Волк Сафо - Сокол и горлица

Почему мир такой гадостный? Почему люди, которых мы любим, не любят нас? Кьяра выдрала ножи и зашагала обратно. Неужели я недостаточно хороша? Я сильна, умна, красива. Я горяча в постели, я умею любить всей душой и всем телом. Ножи со свистом рассекли воздух. Что такого нет во мне, что есть в тех смуглых западных шлюхах, которых она яростно берет? Или в холодных чопорных северянках, о которых ей остается только мечтать, потому что их вера не позволяет им спать с представителями других народов? Десять шагов до дерева и обратно. Я отдала ей все, что у меня было: свою душу, тело, жизнь. Я построила для нее дом и набила его ее любимыми игрушками, чтобы она могла играть с ними столько, сколько она захочет. Я научилась убивать и не жалеть, пить и не пьянеть, спокойно смотреть, как она заигрывает с другими женщинами и шепчет им на ухо о далеких таинственных берегах, куда отведут их ее руки и губы. Кьяра яростно замахнулась и швырнула ножи. Почему она не моя?!

Замах был слишком сильным. Один из ножей отлетел обратно и рассек кожу на бедре. Кьяра охнула от неожиданной боли. Яркая алая кровь струей хлынула вниз по ноге, а вместе с ней из глаз полились горячие слезы. Наемница осела на усыпанную хвоей землю.

— Вернись ко мне! — прошептали ее губы. — Где бы ты ни была, вернись ко мне! Ты так мне нужна!..

Она еще долго плакала одна на поляне посреди заросшего, переломанного леса, и темная кровь пропитала сосновые иголки, окрасив их в алый. Потом Кьяра выдохнула, вытерла слезы и перевязала ногу оторванным от топа куском ткани. Рана была неглубокой, но длинной, кровь никак не желала останавливаться, тут же проступив сквозь белую ткань. Собрав ножи, наемница распихала их по сапогам и поковыляла в сторону дома.

Обратный путь отнял больше времени, чем она думала. Деваха-то, наверное, уже удрала. Действительно, чего ей ждать-то? Сама дура! Нужно прекратить психовать и взять себя в руки. Семь сотен золота теперь для нее потеряно. Да и те три придется вернуть. А потом нужно будет взять какой-нибудь небольшой заказ, который бы покрыл затраты на этот. Или просто плюнуть и пожить здесь одной в горах, пока не закончатся закупленные продукты. А потом уже искать работу.

Сосны тихо качались на ветру в ярко синем небе. Кьяра прошлепала через ручей и полезла на холм. Дверь в дом была открыта, легкую прозрачную внутреннюю занавеску покачивало на ветру. Удивлению наемницы не было предела, когда из дверного проема выглянула дворянка.

— Боги! Что с тобой?! — вскрикнула та.

Перед глазами все плыло, голова кружилась. Видимо, она все-таки потеряла больше крови, чем думала. Кьяра перевела мутный взгляд на бедро. Белая повязка теперь была абсолютно алой, кровь заливала сапог. Теперь понятно, почему в нем хлюпало. Она-то думала, что он прохудился и набрал воды в ручье.

Адель бросилась ей навстречу, но наемница оттолкнула ее руки.

— Ничего, сама дойду.

Дворянка все же обхватила ее за талию, помогая идти. Сил драться с ней не было. Кьяра, морщась от боли, доковыляла до дома и с трудом опустилась на стул. Через несколько минут, Адель уже стояла возле нее на коленях, разматывая мокрую насквозь ткань.

— Что с тобой случилось? На тебя кто-то напал? — карие глаза были большими и встревоженными. Кьяра проворчала:

— Никто не нападал, сама дура.

— Тебе нужно быть осторожнее. Ты могла погибнуть от потери крови, — руки девочки были нежные и теплые. Она очень осторожно промывала тряпицей рану. Кьяру захлестнула злость.

— Тебе-то какое дело до меня?! Ты же — мой заказ! Если ты не помнишь, я тебя здесь держу, чтобы как животное продать тому, кто за тобой явится!

Руки замерли. Карие глаза наполнились обидой. Кьяра взглянула на нее сверху вниз. Девчонка была так красива… У нее кружилась голова. Почему она так добра со мной? От этого еще больнее! Адель упрямо вздернула подбородок.

— Я зашью рану. Иначе ты просто истечешь кровью.

Кьяра прикусила губу. Главное сейчас — не расплакаться. Сил сопротивляться не было. Нога почти онемела. Она едва чувствовала, как игла прокалывает кожу, когда побелевшая как полотно дворянка, сосредоточенно сдвинув брови, стягивала нитью концы раны. Уже в полузабытьи Кьяра ощутила резкую боль, когда рану залили кипящим вином. Она застонала сквозь стиснутые зубы.

— Потерпи, все уже кончилось. Я сейчас забинтую и все.

Руки дворянки подняли ее и помогли допрыгать до тахты. Кьяра повалилась на нее и потеряла сознание.

Ночь выдалась для Адель тяжелой. Наемница потеряла много крови, у нее начался жар. В бреду она металась по кровати и звала кого-то, постоянно повторяя имя «Равенна». Адель не отходила от нее ни на шаг, поила ее холодной водой, укрывала, когда та начинала дрожать от холода, раскрывала, когда на лбу Кьяры выступали градины пота, и та начинала задыхаться. На кухне обнаружились лечебные травы, и Адель вознесла молитву Богам за своего учителя Фазара, который нещадно гонял ее, заставляя повторять и повторять целебные свойства различных растений. В перерыве между приступами лихорадки, когда Кьяра на некоторое время затихла, Адель быстро разожгла камин и сварила отвар из белых многоцветий и чернолиста. Стуча зубами о край кружки, наемница смогла выпить всего несколько глотков отвара, но даже этого хватило. Жар начал спадать, она успокоилась и уснула.

Адель тяжело опустилась на край тахты, глядя на наемницу. Лицо ее было бледным и измученным, но спокойным. Она крепко спала, слегка приоткрыв рот, губы посинели. Ну все, теперь я могу идти. Утром она проснется слабой, но здоровой. Адель поднялась с тахты и направилась в погреб. Собрать продукты в дорогу — немного сыра и ветчины, — было делом пары минут. Вернувшись в комнаты, она сняла с крючка у двери тяжелый плащ и накинула его на плечи. И почему-то обернулась.

Эта женщина спасла ей жизнь. Она, рискуя своей головой, не думая, удержала ее на краю пропасти. Она это сделала, потому что ты — ее деньги. Ты — товар, который она продаст без малейшего колебания заказчику, когда придет его время. Адель почувствовала ярость и обиду. Ее украли из ее дома, уволокли среди ночи, чтобы заработать на ее продаже, как на какой-нибудь скотине. И ей совершенно незачем жалеть эту женщину и помогать ей. Она отдала свой долг.

Адель кивнула самой себе, подхватила продукты со стола, завернутые в найденную на кухне старенькую скатерть, и пошла к двери.

— Адель…

Она застыла в дверях. По телу прошла дрожь. Очень медленно она обернулась и взглянула на наемницу.

— Адель… — едва слышно прошептали посиневшие губы.

Руки опустились, и она выронила узелок. Ну что же в тебе такого? Почему я не могу уйти? Весь вечер ты твердила имя другой женщины. Почему же именно сейчас?..