиче­ская ночь не исчезала. Она замерзла так, что зубы выбивали дробь. Но радость грела ее изнутри. Она победила собствен­ный страх, и с помощью всех Пяти кланов она помогла спасти три десятка Королей Дракона от доктора Астера.

Слезы на щеках, скатываясь, превращались в льдинки, а Лето снимал их поцелуями.

— Вот, — раздался знакомый голос. — Кажется, этот мо­лодой человек принадлежит вам.

Из-за надежной защиты груди Лето Нинн рассмотрела Малнефоли, опустившегося на колени в снег. Джек спрыгнул с его рук и бросился к матери. Лето сгреб в объятия их обоих. Нинн больше не сдерживала всхлипов благодарности и восхищения.

Хотя Астер и ведьма Индранан сбежали с поля боя, но бу­дет и новый день.

В эту минуту Нинн была целиком поглощена тем, что воз­носила молитву Дракону за каждый вздох, разделенный с ее семьей.

— Я связался с внешним миром, как бы смешно это ни звучало, — сказал Мэл. — Кому нужны Индранан, когда у нас есть спутниковые телефоны?

Он выглядел обессиленным. Уверенным, надежным, но из­мотавшимся.

— Спасательные вертолеты будут здесь через час. Потом обыщем остатки подземного комплекса в поисках выжив­ших.

— А Пэт?

— Она теперь под моей защитой. Под моим присмотром. Смотря что покажется всем приемлемым. — Он натянуто улыбнулся и развернулся, чтобы оставить их наедине.

— Мэл? Кто был тот мужчина? Он назвался младшим бра­том моего отца.

Благородный Гива остановился, не поворачиваясь лицом.

— Таллис из клана Пендрей. Еретик. И да, твой дядя. Од­нажды я расскажу тебе обо всех грехах, в которых он мне признался. — Он оглянулся через плечо, и в его глазах рас­цвели молнии. — Но не сегодня. Наслаждайся обретенной семьей, кузина.

Он вернулся к людям, которые в нем нуждались — нуж­дались как никогда, особенно теперь, когда сила одного из картелей обратилась в прах.

Нинн совершенно запуталась, но последовала совету Мэ­ла. Она была в безопасности. Лето целовал ее в лоб, и она могла поклясться, что слышит, как он шепчет благодарствен­ные молитвы на древнем языке их народов.

Четыре снегохода притормозили рядом. Двое безликих Королей Дракона кивнули им на прощание и погнали свои машины во тьму. Только Харк остался улыбаться с привыч­ной неуместной веселостью.

— Тут мы с мятежниками расходимся, — сказал он. — У нас есть идол, которого нужно вернуть в наш клан, и пара сородичей по пути, которым неплохо бы снять ошейник. Зву­чит слишком уж благородно для пакостного меня, но я уж переживу. И авторитетно заявляю, что мы еще с вами уви­димся — где-то в промежутке между сейчас и нашим возвра­щением к правлению Сат. Разве не милое единение? В Егип­те, по крайней мере, теплее.

Он дернул подбородком в сторону напарницы, приглашая ее говорить.

Тишина улыбнулась Нинн и двум главным мужчинам в ее жизни — один из которых едва начал становиться мужчи­ной, а второй был покрыт шрамами, но оставался новичком в этом мире.

— Всего вам хорошего, друзья.

И они растворились в ночи, остались лишь неподвиж­ность и звезды. Лето помог Нинн подняться и проводил ее к дрожащему скопищу тел. Лето опустился рядом с Пэлл, кос­нулся ее щеки.

— Джек, посиди с моей сестрой, пожалуйста. Ее зовут Пэлл. И вы оба замерзли.

— Все в порядке, — сказала Нинн Джеку с уверенно­стью и спокойствием. — Я здесь. И я больше никуда от тебя не уйду.

Джек обнял ее за шею, поцеловал — туда, где больше не было ошейника и она могла ощутить его маленькую благо­дарность.

— Я люблю тебя, мама.

Она сглотнула слезы, когда сын спрыгнул с ее рук и лег воз­ле неподвижного тела Пэлл. Забрался под самодельное оде­яло, которое было покрывалом с ее каталки. То, что она вы­жила и возможность снова соединиться с Джеком, не говоря уже о любви Лето, Нинн считала истинным чудом. Раньше у Пэлл не было будущего, она умерла бы в лабораториях. Воз­можно, теперь...

Лето устроился за спиной Нинн, обхватил ее ногами. Они уже когда-то сидели в подобной позе. Она обожала безопас­ность и властный вес его рук, обнимавших ее тело. Откинув­шись на его грудь, она смогла опереться на мужчину, с которым ее свел ад и с которым понадобится не один год в попытках найти понимание. Но Лето был тем, кто поддержит ее сквозь все эти годы.

Обернувшись через плечо, она прошептала:

— Я люблю тебя, Лето. Я рада, что ты пришел за мной. Я могла бы выложиться до конца, но у меня не было на это права. Это значило бы пожертвовать и тобой, и Джеком — вашим счастьем.

Он наклонился и поцеловал ее. Нежно вначале, но затем с нарастающим жаром от осознания того, что они выжили. Вместе.

Его руки были ее убежищем. Его сердце было ее домом. Его душа была сокровищем, которое она и не мечтала найти. Пусть она не в силах была исправить то, что было потеряно, но она могла посмотреть в будущее и увидеть годы, напол­ненные невероятным счастьем.

Язык Лето сплетался с ее языком. Страсть и сила. Сладость и пот. Целый свет и нечто большее.

— Я люблю тебя, — сказал он глубоким, хриплым голо­сом. — Будь моей. Будь моей...

Далекий шум лопастей вертолета дал ей новый виток на­дежды, и Нинн улыбнулась в его губы.

— Всегда, мой воин. Что бы ни уготовило нам будущее.

Как поясняет Стефан Цвейг, амок — слово из туземного языка, обозначающее буй­ного психа, которых бежит к одному ему ведомой цели и убивает всех по пути — без причины.

Заостренные кверху уши — главный признак, по которому можно отличить фей­ри от человека. Всем представителям этого волшебного народца присуща незем­ная красота, омраченная, однако, каким-нибудь уродством. Вряд ли Лето, глубо­ко занырнув в фольклор германских и кельтских народов, отметил еще и схожесть «новой» прически. Англичане изображают пикси растрепанными, с торчащими прядями разной длины. А если вспомнить то, что днем пикси превращаются в ежей и в таком виде бродят среди смертных, то портрет будет полным.