Ольга Матвеева - Иван-Дурак

На следующее утро Михаил Львович сделал Ивану строгий выговор, в устной форме, разумеется, на тему того, чтобы впредь он не позволял себе проявлять инициативу и приглашать на деловые встречи посторонних людей. Девушка-то, безусловно, занятная, и давно уже никто его так не веселил, но все же… Вчерашняя выходка Ивана носила совершенно безответственный характер, ибо вполне могла привести к неблагоприятному исходу переговоров. Ивану просто повезло, что партнерам этот незатейливый аттракцион понравился, что с чувством юмора у них все оказалось в порядке, и не приняли они Михаила Львовича за шута горохового. В общем, впредь никаких экспромтов. Точнее, любой экспромт должен быть предварительно согласован с начальством — то есть с ним, Михаилом Львовичем. Так-то, сынок.

Иван не то, чтобы сильно обиделся, но ему была крайне неприятна эта выволочка — казалось ему почему-то, что за столько лет безупречной службы имеет он право на некоторые вольности, и на инициативу в том числе, и на экспромты. К тому же, до сих пор все переговоры, которые готовил Иван, проходили успешно. Так что можно было бы обойтись и без воспитательных мер. Тогда впервые в Иванову голову забрела мысль, что неплохо было бы как-то отпочковаться от Михаила Львовича и начать собственный бизнес, но тогда эта идея так и осталась просто идеей. Потому что ее затмила другая — насолить бывшему тестю, да и самому яблоку раздора, то есть Верочке, другим способом, более увлекательным и легким, как ему показалось в тот момент — он позвонит нелепой экскурсоводше. С целью ее соблазнить. Это была очень непростая дичь. Охота обещала быть увлекательной. А то эти легкодоступные девицы из клубов в последнее время стали навевать на него скуку — пара стандартных приемчиков, и они готовы. А потом Верочку можно будет предъявить Михаилу Львовичу в качестве своей невесты со словами: «Вы вот гневаться изволили, а, между прочим, эта дама оказалась моей судьбой».

Он позвонил ей в музей:

— День добрый, Вера! — произнес Иван низким бархатистым голосом, — а это вас Иван беспокоит, тот, который вчера имел дерзость пригласить вас в ресторан.

— Ну и чего вам еще надо? — поинтересовалась Верочка холодно, — снова поглумиться надумали?

— Ну что вы, Вера, и в мыслях не было.

— А эти ваши… товарищи, они, разумеется, вчера не надо мной смеялись?

Иван покаянно вздохнул:

— Вынужден признать — над вами. Но чего вы от них хотите?! Это же грубые, необразованные мужланы! Они же от культуры и искусства далеки, как Земля от Альдебарана. Они же так называемые новые русские! У них же одни деньги на уме! Вполне естественно, что ваши взгляды на жизнь показались им странными. Они же поклоняются исключительно золотому тельцу! Такой у них бог! Сокровищница мировой культуры для них наглухо закрыта! Если уж их и заинтересует что-то в каком-либо шедевре, то исключительно его стоимость. Вы уж их извините.

— Хотите сказать, что вы не такой?

— Я? Конечно, нет! Я, знаете ли, большой поклонник и знаток литературы, кроме того, я в некотором роде художник: с отличием закончил художественную школу. Рисую на досуге пейзажики, натюрмортики… Кстати, мечтаю написать ваш портрет.

— Мой? — удивилась Верочка. — Вы издеваетесь?

— Отчего же? У вас такой необычный типаж. Вы представляетесь такой хрупкой, ранимой, немного, извините, старомодной девушкой. Вы — штучный товар. Такие барышни нынче большая редкость. — Иван будто бы даже увидел, как Верочка зарделась. — Соглашайтесь!

— Ну, я не знаю, — промямлила девушка.

— Вы заняты?

— Да, вроде, не особо…

— Тогда, Верочка, вы уж извините, но я не вижу причин для сомнений. Соглашайтесь! А знаете что, давайте для начала вместе поужинаем, вы ко мне присмотритесь, а там уже и решение примете. Вы во сколько заканчиваете?

— В шесть часов вечера, — проговорила Верочка тихо.

— Хорошо, в шесть я буду ждать вас у выхода из музея.

— Но…, — начала было Верочка — в ухо ей полетели короткие гудки.

Вечером она безропотно села в машину к Ивану, смущаясь, приняла букет роз, улыбнулась, сказала, что ей впервые дарят цветы и умолкла. Даже не спросила, куда ее везут. А Иван, кстати, и не знал, куда ее везти — стыдно появляться в обществе с такой дурно одетой барышней. Он планировал сходить в ней в одно модное кафе, которое открылось совсем недавно и уже пользовалось большой популярностью, но потом подумал, что если, не дай бог, его увидит кто-то из знакомых в обществе такого чуда-юда… Да над ним же смеяться будут! Сегодня Верочка выглядела еще нелепее, чем вчера — на ней был явно мамин еще кримпленовый костюм, в каких щеголяли модницы семидесятых, туфли на толстенных каблуках тоже явно антикварные, в качестве прически снова был жиденький хвостик. Ну и очки… Подобное чудовищное сооружение надевала на нос Иванова бабушка, когда читала газету «Правда» или своего любимого Чехова. У бабушки была близорукость, но в люди она выходила без очков.

— А вас кто-нибудь когда-нибудь наряжал? — спросил Иван.

— Нет, никогда. Мать редко покупала мне новую одежду. Мы жили очень бедно. Да и сейчас, в общем, тоже живем не сильно богаче.

— А хотите, чтобы кое-что еще у вас сегодня было в первый раз?

— Это вы о чем? — Верочка вся сжалась и отодвинулась от Ивана настолько, насколько позволяло сиденье автомобиля.

— Чего вы испугались? — игриво поинтересовался Иван, — боюсь вас разочаровать, но, вероятно, я имел в виду вовсе не то, о чем вы подумали. Я хочу отвезти вас в магазин и превратить Золушку в принцессу. — Верочка насупилась и приготовилась возражать. — Послушайте, только не вздумайте обижаться и уж тем более отказываться! Я открою вам маленький секрет: я принц, такой вот современный молодой принц, и я обожаю маленькие чудеса, например, делать подарки. Все, мы едем в магазин.

— Ну, это неудобно… неприлично… я не знаю… я не могу…, — лепетала Верочка.

Иван безмолвствовал и упрямо вел машину к торговому центру.

А там началось настоящее волшебство. Иван даже будто захмелел от изумления и восхищения. Будто грамм сто пятьдесят коньяку выпил. Сначала Иван повел Верочку в отдел одежды, где Ольга обычно покупала кое-что для себя. Там продавались действительно приличные вещи, хоть и дороговатые. Иван подобрал для Верочки платье-карандаш длиной чуть выше колена, приглушенного василькового цвета, и белый жакет. Когда девушка вышла из примерочной, смущенная, раскрасневшаяся, Иван чуть не упал. Это была вроде все та же Верочка, но уже немного другая, преображенная — оказалось, что она очень тоненькая, стройненькая. Такие фигурки обычно называются точеными. Голова, украшенная уродливыми очками и куцым хвостиком, а также и ножки, обутые в прабабушкины стоптанные башмачки, выглядели совсем уж странно на фоне нового роскошного наряда.