Кира Касс - Первая

- Максон, здесь могла приспособиться целая футбольная команда, - подразнила я.

- Пробовали однажды. Не так комфортно, как ты думаешь.

Я повернулась к нему и с радостью увидел его игривое настроение. Именно тогда, смотря на его улыбающиеся лицо, я заметила фотографии. Я резко выдохнула заметив красивый дисплей позади него.

На стене у Максона висел огромный коллаж, достаточно большой, чтобы заменить обои в моей комнате дома. Он, казалось, висел там без какой-либо цели, просто картинки наклеенные на другие наклейки для удовольствия.

Я могла видеть фотографии, несомненно, сделанные им, потому что они отображали интерьеры дворца, где Максон проводил почти все время. Крупные планы гобеленов, снимки потолка, выполненные, должно быть, лежа плашмя на ковре, и так много фотографий садов. Были и другие, может быть, из мест, которые он надеялся увидеть или, по крайней мере, посещенных. Я увидела до невозможности синий океан. Несколько мостов, и один снимок возведенной стены, которая похоже тянулась на многие километры.

Но над этим всем я заметила свое лицо, множество раз. Там было фото которое я вклеивала в анкету для Отбора, а также фото где мы с Максоном позировали для журнала, когда я носила пояс. Мы, казалось, были счастливы там, как будто все было игрой. Я никогда не видела этого фото, или того с Хэллоуина. Я вспомнила как Максон стоял за моей спиной, пока я смотрела проекты моего костюма. Когда я смотрела на коллаж, глаза Максона смотрели на меня.

Потом были фотографии моментов, которые он подловил. Вот я потрясенная во время визита короля и королевы Швецвергии, и он быстро крикнул “Улыбка”. Вот я сижу на съемочной площадке для Отчета, смеясь над Марли. Он, должно быть, прячась за слепящие огни, похищал маленькие образы нас, когда мы могли позволить быть просто собой. И был еще один мой снимок в ночи, стоящей на балконе и смотревшей на луну.

Некоторые девушки тоже были чаще, чем другие; но время от времени я хотела бы видеть глаза Анны, выглядывающей на фоне пейзажа;или улыбку Марли, прячущейся в углу. И хотя они были только сняты, фотографии Крисс и Селесты, позирующих в Женской комнате, были там же рядом с Элизой, делающей, что с ней приключился обморок на диване, и меня с моими объятьями его матери.

-Максон, - вздохнула я, - это прекрасно.

-Тебе нравится?

- Я в восторге. Сколько из них сделал ты?

- Почти все из них, кроме этих, - ответил он, указывая на иллюстрацию из журнала, - я попросил их. - Он указал снова. - А эти я снял в самой южной части Гондурагуа. Мне казалось это интересным, но сейчас огорчает.

Снимок запечатлел как дым клубится из нескольких труб в небо. - Я привык смотреть на воздушное пространство. Но сейчас я вспоминаю, как ненавидел этот запах. И люди жили там все время. Я был так погружен в себя.

-Где это? - спросила я, указывая на длинную кирпичную стену.

-Новая Азия. Раньше это было южной границей Китая. Они называли это Великой Стеной. Я слышал, что когда-то этот вид был захватывающим, но это прошло. Она пролегает почти в центре Новой Азии. Вот как они расширились.

- Ничего себе.

Максон заложил руки за спину.

-Я надеялся, что тебе понравится это.

- Мне нравиться. Очень. Я хочу взять одну.

- Хочешь?

- Да. Или научи меня. Я даже сказать не могу, сколько раз я хотела запечатлеть некий фрагмент в жизни, и держаться за них. У меня есть несколько порванных фотографий моей семьи, и новая, там где у моей сестры появился ребенок, но это все. Я никогда не думала о том чтобы вести дневник… Но сейчас я почувствовала что в этом есть смысл.

В этом была его суть. Я могла чувствовать то, что было неизменным. Например, его постоянное уединение во дворце и краткие мгновения путешествий. Но были и элементы, которые были перемещены. Девочки и я были на стене в таком большом количестве, потому что мы стали частью его мира. Даже сейчас, когда многие уехали, мы на самом деле не ушли.

Я подошла и обняла его. Он сделал то же самое, и мы стояли там спокойно в течение минуты, принимая все это. А потом осознание того, что должно было быть очевидным все время, вдруг пришло ко мне.

- Максон?

- Да?

-А если бы все изменилось и ты не был бы принцом, но мог выбрать, как будешь зарабатывать на жизнь, ты бы выбрал это? - я указала на коллаж.

- Ты имеешь в виду заниматься фотографией?

-Да

Ему потребовалась всего лишь секунда, чтобы подумать.

-Абсолютно. Для искусства или просто семейных портретов. Я бы занимался рекламой, это практически все, что я могу. Я влюблен в это дело. Хотя, ты уже заметила.

-Я заметила, - улыбнулась я, радостная о своем знании.

-А почему ты спрашиваешь?

-Ну просто… - я пододвинулась, чтобы посмотреть на него. -Ты был бы Пятеркой.

Максон медленно вникал в мои слова и тихо улыбался.

-И поэтому я счастлив.

-Я тоже.

Вдруг решительно Максон посмотрел на меня, взяв мои руки в свои.

-Скажи это, Америка. Пожалуйста. Скажи мне, что любишь меня и хочешь быть моей единственной.

-Я не могу быть твоей единственной, пока другие девушки здесь.

-И я не могу отослать их домой, пока не буду уверен в твоих чувствах.

-И я не могу сделать что ты хочешь, потому что завтра ты можешь делать это с Крисс.

-Делать с Крисс что? Она уже видела комнату, я сказал тебе об этом.

-Не это. Просто привести ее сюда и заставить чувствовать…

Он ждал.

-Чувствовать что? - прошептал он.

-Как будто она одна что-то значит. Она без ума от тебя, она мне это сказала. И я не думаю, что это не взаимно.

Он вздохнул, подбирая слова.

-Я не могу сказать, что она ничего не значит, но ты значишь для меня больше.

-Как же я могу быть уверенной в этом, если ты не можешь отослать ее домой?

Дьявольская улыбка скользнула по его лицу. Он прошептал мне на ухо. - Я могу придумать несколько способов, чтобы показать тебе, что ты заставляешь меня чувствовать.

Я сглотнула, испуганная и надеющаяся что он скажет больше. Его тело было напротив моего, его рука лежала у меня низко на спине, и прижимала меня к нему. С другой стороны он сбросил волосы с моей шее. Я задрожала когда он провел губами по крошечному участку кожи, его дыхание было таким заманчивым.

Казалось, как будто я забыла, как использовать мои руки-ноги. Я не могла сдержать его или думать о том, как двигаться. Но Maксон позаботился о том, чтобы переместиться назад на несколько шагов, так что я была прижата к его коллекции картин.

- Я хочу тебя, Америка, - пробормотал он мне в ухо. - Я хочу чтобы ты была только моей. И я хочу дать тебе все. - Его губы преодолели свой путь от моей щеки до уголка рта. - Я хочу дать тебе все то, чего ты еще не знаешь, но хочешь узнать. Я хочу - выдохнул он - так отчаянно….

Послышался громкий стук в дверь.