Наталья Мазуркевич - Императорская свадьба или Невеста против

Сайлейн послушно глотнула и поморщилась. Противоядие было несладким, скорее горьковато-кислым и очень мерзким, зато действенным. К тому моменту, как ее уложили на кровать, от неприятных ощущений осталась только слабость.

— В порядке?

Сайлейн кивнула и поспешила сесть, но Лузаника не позволила:

— Отдыхай. До приема еще есть время. А там твое пребывание мы сократим до минимума. Сколько нужно, чтобы восстановилась связь?

— Просто чтобы все собрались.

— Значит, в полночь, — кивнул своим мыслям Корвус и пояснил: — Таока появится в полнолуние. Раньше она не успевает.

По тому, как скривилась принцесса, было понятно, что ей известно, почему задержится божество, а также что сама Лузаника думает об этом.

— Сейчас мне нужно уходить на совет, но сразу после него я вернусь за вами. Ника, присмотри за сестрой.

Принцесса сжала руку Сайлейн, поднялась, чтобы проводить супруга до дверей, и вернулась. Медленно текли минуты, падая в океан молчания, которым наполнилась комната. Сайлейн невидящим взглядом смотрела в потолок, полностью сосредоточившись на ощущениях внутри себя, а Лузаника просто сидела рядом, гладя сестру по волосам.

— Я не хочу тебя терять, — вдруг сказала она. — Пообещай мне, что всегда будешь думать только о себе. И никому не доверяй. Все слишком боятся смерти и, чтобы сохранить собственную жизнь, могут пойти на все.

— И ты? — улыбнулась Сайлейн, выныривая из транса.

— И я, — горько согласилась принцесса. — Особенно я. Ты не можешь этого помнить, но должна знать. У нас общий только отец, и знаешь, я была очень зла на него, когда после смерти моей мамы он женился на твоей. Ведь это он довел мою мать до самоубийства. А потом он привел в дом вас. Ты уже родилась, только была совсем маленькая, еще даже не ходила, но уже оборачивалась, и маленький котенок ползал по ковру, когда тебя пускали. — Лузаника горько усмехнулась. — Тебя все любили, а я… мне было так противно на тебя смотреть, понимать, что все мои беды из-за тебя. Ты никогда не думала, откуда у тебя тонкий шрам вот здесь, у ключицы? Я не смогла тебя тогда убить. Стояла и смотрела, ненавидела, но убить не могла. Попробовала, но рука дрогнула. Нас застал отец, он ничего не сказал, просто забрал тебя и больше со мной не разговаривал, и твоя мать тоже ничего мне не сказала. Я жила с вами, но без вас. Всем было плевать. Кроме тебя. Тебе было годика три, когда котенок зашел в закрытую часть дома. Ты где-то даже вымазалась по дороге, и даже когда обернулась, личико осталось в саже. Ты не знала, кто я, но каждый вечер прокрадывалась ко мне и засыпала. На рассвете я тебя будила, и ты пробиралась к себе. А потом случилось одно нехорошее событие. Родители умерли, и мы остались вдвоем. Я плохая сестра, да?

— Нет, ты же меня не бросила, а могла.

— Не могла, Лейни, не могла. И сейчас не смогу, но нас могут разлучить.

— Но мы все равно найдем способ общаться.

— Конечно, найдем, а пока отдыхай. До прихода Корвуса тебе лучше поспать. Этот яд, он был специально сделан для оборотней. И не пугай меня больше так, ладно?

— Постараюсь. А ты не пугай меня своими страшными сказками. Лузаника, которую знаю я, никогда бы так не поступила, а та, другая, осталась в далеком прошлом.

— Да, осталась, — с сомнением сказала принцесса, глядя на сестру. С одной стороны, она хотела ей счастья, с другой — Лузанике было сложно видеть, как и сейчас все отдают предпочтение младшей. Вот только младшая не знала, чем тогда стала для отвергнутой собственной семьей Лузаники, и не узнает. Пусть лучше она ненавидит ее, чем рискнет собой. Если Вильгельм решит выманивать Сайлейн, шантажируя жизнью сестры, — а тот император, которого она знала, пошел бы на это, и если даже сама Лузаника будет умолять младшую сестру спасти ее, пусть лучше девочка из ненависти и обиды этого не сделает.

