Кассандра Клэр - Город небесного огня

— Знаешь, — сказала Лили, покачивая ногами, — я должна сказать, что ожидала чего-то более… захватывающего. Без телефонного банка. — Она сморщила нос.

Майя вздохнула и огляделась. Вестибюль участка был полон оборотней и вампиров, вероятно, в первые, с тех пор как он был построен. Здесь была куча бумаг, с контактной информацией, про важных представителей Нижнего мира, которую только они сумели выпросить, заимствовать, своровать, и раскопать — оказалось, вампиры имели довольно впечатляющие записи о том, кто был главным и где — и каждый был с мобильным или компьютером, вызывая и набирая смс или электронные письма, главам кланов и стай, и каждому колдуну, которого они смогли разыскать.

— Слава богу, фэйри централизованы, — сказал Бэт. — Один Благой Двор, один Неблагой Двор.

Лили ухмылялась.

— Земля под холмом простирается повсюду, — сказала она. — Двор- это все, чего мы можем достигнуть в этом мире.

— Ну, это мир, которым мы озабочены в данный момент, — сказала Майя, потягивая и потирая шею. Она звонила и писала емэйлы и сообщения весь день, и она была истощена. Вампиры присоединились к ним только с наступлением темноты, и, как ожидалось, работали до утра, пока оборотни спали.

Вы понимаете, что Себастьян Моргенштерн сделает с нами, если его сторона выиграет, — сказала Лили, задумчиво оглядывая переполненную комнату. — Я сомневаюсь, что он будет снисходителен с теми, кто работает против него.

— Может быть, он убьет нас первыми, сказала Майя, — но он убьет нас в любом случае. Я знаю, вы, вампиры, любите идею разума и логики, и умных, осторожных альянсов, но это не то, как он работает. Он хочет сжечь этот мир дотла. Это все что ему нужно.

Лили выдохнула дым. — Ну, — сказала она, — это было бы неудобно, учитывая, как мы относимся к огню.

— Ты не передумала, не так ли? — сказала Майя, стараясь сдержать беспокойство в голосе. — Ты выглядела очень уверенной, что мы должны противостоять Себастьяну, когда мы разговаривали прежде.

— Мы ступили на очень опасный путь, вот и все, — сказала Лили, — ты когда-нибудь слышала выражение «кот из дома — мыши в пляс»?

— Конечно, — сказала Майя, посмотрев на Бэта, который угрюмо пробормотал что-то на испанском.

— Сотни лет нефилимы диктовали свои правила, и хотели быть уверены, что мы следуем им также, — сказала Лили. — Они этого долго добивались. Теперь они ушли, чтобы спрятаться в Идрисе, и мы не можем делать вид, что жители Нижнего мира не воспользуется определенными преимуществами, пока они отсутствуют.

— Начнете истреблять людей? — осведомился Бэт, сворачивая кусок пиццы пополам. — Речь не только о вампирах, — холодно сказала Лили. — Фейри любят дразнить и мучить людей. Только Сумеречные охотники сдерживали их. Они начнут похищать человеческих младенцев снова. А колдуны будут продавать свою магию как на торгах, тем, кто предложит наибольшую цену, точно…

— Магические проститутки?

Они все посмотрели с удивлением. Малкольм Фейд появился в дверях, стряхивая белые хлопья снега со своих уже поседевших волос.

— Это то, что вы собирались сказать, не так ли?

— Я так не говорила, — ответила Лили, явно захваченная врасплох.

— О, можешь говорить, что тебе вздумается. Мне все равно, — совсем без печали сказал Малькольм. — Ничего не имею против проституции. Она придерживает ход цивилизации, — он стряс снег со своего пальто. Он был одет в простой черный костюм и изношенное пальто — в нем не было ничего похожего на сверкающий стиль Магнуса. — Как вы, люди, переносите снег? — требовательно спросил он.

— Вы, люди? — Бэт ощетинился. — Ты имеешь в виду оборотни?

— Я имею в виду жителей Восточного побережья, — продолжил Малкольм. — Кто бы стал терпеть такую погоду, если мог бы избежать этого? Снег, град, дождь. Я бы переехал в Лос-Анджелесе в один миг. Знаете ли вы, что один миг является действительной единицей измерения времени? Это 1/60 секунды. Вы ничего не можете сделать в один миг, это не реально.

— Ты знаешь, — сказала Майя, — Катарина сказала, что ты достаточно безобидный, — Малькольм выглядел довольным.

— Катарина сказала, что я красивый?

— Можем ли мы поставить точку? — Потребовала Майя. — Лили, если ты беспокоишься о том, что Сумеречные перекинутся на весь Нижний мир, так как некоторые из нас мошенничают, пока они в Идрисе, тогда, вот почему мы делаем то, что мы делаем.

Убедив Нижний мир, что Соглашение сохраняется, что Сумеречные пытаются вернуть наших представителей назад, что Себастьян является настоящим врагом, это позволит минимизировать возникновение хаоса вне Идриса, влияющего на события и в случае если произойдет бой, и когда все это закончится.

— Катарина! — Малкольм объявил вдруг, словно вспомнив что-то приятное.

— У меня почти вылетело из головы, зачем в первую очередь я пришел сюда. Катарина попросила меня связаться с вами. Она в морге в медцентре Бет-Израел, и она хочет, чтобы вы пришли так быстро, как можете. О, и она сказала захватить клетку.

Один из кирпичей в стене был неплотно закреплен. Джослин проводила время, пытаясь расшевелить его своей металлической заколкой. Она не была настолько глупа, чтобы думать о побеге, но кирпич мог бы стать хоть каким-то оружием. Чем-то, что она могла кинуть Себастьяну в голову.

Если бы она могла заставить себя сделать это. Если бы она не поколебалась. Она поколебалась, когда он был ребенком. Она держала его на руках и знала, что с ним что-то не так, что нанесен непоправимый ущерб, но не могла смириться с этим. В глубине души она верила, что он все еще может быть спасен.

Загрохотала дверь и она посмотрела вокруг, но все что случилось, так это то, что заколка сдвинулась на ее волосах. Это была заколка Клэри, которую она взяла со стола своей дочери, когда той нужно было почистить волосы от краски. Она не вернула ее, потому что это было тем, что напоминало ей о дочери, но это казалось неправильным, даже думать о Клэри здесь, рядом с другим ее ребенком, думать, что она скучала по ней, настолько, что это приносило боль.

Дверь открылась и вошел Себастьян. Он был одет в белую трикотажную рубашку, чем напоминал отца. Валентин любил носить белое. Так он казался еще бледнее, с серебристыми волосами, еще больше не похожим на человека, но это был все тот же Себастьян. Его глаза казались черными пятнами на белом холсте. Он улыбнулся.

— Мама, сказал он.

Она скрестила руки на груди. — Что ты здесь делаешь, Джонатан?

Он покачал головой все с той же улыбкой на лице и выхватил кинжал из-за пояса. У него было узкое, тонкое лезвие, как у шила.

— Если ты еще раз назовешь меня так, — обозлился он, — я выколю тебе глаза этим.

Она сглотнула. Ох, мое дитя. Она вспомнила, как держала его на руках, холодного, не как все нормальные дети. Он не плакал. Ни разу.