Ольга Матвеева - Иван-Дурак

— А где твоя дочь? — спросил Иван.

— У отца гостит. Забрал на недельку. А я тут скучаю без нее. На глупости всякие тянет.

— Например?

— Например, выпить коньяку с призраком из прошлого. — Засмеялась Машка.

— Ну вот, я уже и призрак, — усмехнулся Иван. — А муж-то твой где?

— Он меня бросил! — глаза Машки снова начали наполняться слезами. Иван испугался, что она сейчас снова впадет в истерику, и пожалел, что так неосторожно задал этот вопрос. — Единственный мужчина, которого я ценила, которого я боялась потерять, от меня сбежал. С молоденькой. Вот уж банальная история. Даже смешно. — Машка принужденно улыбнулась и смахнула слезу. — Не беспокойся, новой истерики не будет, — воскликнула она бодро, заметив озабоченное выражение Иванова лица, — ладно, это все уже неважно. Дело прошлое. Оставил нам с Аришкой эту квартиру, это бабушкина и дедушкина старинная квартира, с историей. Алименты платит. Он вообще щедрый, хороший. Ну, за что он так со мной, за что? — Машка сделала три глубоких вдоха. Похоже, это не помогло, потому что продолжила она все так же возбужденно. — Я проходила сквозь жизнь мужчин, как пуля — навылет. Рана затягивалась, и следа от меня не оставалось. Никакого следа…, — снова слезы.

— Это неправда. — Мягко сказал Иван. — По мне ты не пулей прошлась, а бульдозером. Я весь в твоих следах. — Рассмеялся он.

— Кругом я виновата, кругом. Ванька, прости меня, прости. Я изменилась. Я уже не легкомысленная, эгоистичная стерва. С тех пор, как Рома ушел, я одна. Я уже не верю, что смогу когда-нибудь быть счастлива с мужчиной. Даже уже и не пытаюсь. — Машка горько вздохнула. И вдруг она снова посмотрела на Ивана с подозрением: тот же взгляд с прищуром, как в начале их встречи. — А откуда ты знаешь про Петра Вениаминовича?

— Он тоже приходит ко мне во сне. — Тихо ответил Иван.

— И чего он от тебя хочет?

— Чтобы я спас женщину, которую некогда любил, — ответил он честно, поскольку счел, что лгать в этой ситуации бессмысленно.

— А, так вот почему ты пришел. А я все голову ломала, зачем ты вдруг явился? — протянула Машка разочарованно.

— Да, — покаянно ответил Иван, — сама понимаешь, чтобы вернуться к первой своей любви в виде постаревшего призрака из прошлого, нужен очень серьезный повод. Например, требование таинственного незнакомца, который терроризирует тебя во снах. Чем я могу тебе помочь?

Маша долго молчала, курила.

— Пожалуй, ничем. — Ответила она, наконец. — Материально я вполне благополучна, мужа ты мне вернуть не сможешь, сам ты, я думаю, тоже на мне не женишься. Ты ведь женат? — Иван кивнул. — Ну вот. Да и не хочу я быть с тобой. Извини уж за прямоту. Нельзя в одну реку войти дважды. Так что, наверное, ничем ты мне помочь не сможешь. А спасти меня, наверное, сможет только психотерапевт. Кстати, может, действительно, пора уже обратиться к специалисту? — спросила Машка, очевидно, сама у себя. — Как-то мне уже наскучило быть несчастной… Надоело. А хотя, знаешь, ты мне уже помог: сказал, что любил меня по-настоящему. Для меня это важно. Я вот думаю, если Петр Вениаминович является к тебе, значит, что-то у тебя не так идет в жизни. Можно предположить, что у тебя очень серьезные проблемы с женщинами. Мне бы очень хотелось, чтобы не я была причиной этих проблем. Не я. Но мне кажется, что это я… Прости меня, Ванька! Вот! Я поняла — ты мне поможешь, если простишь меня. Мне легче будет, если хоть один мужчина из тех, кому я сделала больно, простил бы меня! — и снова в Машкиных глазах засверкали слезы.

Иван обнял ее. Погладил по голове.

— Уже простил. Уже простил, милая. Ты ни в чем не виновата… ты чудесная.

Уже в дверях Иван спросил:

— И кто же такой этот мистический Петр Вениаминович? Он ведь, судя по всему, вполне реален, если он снился и тебе, и мне. Кто он? Почему тебе и мне? И кому еще?

— Может быть, он ангел?

— Более чем странный ангел, тебе не кажется?

— Никто не знает, какие ангелы на самом деле.

— Да, ты права… А картину твою я все же куплю. Она талантливая. Напоминает мне о детстве и нашей с тобой любви…

Проснулся Иван от обиженного сопения. Сопел Петр Вениаминович, разумеется. Кто ж еще может так нагло сопеть среди ночи?

— И почему это, позвольте спросить, молодой человек, я не похож на ангела? Чем я не ангел? — он умолк и продолжил пыхтеть. Сегодня он был наряжен в дешевый серый костюм в тонкую полоску, нарукавники, какие носили в стародавние времена бухгалтеры, чтобы не запятнать рукава своего единственного пиджака. Бабочка на сей раз была в высшей степени сдержанная — васильково-синяя, без излишеств. В руках у него были счеты. От него попахивало нафталином. — Ну, так чем я не ангел? — бровь его изогнулась угрожающе.

— Не похож, — дерзко ответил Иван. — Скорее на демона похож. Или даже черта. Уж не обессудьте.

— Будто вы, люди, знаете, как выглядят черти и ангелы. Наивное заблуждение. Еще более нелепыми кажутся ваши представления о добре и зле. Даже смешно, ей-богу, иногда за вами наблюдать. Совершите подлость и такой частокол из самооправданий нагородите, что, уже по вашему разумению, получается, что поступили что ни на есть благородно. А любое благое дело можете представить как гадость какую-нибудь: сублимацию, замаливание грехов, случайность… Да что там говорить, сами все прекрасно знаете. — Петр Вениаминович усмехнулся. — Словом, это я к тому, что вы не можете строить догадки, основываясь на мифах и фантазиях, на том, чего не разумеете. Оставьте это. Пустое.

— И все же, кто вы? — возразил Иван. — Мне кажется, я вправе знать, с кем я имею честь разговаривать с пугающей частотой и чьи распоряжения я исполняю с риском для своего психического здоровья.

— Что ж, ваши аргументы, безусловно, убедительны, и я по-человечески вполне понимаю ваше любопытство, однако удовлетворить его пока не могу. Не горячитесь. Все узнаете в свое время, а если даже случится так, что этого не произойдет, что ж… мир полон загадок и тайн. Как вам, кстати, Машенька? Не разочаровались в своей первой любви-то?

— Вам-то что? С какой стати я должен исповедоваться неизвестно перед кем? — огрызнулся Иван.

Петр Вениаминович придал своему взгляду теплоту и участие.

— Иван Сергеевич, ну вообразите, что я ваше подсознание, например, или совесть, или Альтер эго, одним словом, что я — часть вашей натуры. Как вам такое предположение? — Иван посмотрел на ночного гостя беспомощно. — Да бросьте стесняться-то. Все свои, право слово. Вам же необходимо выговориться, а кому вы обо всем этом можете рассказать? Ну не жене же, в самом деле. — Он язвительно улыбнулся. — Машенька-то по-прежнему хороша, да? По-прежнему волнует? В высшей степени соблазнительная особа…, — теперь улыбка была плотоядная, как бы демонстрирующая, что кто бы он ни был, а ничто человеческое ему не чуждо.