Так она думала, пока рассказывала ей отрывок их семейной истории, но с каким-то удовлетворением наблюдала, как все ее планы разбиваются о привязанность младшей сестры. С затаенным удовольствием она понимала, насколько зависима от нее Сайлейн, пусть даже она и давно вышла из-под опеки.

Сайлейн проснулась внезапно, огляделась и, не найдя сестры, сползла с кровати. Чувствовала она себя значительно лучше, но рисковать и совершать резкие движения не стала. Платье, которое с нее так никто и не снял, пришло в негодность, и с легким сердцем девушка просто содрала его с себя отросшими когтями.

Запах сестры успел пропитать все комнаты и, ориентируясь на самую большую концентрацию следов родного ей существа, Сайлейн проникла в гардеробную Лузаники. Надев первое попавшееся платье, чтобы не идти в зверином облике, девушка вышла в гостиную.

Первой она разглядела сестру, прикорнувшую в кресле прямо с недопитым бокалом вина в левой руке. Своим вмиг обострившимся слухом девушка уловила ее слабое дыхание.

Вторым оказался Аллектор, вальяжно развалившийся в кресле и читавший сестрину нетленку. Он был уже в парадном облачении и, судя по всему, ждал Сайлейн. Заметив ее, мужчина поднялся. Девушка почувствовала попытку просканировать ауру. Поразмыслив, что если бы он пришел по ее душу, то она и не проснулась бы, она позволила ему это сделать.

Убедившись, что с ней все в относительном порядке, Аллектор опустился в кресло и без лишних предисловий проинформировал:

— Заказчик уже во дворце. Скорее всего, будет на приеме, следовательно, сразу же после официального объявления на меня можешь не рассчитывать. Опасайся Кристофа, ему уже сообщили, что отравить тебя не удалось. На мой взгляд, пока тебе лучше находиться со мной. Подставлять коллегу не в его правилах, так что…

— Ходить с тобой или Тарикой?

— С Тарикой не стоит. Любитель шкурок на нее обижен и может не совладать со своими чувствами.

— Отказала? — заинтересовалась девушка.

— И это говорит оборотень, обвиняющий меня в излишней тяге к романтике! Заказ она у него увела. Очень выгодный, но простой. А потому подгадить — святой долг каждого обиженного наемника.

— А ты у него заказы не уводил?

— Уводил, но мы с Тарикой в разных категориях опасности, и уж поверь, я не буду думать, а буду мстить. Но вам, ваша светлость, головку этим забивать не стоит. Сейчас я уйду, и принцесса придет в себя. Поэтому во избежание недоразумений вернись в комнату. И, Кати, будь с ней аккуратнее. Я понимаю, что она для тебя единственная семья, но это не лучший вариант.

— С чего ты взял?

— Посмотрел со стороны. Ее любовь — скорее болезненная зависимость. Она не любит тебя, но нуждается в тебе, чтобы быть живой, что-то чувствовать. Я встречал принцессу в Тааль-Ене, большей куклы в жизни не видел. Прости, конечно, но я не понимаю, что младший принц в ней нашел. А ты для нее — средство почувствовать хоть что-нибудь. И чаще всего это зависть, горечь, обида и ненависть. Она не боится потерять тебя, она не хочет терять воспоминаний о себе, а ты — напоминание о ее прошлом. И, судя по всему, далеко не лучшей его части. Поэтому берегись. Если принцессе перестанет требоваться этот стимулятор, необходимость в тебе исчезнет. А это рано или поздно произойдет. Я даже полагаю, сегодня. Если ты поднимешься выше, чем она. Не все могут искренне радоваться чьему-то счастью, а зависть толкает на многое, и на предательство в том числе. Поэтому, если у тебя есть те, кому ты нужна, именно ты, такая, какая на самом деле, позови их сейчас. Боюсь, тебе может очень скоро понадобиться их сила и поддержка.