Кресли Коул - Наваждение темного воина (Другой перевод)

Удрученным тоном она сказала:

— Ты хочешь, чтобы я... ждала?

Это не входило в её планы. Мало того, что она не получила бы то, для чего она сюда явилась, она еще и будет наказана за то, что попробовала.

— Не дольше, чем потребуется. И будь уверена, до тех пор я удовлетворю твои потребности другими способами.

Но она хотела знать все, испытать все до конца и прямо сейчас.

— Сколько сражений тебе осталось?

Он задрал подбородок.

— Всего шесть дюжин или около этого.

-Где отыскать столько войн? — прокричала она.

— Между вампирами и недружественными демонархиями войны идут непрестанно.

— Семьдесят сражений могут занять годы! Я пришла к тебе, потому что хотела, чтобы ты был моим первым возлюбленным.

— Во имя всех богов, я буду, женщина. Но не сейчас. Ты дождешься меня, Реджинлейт. Я завоюю охаллу для тебя, для нас.

— И что ты хотел бы, чтобы я делала, в то время как ты воюешь? Мой характер Валькирии жаждет войны так же, как и твой дух берсеркера. И я тоже терпеть не могу вампиров.

Род ее матери, Лучезарные, был истреблен ими.

— Ты останешься в лагере...

Возмущенно распахнув глаза, она открыла рот, чтобы дать ему горячий ответ.

— ... чтобы обучаться, как все мои мужчины делают прежде, чем отправляются сражаться, — закончил он.

-Учиться? — произнесла она насмешливо.— Я обучалась воевать всю свою жизнь.

— Используя неправильное оружие. Ты все еще пользуешься своим длинным мечом?

— Да.

— С твоим маленьким ростом и скоростью Валькирии, ты должна биться двумя короткими мечами. Я могу научить тебя.

Реджин неохотно сжала губы, заинтригованная этой идеей.

— И как только я обучусь …, — она выжидающе протянула.

Он ответил, но так неохотно, словно слова тянули из него клещами:

— Ты сможешь присоединиться ко мне. Но только после того, как я посчитаю, что ты готова.

Валькирия прикусила клыком нижнюю губу, рассматривая это предложение.

Должно быть, он принял ее молчание за согласие, потому что наклонился, чтобы поцеловать ее шею, под дождем его рот пылал жаром.

— И, моя звездочка, знаешь что ...

Его язык щелкнул, слизнув капли с неё.

— Клянусь тебе сейчас, я буду твоим первым и… последним любовником.

Она не могла думать, когда он делал так!

— Я ... я не соглашалась на это. Разве у меня не должно быть права голоса? Опять за старое?

Он вдохнул, как будто беря под контроль эмоции, затем поднял голову.

— Дай мне шанс, и я добьюсь твоего сердца. Все, в чем я нуждаюсь — это немного времени.

Она не верила, что это могло произойти. Бессмертная, как она никогда не сможет без остатка влюбиться в смертного. Ее инстинкты бунтовали против подобных нежных чувств.

В конце концов, она никогда не сможет отдать сердце человеку, который заберет его с собой в могилу, оставляя ее сломанной и тоскующей в вечности.

Однако, было что-то очаровательное в чрезвычайной уверенности Эйдана. Как будто он знал что-то о ней, чего даже она сама о себе не знала. И ее неконтролируемые желания помешали отказать ему.

— Я дам тебе три месяца, военачальник. У тебя есть три месяца, чтобы покорить меня.

— Ах, Валькирия! — его палец ласково погладил подбородок Реджин, — твое сердечко будет моим за два.

Часть ІІІ

Семь месяцев спустя

«Где он? Я же здесь с ума схожу без него!»

Реджин мерила шагами их жилище, поскольку снаружи бушевала метель. Эйдан еще неделю назад должен был возвратиться из очередной военной кампании. Она объехала все окрестности, но не смогла отыскать его. Ни малейшего признака.

Прошел слух о захвате.

«Жив ли он вообще?!»

Эйдан. Грубый воин с медвежьими инстинктами, которого она не могла позволить себе полюбить, но которого хотела больше всего на свете.

Даже не глядя на то, что теперь она была полноценной бессмертной –ее потребность в пище исчезла, а жажда битвы возросла — она задержалась с ним, здесь, в его лагере.

«Я предпочла остаться здесь, с ним».

Она лучше всех женщин в мире владела мечом, хотя он все еще не считал её готовой к войне, и она втайне боялась, что и не сочтет.

Она также была лучшей любовницей, хотя он так и соединился с нею до конца.

Семь месяцев назад, она неоднократно пыталась соблазнить его, заставить овладеть ею полностью. Тем не менее со временем она пришла к мысли, что тоже хочет от него большего. Пусть он не смог получить ее сердца, но полностью завладел ее желаниями. Берсеркер неустанно удовлетворял ее, а также учил, как доставлять наслаждение и ему самому.

Каждый раз, когда он уходил сражаться, она просила:

— Возьми меня с собой, военачальник!

Его уловка, чтобы удержать ее в лагере?

Оставить ее сексуально пресыщенной, укутавшейся в меха, обессиленной, но сияющей от блаженства. Уже с нетерпением ожидающей его возвращения.

Поскольку это удавалось ему так много раз, Реджин начала спрашивать себя, а почему бы и не он?

Потому что как только она научилась обращатьсясо своим буйным берсеркером – зная, когда поддразнить его, когда поцапаться с ним, а когда привлечь в свои объятия и тихо пробормотать: «Шшш, успокойся, военачальник» — жизнь с ним оказалась на удивление приятной.

Он относился к ней как к богине, забрасывая подарками и сюрпризами. А еще они постоянно смеялись. Реджин наслаждалась смехом, рождающимся в его могучей груди, так же как и простыми словами любви:

— Помнишь, я тогда клялся тебе, что буду любить тебя? Я говорил правду.

Мог ли другой мужчина заставить ее пережить такое чувство как он, той ночью, когда слегка потерся о ееживот своей светлой щетиной и прошептал:

— Я хочу детей от тебя… сыновей-берсеркеров и дочерей-Валькирий.

Он приподнял голову, пристально глядя на нее своими чистыми серыми глазами:

— Ты подаришь их мне однажды?

То, что его подругой была Валькирия никак не обуздало его высокомерия. Эйдан уже вел себя, как бессмертный, — становясь все более надменным и высокомерным – что очаровывало ее.

— Один одобрит меня, — говорил он ей. – Ведь не один мужчина не будет дорожить его дочерью больше, чем я тобою.

Все было до ужаса просто. Реджин жутко хотела этого мужчину и чувствовала, что будет хотеть всегда, а значит, эти два оставшиеся им десятилетия — это слишком мало…

Он ворвался в дверь.

Она вскрикнула, вскакивая на ноги.

— Хвала богам, ты, наконец, вернулся! Где ты так долго…— она затихла, заметив дикое выражение его лица. – Эйдан?

Его глаза горели, он бросил свой окровавленный топор, сорвал с пояса меч и разорвал на себе тунику, запятнанную кровью. Его покрытая татуировками грудь тяжело вздымалась, пока он шел к ней, выражение его лица заставило Валькирию сделать шаг назад. Потом еще один.