Хелен Кибл - Клыкастая Девушка

— Здесь все под контролем, — добавил голос моей мамы.

— Вы прикованы наручниками к стульям и в окружении враждебных вампиров! — Эбен практически выл. — Прошу вас всех быть разумными?

Как всегда, казалось, всё обрушилось на меня. — Я поняла. Заложники. Что ты хочешь, Эбен?

— Это не то, что хочу я, это то, что хочет Хэйкон. — Эбен глубоко вздохнул. — Вы. Все вы. Дампир, девушка, ты… и Лили.

— Нет! — воскликнула Сара. Она потянулась к телефону, но я убрала его из ее досягаемости. Я разберусь, говорила я, и она стихла, хотя ее лицо было бледным и неподвижным.

— Если вы все вернётесь, то Хэйкон освободит твою семью, — сказал Эбен. — Но если ты не…

— Не делай этого, Ханти, — прервала мама. — Три на четыре — плохая сделка. Держись подальше, и отправься за помощью — Ее слова превратились в приглушенное бормотание.

— Мне жаль, но я не могу — ой — позволить вам сказать ей — ой — где мы находимся, — сказал Эбен, очевидно, маме. — Не могли бы вы прекратить кусать-ой! — меня! Я тут пытаюсь помочь вам всем!

— Было бы намного полезнее, если, может быть, ты не похитил их, в первую очередь, — прорычала я.

— Я этого не делал! Я клянусь, что я не делал, Джейн.

— Это на самом деле так, — сказал Зак. — Пара больших парней схватили нас не задолго после того, как ты пошла в больницу. Эбен был довольно холоден. — Кратковременная задумчивая пауза. — Помимо всей связывающей нас вещи, конечно. Но он очень извинялся по этому поводу.

— Зак, прекрати говорить сестре, как хороши злые вампиры, — сказал твердо папа. — Разве ты не веришь словам Эбенезера, Джейн. — Казалось, что Эбен говорил правду о его настоящем имени и происхождении. — Нет, если он предлагает тебе показаться добросовестно. Как и освободить твоего брата.

— Я говорил тебе, я не могу это сделать, — устало сказал Эбен. — Джейн, я обещаю, я освобожу твою семью. Пожалуйста, поверь мне.

— Да, правильно. — Но я вынуждена была признать, было что-то грубое в голосе Эбена, что заставило меня задуматься. Это был разительный контраст с безупречным самообладанием Лили. — Эбен, скажем, я делаю то, что ты хочешь, — Сара резко взглянула на меня; я покачала головой на нее. — Что потом?

— Они убьют Лили! — разразилась Сара. — Они убьют тебя, Джейн, это самоубийство!

— Нет, Хэйкон планирует лишить Лили свободы, не заколоть её, — сказал Эбен. — Он хочет, чтобы ты работала на него, Джейн. Он всегда хотел, вот в чем смысл всего этого.

— Ты не хочешь этого делать, Ханти, — сказала мама. — Этот Хэйкон не этический работодатель.

Сара схватила меня за рукав. — Послушай ее, Джейн. Лили рассказала мне все о Хэйконе. Он чистое зло.

И это говорила Сара. Я потерла мое лицо, пытаясь бороться с сонливостью, которая омрачала мои мысли. — Я должна сказать, это действительно не звучит как хорошая сделка, Эбен. Я не хочу работать на кого-то.

— Это моя девочка, — сказал папа. — Ты в безопасности.

— Вы все действительно не помогаете здесь, вы знаете, — сказал Эбен со смирившимся вздохом. Я услышала шаги, и догадалась, что он двигался в сторону, подальше от моей семьи. — Джейн, мы вампиры. Мы не можем не быть под каблуком у тех, кто старше нас. Ты можешь принять это, или ты можешь умереть.

— Лили сбежала, — сказала Сара, гордо подняв подбородок.

— Менее чем за сто лет, — лопнул Эбен. — Это ничего. Даже я почти вдвое старше, и большинство других вампиров считают меня младенцем. Мой собственный дед? Ей восемь тысяч лет. Для Хэйкона, Лили, возможно, убежала прошлым вечером. Если бы это было не для её эксперимента, он мог бы позволить ей работать еще несколько столетий, прежде чем ликвидировать её. До сих пор он даже не сделал каких-либо реальных усилий, чтобы найти ее.

— Наряду с отправкой тебя за ней, — указала я.

Эбен рассмеялся: горький, болезненный звук. — Меня? — Его акцент мальчика с фермы сгустился. — Я шучу.

— Вы из разных Кровей. Значит, ты сбежал от своего собственного родителя.

— Нет, мой Старший просто не заботится, где я, жив ли я или мертв. Почему ты думаешь, что я пытался больше столетия быть принятым другой Родословной? Трудно, невозможно трудно, быть одиноким вампиром. Ты должен постоянно уворачиваться от охотников, посланных другими. Родословная ненавидит жуликов. И сверху всего, ты еще должен найти еду, убежище, деньги, и все это без официального существования. И все, которых ты когда-либо знал, мертвы, и все продолжает изменяться, крайне… — Он прервался. Когда он заговорил снова, его голос был более составлен, но тихий. — Это … очень одиноко.

— О, мое сердце кровоточит за тебя, парень, который привязал моего маленького брата к стулу. — Несмотря на мои храбрые слова, моя неловкость поднималась на воздушном шаре в полномасштабную панику. Эбен, возможно, обманул меня прежде, но я не могла убедить меня, что он лгал на сей раз; ненависть к себе и безнадежность его голоса были слишком реальны.

— Ты должна вернуться, Джейн. — Слова Эбена произносились нечленораздельно вместе, как будто он был ужасно пьяный. — К крайнему сроку. Иначе … иначе, Хэйкон…

— Эбен! — Мне было трудно сейчас говорить. — Скажи мне! Какой крайний срок?

— Завтра вечером. В полночь, — Эбен пробормотал, еле слышно. — Крайний срок Хэйкона. Отдай себя и их, или он убьет одного из… из твоей семьи. Джейн, мне жаль, так жаль… я ему не позволю… я не буду.

Я уставилась на неисправный телефон, моя борьба ума, как будто мои мысли должно быть плавают в гору через сироп. Захват Лили. отдать её, Вана и Сару и меня. Завтра в полночь. Я не могла думать. Не было никакого способа, которым я когда-либо буду в состоянии убрать ее самостоятельно, не когда она могла посадить меня на колени с улыбкой. Думай.

— Джейн. — Сара схватила мои слабые руки, яростно сжимая их между своими. Я едва могла чувствовать давление через мою онемевшую кожу. — Это нормально. Я что-нибудь придумаю, я придумаю план, пока ты будешь отдыхать.

— Помоги мне, — прохрипела я, заставляя держать себя в вертикальном положении. Мои ноги были мертвые куски плоти, я рванулась через всю комнату как зомби. — Гостиная — помоги мне!

Я могла чувствовать восходящее солнце, оно как дуло пистолета прижимается к задней части моей шеи. К тому времени Сара помогала мне идти в гостиную, я не чувствавала низ ног от бедра. Слабый серый свет фильтровался через щель в занавесках; мое зрение размылось. Все было слишком ярко, как переэкспонированное фото.

— Ты, — Ван уставился на меня. Его запястья были в ссадинах в местах, где он пытался освободиться. — Клянусь кровью моей матери, я заколю тебя, если это последнее, что я сделаю.

Я никогда не была так рада видеть кого-то прежде в моей жизни. Я опрокинулась и растянулась, сползая к ногам. Ван крутился в его цепях, как будто думал, что я пыталась напасть — но я не достигла его.