Мишелль Сагара - Молчание

огонь расширилась в пузыре, который растягивал и скручивал землю под собой, пока рос. Он почувствовал, как край зацепил его и выругался, цепляясь за траву и переворачиваясь в воздухе. Едва приземлившись, он взмахнул вокруг ножом, стараясь достать край пузыря.

Шар сопротивлялся, и он отступил, так как Лонгленд заговорил снова.

На этот раз выросла сама живая изгородь, ее ветки росли и утолщались, когда крутились, ощупывая воздух. Он почувствовал, что листья оцарапали его щеку и снова выругался. Он не знал, сколько людей на вечеринке Эми были затронуты первым заклинанием некроманта. Но оно охватило всех, кто был снаружи и он удерживал его некоторое время.

Они послали не абы-кого, чтобы забрать Эмму, а кого-то очень сильного.

Чейз настиг Лонгленда. Он не бросил свои кинжалы, но на такой скорости они не пронзили бы и бумагу, натянутую как щит. Он держал их близко, разрезая щупальца огня и отбрасывая их. Но он был медленным.

Эрик попытался избежать той же медлительности, крякнул, когда изгородь снова обожгла; он обрезал одну ветвь, которая достаточно окрепла, чтобы разрезать рубашку и разорвать кожу. Она сжалась, прежде чем удариться о землю. Лонгленд, черт подери, был хорош.

Два к одному, а он не паниковал. Но он потел.

"Ну давай," – Чейз, подумал Эрик. Он отрезал справа, и когда Лонгленд поднял свои руки в третий раз, поймал его запястье с кинжалом, нарушая взмах его рук. Прищурившись, он присмотрелся.

Лонгленд слабо светился, но вокруг него не было никаких белых теней, не было нимба мертвых.

Он подпрыгнул и откатился к ближайшей стенке живой изгороди, подошел и вырезал две ветви. Шесть футов. Пять.

Он покачнулся вверх и вниз, его кинжал звякнул об металл.

Лонгланд снова выругался, а затем, вместо того, чтобы дотянуться до этого оружия, он отступил назад, ухватившись за изгородь обеими руками. По всему ряду, всем тщательно вырезанным и ухоженным линиям, сломанным везде, со следами некромантии, расцветал огонь.

Белое пламя. И зеленое.

Лонгленд втянул весь тот огонь в себя, поглощая, также, огонь вдоль травы и огонь, который цеплялся за Чейза. Чейз закричал – больше от расстройства, чем от боли – поскольку Лонгленд втянул всю ограду вокруг себя и исчез.

Чейз выругался. Он громко выругался.

Эрик с трудом поднялся на ноги.

– Ну, – сказал он, – могло быть и лучше.

– Ты его узнаешь?

– Нет.

– Он узнает нас, если увидит снова.

Эрик кивнул.

– Но у нас будут и другие проблемы, – добавил он.

– Что еще за проблема тебя беспокоит в сравнении с подготовленным некромантом?

Эрик повернулся к дому.

– Ты шутишь, правда? Ты не собираешься туда возвращаться. Эрик, не будь идиотом. Ты не беспокоишься о своей тождественности Питеру Паркеру, ведь так?

– Мы еще не закончили здесь, – ответил Эрик. – И я хочу проверить Эмму.

– Эмму. Другого некроманта.

– Даже не думай об этом, Чейз.

Чейз не убрал в ножны свои кинжалы.

– Ты дал мне неделю.

– Это больше не игра.

– Это никогда не было игрой. Она не помогла ему. Она даже не попыталась.

Чейз просто покачал головой. Спустя мгновенье, он, оглянувшись, убрал ножи прочь.

– Сожалею о твоей куртке.

– Не проблема, но теперь необходимо отремонтировать эти дурацкие шипы.

Чейз посмотрел на куртку; шипы смазаны, серебряные капли металла размазались коркой на ткани.

– Нам нужно взять другую куртку.

– Возможно. И может быть, в этот раз ты купишь себе собственную.

Эрик пожалел на мгновение, что не может позволить Чейзу выместить свой гнев на ди-джея. Но Чейз казалось, не заметил резкого увеличения в объеме. Прежде чем войти в дом Эми, он снял руины своей куртки и свернул ее напополам, непострадавшей подкладкой вверх.

Не очень много людей видели огонь на лужайке, да и пожара уже не было. Изгородь выглядела бы намного хуже в утреннем свете, чем в данный момент, но Эрик был здесь не для этого. Хотелось верить, что утром в понедельник на первом уроке Эми будет отвлечена.

Или, поправился он, отвлечется на что-то другое. Майкл ждал их у входа в комнату, Эллисон – рядом с ним.

– Где Эмма? – спросил их Эрик. Если они и заметили следы зелени на его одежде, то удержались от упоминания об этом.

– На кухне с Эми и ее братом. Они попросили нас подождать здесь в случае, если ты не сможешь найти их. Чейз, с тобой все нормально?

Чейз поморщился и поднял руку, чтобы прикоснуться к волосам.

– Бывало и лучше, – признал он. – Но бывало и намного хуже. Вы двое в порядке?

– Майкл не в восторге от того, что ударил кого-то по лицу тяжелой книгой, – сказала Эллисон. – Я в порядке. В замешательстве, – добавила она, чтобы показать, насколько тяжело ей было постигнуть это, но важно для нее. – Не пострадали. Что произошло?

Эрик поднял руку в тот же момент, как Чейз открыл рот. – Я предпочел бы не объяснять это дюжину раз, – коротко сказал он. И громко. – Оставим это пока не придем на кухню.

Солярий прилегал непосредственно к большой гостиной, а также был рядом с залом, который проходил вдоль задней части дома. Люди заполнили оба помещения.

– Почему все эти люди до сих пор здесь?

– Почему они не должны быть здесь?

Он на мгновенье уставился на нее, как будто она говорила на французском языке.

– Потому что мы только...

– Послушай свой собственный совет, – сказал Чейз, хлопая его по спине. – Это большой громкий и переполненный дом. Все длилось не так уж и долго. Я готов поставить деньги на то, что большинство людей ничего не заметили: ведь они не стоят здесь, прижавшись лицами к окнам.

Великолепно. Этот день принес не только встречу с могущественным некромантом и мощным потенциалом, но еще и момент, когда он должен выслушивать советы Чейза, когда Чейз был прав.

Эмма подняла взгляд, когда Эллисон и Майкл вошли в кухню через темные покачивающиеся двери.

– Ты нашла их?

– Убедись сама, – ответила Эллисон. Чейз и Эрик вошли за ней.

Эми стояла на коленях с мокрой тряпкой в руках. Голова брата лежала на ее коленях. Последний раз Эмма видела Эми с чем-то мокрым в руках возле Скипа, когда он облил ее из шланга, и она решила отомстить. Эмма подумала, что это был последний раз, когда Скип был дома, и Эмери Мафи, по ее словам, должна была убрать его отсюда. Он тогда собрался и уехал из Далхауза в юридическую школу.

Эмма была тогда полностью согласна с Эмери Мафи. Натан был еще жив.

Эми посмотрела на Эрика и Чейза. Она, конечно же, по-прежнему была красива – она всегда привлекала внимание лишь самим фактом своего существования – но сейчас ее кожа приобрела тот особый оттенок белого цвета, который возникает при гневе. Эми редко злилась. Даже когда ее родители, по ее собственным словам, бросили ее в Нью-Йорке, она смогла достичь только состояния недовольства.