Валентина Герман - Возвращённые тенью

Дариан смотрел на нее по-прежнему мягко.

— Хорошо, Илли.

— Что?.. — смущенно проговорила Иллиандра, сознавая его взгляд.

— Ты весьма отважна для столь нежной девушки, какой выглядишь, — он подался чуть ближе к ней и добавил: — Если тебе понадобится помощь, знай, что я рядом.

— Спасибо, — Иллиандра с улыбкой подала ему руку. — Пообедаешь со мной, Дариан?..

Спустя несколько дней Иллиандра сидела за письменным столом в своем домашнем кабинете и, прикусывая кончик пера, задумчиво пробегалась глазами по только что написанным строчкам. Звук мужских шагов в коридоре заставил ее отвлечься — а в следующий миг лицо ее озарила радостная улыбка и она быстро поднялась, бросая мимолетный взгляд на руку вошедшего, чтобы убедиться, что маскировавшее внешность кольцо было на своем месте.

— Плоидис, — тихо произнесла она, когда он прикрыл двери. — Что ты делаешь здесь?

— Скучал по тебе, — ответил он с мягкой улыбкой.

— Разве ты не должен был сегодня собирать Совет?..

— Я уже закончил с этим, — ответил он. — Теперь я в твоем распоряжении.

Иллиандра с удовольствием позволила ему обнять себя за талию.

— Я счастлива слышать это.

Плоидис бросил взгляд на стол.

— Ты что-то писала?

— Воззвание Архитогора к народу, — ответила Иллиандра. — Как раз закончила.

— В самом деле? — Плоидис чуть поднял брови. — Позволишь прочесть?

— Конечно, — она взяла со стола листок и протянула королю.

Плоидис на время отпустил ее, пробегаясь глазами по строчкам.

«Мы свободны, о Братья

Я утверждаю это смело, ибо знаю наверняка. Нас называют Несвободными, но подумайте же, кто говорит это? Те люди, что на деле сами связаны бессмысленными запретами, те люди, что не могут ступить и шагу, не нарушив какого-нибудь правила… Свобода господ призрачна. Нам кажется, они могут делать все, что им вздумается — но посмотрите внимательно, Братья, неужто свободны ваши барышни с затянутыми в корсеты телами и душами, живущие лишь той жизнью, которую уготовила им судьба? Неужто свободны ваши господа — и что становится с их свободой, когда они вдруг теряют свое богатство? Нет денег — нет более этой свободы, а значит, она лжива, бессмысленна.

Что же есть свобода настоящая? Я скажу вам. Это уверенность в том, что жизнь твоя устойчива, ибо зависит только от тебя самого, от твоего собственного труда, от умений, которых никто не сможет лишить тебя. Это возможность работать, иметь свой дом, растить своих детей и знать, что никто не может отобрать у тебя этой возможности. Несправедливость господ наказуема, ибо они, кажущиеся нам свободными и всесильными, на деле все до единого подчинены власти и силе нашего справедливого короля. И зная это, мы знаем, что именно мы обладаем истинной свободой, которую никто не может отнять у нас. Господа могут преуспеть или разориться — но наши дома останутся стоять на земле, наши поля будут давать всходы, наши руки будут по-прежнему обеспечивать наши семьи. И перейдя от одного господина другому, мы останемся в своих домах, будем все так же жить своей жизнью, будем всегда уверены в завтрашнем дне, ибо то, что они называют несвободой, в самом деле дает нам главное — возможность прожить свою жизнь спокойно и уверенно.

Так нужна ли нам тогда иная, призрачная, несущая с собой лишь неизвестность и неуверенность свобода?..»

Закончив читать, Плоидис поднял глаза и улыбнулся.

— Я восхищаюсь твоим умением переворачивать все с ног на голову, Илли.

— Тебе нравится?..

— О да, — он положил лист на стол и вновь притянул ее к себе. — Я думаю, это именно то, что нужно сегодня. Ты превосходна.

— Брось, — смутилась Иллиандра. — Все же шито белыми нитками… тем не менее, я все же надеюсь, что для большинства этого должно быть достаточно. Благо для нас, что имя Архитогора для них почти равнозначно истине.

Плоидис мягко улыбнулся.

— В который раз убеждаюсь, что его появление было самым гениальным ходом во всей моей внутренней политике. И сделала этот ход ты, Илли.

— Прекрати уже хвалить меня, Плоидис, — еще более смущаясь, ответила Иллиандра. — Ты слишком неоправданно восхищаешься мной, и я все больше боюсь разочаровать тебя когда-нибудь.

— Едва ли у тебя это получится, — сощурился он.

Стук в дверь заставил их разомкнуть объятия и обернуться.

— Илли? — в комнату заглянул Дариан, однако, заметив короля, смутился. — Ох, простите…

— Входи, Дариан.

— Я лишь хотел предложить Иллиандре прогуляться по городским садам, — сказал юноша, прикрывая двери.

Плоидис улыбнулся.

— Извини, Дариан, но, думаю, сегодня я украду твою жену до обеда.

— Разумеется, Ва… хм… — Дариан осекся и смущенно кивнул. — Разумеется. С Вашего позволения.

Он быстро скрылся за дверями. Плоидис обернулся к Иллиандре и, уловив ее смеющийся взгляд, чуть поднял брови.

— Что, Илли?..

— Я только сейчас поняла, насколько твое присутствие здесь выходит за всякие рамки, — сказала она. — Даже для Дариана. Ты ведь король, Плоидис, и подумать только, ты можешь вот так запросто прийти сюда, без стражи, никем не узнанный, и просто быть со мной…

Он нежно провел пальцами по ее щеке.

— Я бы хотел, чтобы нам вообще не нужно было расставаться. Тем не менее, мне нужно вернуться во дворец к обеду, так что у нас всего пара часов, — он улыбнулся и подал ей руку. — Желаешь прогуляться со мной, Илли?..

— … Ренос, это слово Архитогора! Ты не можешь самовольно решать, что делать с этим!

— Это бессовестная ложь!! Я не собираюсь так лгать людям!

— Но ты — не Архитогор!

Иллиандра вошла в комнату, заставляя Реноса и Элеонору испуганно обернуться. В следующий же миг Ренос нахмурился.

— Вот и ты, Илли! — он гневно потряс в воздухе исписанным листом. — Может, объяснишь, что все это значит?..

— Разумеется, Ренос, если ты перестанешь облаивать меня с порога, — ответила Иллиандра.

Он хмуро уставился на нее и нехотя буркнул:

— Прости.

Иллиандра плотнее закрыла дверь и, опустившись в кресло, спокойно спросила:

— Что именно ты считаешь бессовестной ложью, Ренос?

— Все это, от первой до последней строчки, — ответил он. — Илли, я думал, ты на нашей стороне, я думал, ты поддержишь волю народа…

— Вот именно здесь ты ошибаешься, — заметила Иллиандра. — С чего ты решил, что ваше народное освобождение выражает волю народа?

— А чью же еще??.. Это то, о чем такие, как я, мечтали все эти годы…

Иллиандра улыбнулась.

— Это то, о чем ты мечтал, Ренос.

— Я был среди них, в отличие от тебя, Илли, — он сжал губы.

— Я, кажется, тоже пробыла с Братией достаточно долго, чтобы неплохо узнать тех, кого призвана защищать.

— Так почему же ты идешь против них, Илли? — Ренос криво усмехнулся. — Или же вы, дворяне, в самом деле делаете только то, что выгодно вам, и ради этого даже самые лучшие идеи превращаете в огромную ложь людям?