Эмбер Кизер - Меридиан

Я готова была поклясться, что он меня дразнит, но на его лице не было ни проблеска улыбки, и я не стала смеяться.

— Спасибо.

Я обняла его за шею, стараясь не замечать, насколько у него прямые и шелковистые волосы. Или как приятно от него пахло. Или как спокойно я себя чувствовала у него на руках.

— Боже мой, что случилось? — спросила тетушка в нерешительности. — Отпусти ее, Тенс, она не похожа на страдающую девицу.

— Ей больно. — Он не отпускал меня, пока не донес до дивана.

— Хорошо, Меридиан — что произошло?

Мне казалось, что я сломала ногу. Ее как будто измельчили. Я откинулась на одеяла и подушки.

— Я думала, что я сломала ее, но сейчас становится лучше.

— Ясно. — Тенс обменялся взглядами с тетушкой. Он подвинул диван поближе к камину и завернул меня в одеяло, как будто сворачивал сигару. Я заметила, что руки у него трясутся.

— Ты рычишь как чертов гризли, у которого прихватило живот. Отойди. — Тетушка прогнала его и присела на краешек дивана, чтобы потрогать мой лоб.

— Мне уже лучше, правда. Должно быть, просто растяжение. — Я пыталась убедить их обоих, хотя это и было правдой. Рядом с тетушкой как будто легче дышалось. Я чувствовала себя бодрее, не такой хрупкой, не такой больной.

Тенс подкладывал в огонь поленья, пока он не вспыхнул и затрещал. Тогда он принялся расхаживать, то опуская руки в карманы, то вытаскивая их оттуда.

— Полегче, нам надо ее согреть, а не пожарить на ужин. — Тетушка отодвинула его. — Пойди и вычисти ее одежду. Теперь давай посмотрим, как твоя нога.

Когда Тенс убежал наверх, она осторожно стянула с меня носок и закатала мокрую штанину. Потом посмотрела мне в глаза.

Рядом с камином было так хорошо, что я с трудом держала глаза открытыми. Все это напряжение, адреналин и свежий воздух доконали меня.

— У меня растяжение?

Тетушка аккуратно похлопала по моей ноге, растирая кожу с мягким, шелестящим звуком.

— Маленькая, что там произошло? Ты видела Селию?

Мои глаза раскрылись. Я так была рада вернуться в этот дом, что на мгновение даже забыла, что произошло снаружи.

— Селия, она… - голос дрогнул и слезинка потекла по щеке.

Тетушка кивнула — Она умерла, да?

Я слегка кивнула в подтверждение ее слов.

— У нее были какие-нибудь повреждения? — Тетушка растерла мне другую ногу и легкие покалывания становились все сильнее, по мере того, как приливала кровь.

Я сглотнула поднимавшуюся к горлу желчь и кивнула. Тенс быстро вернулся в комнату и принес пижаму. Мое лицо вспыхнуло от мысли, что он рылся в моих вещах.

— Что с ее лодыжкой? — Тенс положил мою пижаму на кофейный столик и скрестил руки, не приближаясь.

Тетушка откинулась в кресле и посмотрела мне в глаза.

— Ничего.

Я села и уставилась на свою лодыжку, бледную и нормальных размеров. Менее часа назад я чувствовала ее размером с арбуз.

— Но..

— Что случилось с ногой Селии? — спросила тетушка все еще с мягким, но как будто уже знающим выражением лица.

Я закрыла глаза.

— Капкан. Такой, как будто с челюстями..

— Ты была рядом, когда она умерла?

— Да, — я посмотрела на Тенса.

Он пожал плечами.

— Ты представила себе окно? — спросила тетушка.

— Нет! — крикнула я, отталкивая нежные тетушкины руки. — Она не должна была умереть. Она же совсем ребенок. Я могла что-то сделать, я должна была сделать больше. Если бы я умела оказывать первую помощь, или мы добрались бы туда раньше.

— Меридиан, все эти болячки, все физические недуги — это все души, связывающие твою энергию. Если ты не дала Селии уйти — я имею в виду то, что ты не представляла себе окно, чтобы она могла перейти легко и безболезненно — тогда ее боль должна была преобразоваться. Если бы ты почувствовала ее всю до конца, ты бы умерла. Я не понимаю, почему ты до сих пор жива.

Тетушка была озадачена и задумчива.

— Меня там не было…

— Ты чувствуешь их боль?

— Уже нет. Но для этого надо тренироваться. Как только ты научишься управлять окном, боль исчезнет. Ты это почувствуешь, увидишь, как они переходят.

— Так значит, с моей лодыжкой все в порядке? — я повертела ногой и не почувствовала боли.

Очень странно. Потом мне показалось, что мне всегда становится лучше в присутствии тетушки.

— Это все ты, правда?

— Я что?

— Я чувствую себя лучше, находясь возле тебя. Или это мне тоже только кажется?

— Не обманывай себя. Боль настоящая. Но ты права, возможно, тебе действительно становится лучше рядом со мной. Я никогда об этом не думала, но души, скорее всего, выберут меня. Через меня легче пройти, поэтому они тебя не беспокоят. Как только ты будешь уверена в своих способностях, твое тело станет сильнее — возможно, ты даже вырастешь на пару футов. Когда-то во мне было 5 футов и 10 дюймов, представляешь? С годами позвоночник сжался и изогнулся.

— Так значит, через меня постоянно проходят маленькие души?

— Все твои симптомы это стартующая энергия, проходящая через отверстия в тебе, пытаясь протиснуться. Когда я неподалеку, они выбирают самый простой маршрут — меня.

От этого разговора у кого угодно голова заболит.

— Но…

— Как только ты научишься оставаться на этой стороне, ты сможешь держать окно постоянно открытым, как я. Ты придешь к тому, что это станет безболезненным, легким, второй натурой. Ты будешь понимать, что душа проходит сквозь тебя, когда увидишь ее рай и узнаешь немного об ее жизни, но это будет похоже на отрывок из фильма — просто часть ее жизни, которой она с тобой поделилась.

— Ох, — я была слишком устала, чтобы принять это. Огонь танцевал в очаге, а Тенс стоял в нерешительности.

Тетушка резко встала и сказала:

— Хочешь пирожное? Я очень хочу. — Она уже выходила из комнаты, что-то бормоча про себя.

— Спасибо. Шоколадные были бы очень к месту.

Я закрыла глаза, откидываясь в объятия подушек. Все было так запутано.

Тенс стоял, тихо и неподвижно.

— Чего? — спросила я не открывая глаз.

— Ничего. — Он подошел поближе. Прочистил горло. — Ты хочешь…мм… тебе нужна помощь с одеждой? Или я могу попросить тетушку помочь тебе вместо меня. — он говорил очень неуверенно.

Лицо залила краска. Но изнеможение полностью лишило сил мои руки и ноги, и я почти не могла двигаться.

— Пожалуйста.

Он нежно откинул одеяло и взял снизу мои рубашку и свитер.

Должно быть, я побледнела от чувства близости, потом он сказал:

— Я все это уже видел, но если ты хочешь, я закрою глаза. Конечно, в таком случае я могу случайно дотронуться до неправильных мест.

Я чуть приоткрыла веки и увидела, что он застенчиво улыбается. Я подняла руки, чтобы он мог стянуть мою одежду через голову.

Он подал мне верхнюю часть пижамы без пуговиц, и в первый раз мне захотелось, чтобы она была атласной или кружевной — что-нибудь более утонченное и жизненное, чем Спанч-Боб. Сэмми в шутку дал мне эту пижаму на прошлое рождество, но она оказалась из самой мягкой фланели, что у меня была.