Ольга Матвеева - Ночные разговоры с ангелом

На Босфоре было совсем уж спокойно, пустынно и страшновато. На другом берегу сияли огнями Таксим и Бешекташ. От воды веяло холодом. Фима мерзла в своем шелковом платье.

— Должен признать, Босфор — это не самая лучшая идея. Закрой глаза, детка. — Пробормотал ангел.

Фима послушно закрыла глаза. А когда открыла, оказалась среди шумной, пьяной, нарядной толпы, которая текла по самой веселой улице Стамбула в районе Таксим. Фима всегда забывала, как она называется, но всегда мечтала туда вернуться. Из открытых дверей бесчисленных ресторанов и кафешек лилась музыка. Многие пили и пытались танцевать прямо на улице.

— Обалдеть! — снова завизжала Фима.

— Вот здесь можешь орать сколько хочешь. — Разрешил Вася. — Здесь сборище сумасшедших, здесь никто и внимания не обратит на красивую дурочку, которая бредет со счастливой глупой улыбкой и разговаривает сама с собой.

До второго за последний час Нового года снова оставалось несколько минут.

— Черт! Черт! — верещала Фима. — Ой, извини, это только междометие. Шампанского нет. Черт! Нет шампанского!

— Сейчас все будет, детка! — пообещал ангел.

В то же мгновение компания каких-то сильно подвыпивших соотечественников окружила Фиму. Все наперебой начали интересоваться, почему она бродит одна, ужасаться, что она в одном тонком платье в такой холод, накидывать ей на плечи какую-то куртку, наливать ей в одноразовый стаканчик коньяка, чтобы она согрелась, и заставлять выпить.

— Ну, извини, — пожал плечами ангел, — с шампанским не получилось.

Когда Фима встречала Новый год во второй раз, кто-то из русских изображал бой курантов, все чокнулись одноразовыми стаканчиками, выпили залпом коньяк и закричали в пьяной эйфории: «С новым счастьем!». А ошалевшая от коньяка и восторга Фима орала:

— Вася, я люблю тебя! Я люблю тебя!

— Больная. — Подумали соотечественники.

— Больная. — Сказал ангел и заулыбался безмятежно и радостно.

Проснулась Фима в своей постели в своем фиолетовом платье, изрядно помятом. В окно лился дневной пасмурный свет, рядом на кровати, свернувшись клубочком, спал ангел.

— Это самый лучший Новый год в моей жизни, и самое приятное пробуждение, спасибо, ангел. — Прошептала Фима, перевернулась на другой бок и снова уснула.

— А улица эта называется Истиклаль, кажется. — Во сне пробормотал ангел, — хотя Бог их разберет, эти турецкие названия.

В начале апреля Фима и Татьяна открыли свое туристическое агентство. Оно было в центре города, в оживленном месте. Фима уволилась с прежней работы, похудела, осунулась. В глазах появился нервный, немного истерический блеск. В первый день девушки устроили небольшой фуршет для Таниных клиентов, Фиминых и Шурочкиных знакомых. Те клятвенно обещали, что, как только куда-то соберутся, непременно придут сюда. Заглянула парочка любопытствующих. Им никуда не было нужно, просто их привлекли радостные шарики, украшавшие вход. Никто ничего не купил. Фима впала в панику. Татьяна Фиму успокаивала, что все нормально, что это обычное дело, что не все сразу — клиенты будут, что они выбрали подходящее время для открытия агентства — скоро майские праздники, когда многие традиционно куда-то едут, что не зря они вбухали столько денег в рекламную кампанию, что клиент пойдет, никуда он не денется. Фима кивала головой, пыталась верить, но все равно изнывала от вязкого страха, что ничего не получится. Домой вернулась взвинченная, раздраженная и усталая. Выпили с Шурочкой шампанского за успех предприятия. Звонили родители, дед, родственники, поздравляли. Фима благодарила бодро и оптимистично, а в душе огромным неповоротливым червем ворочались сомнения и неуверенность. Охмелевшая Шурочка подбадривала Фиму, как могла, говорила избитые фразы о том, что все будет, что все получится, что не нужно падать духом и обязательно верить в лучшее, поскольку мысли материальны. А потом начинала говорить о своих курсах дизайна, как ей там интересно, как ей все нравится, и тут же начинала стенать о том, что не знает, где и как искать работу по новой специальности, как она боится, что только зря теряет время, что уже сомневается в собственных дизайнерских способностях.

— Ну, давай ты займешься квартирой деда. — Предложила Фима. — У них там разруха, отец давно собирался сделать им ремонт, да все никак руки не доходили, он же в Сибири живет, а не по соседству, а мне тоже некогда было организовать процесс. Вот тебе и первый клиент.

— Все так просто? — удивилась Шурочка.

— Да, иногда все бывает несложно. Завтра я позвоню отцу, и если он согласится, можешь начинать. Бюджет проекта я тоже обсужу с отцом. Бригаду отделочников ищешь ты. Тебе все равно нужно заводить партнеров по бизнесу.

— У тебя появилась деловая хватка. — Восхитилась Шурочка.

— Мне кажется, она у меня всегда была, но почему-то до сих пор дремала, — усмехнулась Фима. — Хотя ремонт я уже делала. — Она обвела взглядом свою гостиную, — знаешь, организовать и сделать ремонт — это своего рода подвиг для одинокой девушки даже при условии, что у нее есть деньги. Я собой страшно гордилась, когда все закончилось. Только вот с турагентством я теперь ни в чем не уверена.

— А я вот в тебя верю, — тихо сказала Шурочка, — ты гораздо сильнее, чем ты думаешь.

Когда Шурочка ушла, Фима упала на кровать и разрыдалась, как маленький ребенок. Безутешно, навзрыд.

— Ты устала, девочка моя, ты просто устала. — Ангел как всегда был рядом. — Девочка много-много работала. Она долго-долго искала помещение, получала разрешения и лицензии, покупала мебель, компьютеры и телефоны. Она много-много работала и заработала нервный срыв. Но сейчас девочка отдохнет, личико ее посвежеет, глазки радостно заблестят, и все наладится. Дяди и тети будут приходить к ней толпами, а девочка будет отправлять их к морям, солнцу, пальмам и культурным ценностям.

— Что ты сюсюкаешь со мной, как с ребенком? — закричала Фима на ангела. — Меня все достало! Мне все надоело! Ты мне надоел! Я уже не хочу ничего! Для чего я все это сделала? Кому это нужно? Вообще никто не пришел! Вообще никто! — Фима принялась реветь с утроенной силой.

— Истеричка! — проворчал ангел. — Я ведь мудрый, я ведь не буду обижаться на ее слова. Я выше этого. Я ведь ее понимаю. У нее просто стресс. С кем не бывает, замоталась совсем, сорвалась, разочаровалась. Надо было, конечно, организовать ей клиента, ну так я хотел, чтобы она все сама сделала. Она же молодец, она все сама и сделала, ну подумаешь, не было сегодня ни одного клиента, а завтра, наверняка, будут, ну уж послезавтра точно будут. Ну, не продала сегодня ни одного кусочка счастья, ну, подумаешь… — бормотал ангел, обращаясь к самому себе. — Ну, Шурочка ведь права, она ведь сильнее, чем кажется? Завтра ведь у нее все пройдет? Конечно, все пройдет. Просто сегодня был трудный день. — Убеждал он сам себя. — Да, с этим тяжелым днем и с этими соплями и слезами пора покончить. Все, Фима, пора спать! — приказал ангел.