Вероника Мелан - Мистерия

— Я понял, Тайра. Я все увидел, и мне нужно подумать. Спасибо, что рассказала все, — это важно.

Легкое, почти невесомое тело на его руках притихло — прохладная кожа, пыльная изодранная вместо одежды тряпка, объемная шевелюра и яркие, горящие, как драгоценные камни, глаза. Не девушка — котенок. А уж какие способности… Куда ему? Со своей нейрофизиологией.

— Ты не судишь меня?

— За что?

— За слабость.

— Я не видел слабости, я видел силу.

— Обманываешь. — Она попыталась отстраниться, но он не позволил.

— Не обманываю, Тайра. Я никогда никого не обманываю. И тебя не буду.

Она какое-то время смотрела на него — прощупывала, пыталась понять, не скрывает ли истинных чувств — других, недобрых? — затем опустила голову, вновь притихла, доверчиво прижалась щекой к его куртке и зажмурилась.

— Мистерия — это место, где можно получить ответ. Ответ на любой вопрос, понимаешь? — Он говорил горячо, убежденно, чтобы она поверила — шанс есть. — Мы дойдем туда вместе, и ты спросишь, как вернуть душу.

— Но Коридор меня не пустит. Ты же видел, он не пускает…

— Ты еще не пробовала. А пока не попробуешь, не загадывай.

С того самого момента, как поведала свою историю, Тайра перестала щетиниться, скрываться, злиться и стала самой собой — напуганной, робковатой, но с проснувшейся в глазах надеждой. Нет, не с окрепшей еще верой, что все можно исправить, но хотя бы крохотной искоркой, ожиданием возможного чуда.

— И ты тоже идешь туда, чтобы задать вопрос? Какой?

Стив поболтал в руке фляжку с водой, поместил ее в сетчатый карман рюкзака и вздохнул.

— Я иду, чтобы спросить о том, как можно остановить разрушения в том мире, который я оставил за спиной. Мой мир рушится.

— Целый мир?

— Да, прямо, как в кино.

— Как где?

Ах, да… В ее мире нет кино, не изобрели. Он пояснил.

— Ну, знаешь, иногда люди выдумывают целые истории и показывают их другим людям. Часто трагичные, цепляющие за душу — такие, каким нет места в настоящей жизни. Или такие, которые никто не хотел бы увидеть наяву.

— Но зачем показывать такие истории?

— Чтобы всласть попереживать. Не бояться на самом деле, но испытать сильные чувства. И в этих историях часто показывают конец мира — глобальные разрушения, катастрофы, беды. Но конец у фильмов чаще всего счастливый, а тут… я не уверен. Это не кино.

— Но и ты еще не дошел до Мистерии, так что не загадывай.

Он улыбнулся. Она не была наивна, но полна сил не сдаваться и теперь призывала к тому же его самого.

— Ты права. Но времени очень мало, нам нужно идти. Заряд щита показывает сорок один процент, и меня это напрягает. Как думаешь, мы можем ускориться? Вместо шага перейти на бег?

Спросил и сам же устыдился. Он просит бежать того, кто не ест, не пьет и едва ли спит, но Тайра и без того покачала головой.

— Нет. Время в Коридоре… — она долго маялась, подбирая слово, — неритмично. Это не поможет.

Несмотря на странную формулировку, Лагерфельд понял.

— Тогда просто пойдем.

— Да, пойдем.

Они тронулись с места и прошагали несколько минут, прежде чем Тайра неуверенно оглянулась через плечо.

— Стив…

— Что?

— А ты расскажешь мне о своем мире?

— Расскажу. Что именно ты хочешь знать?

— Все. — Радостно улыбнулась закутанная в лохмотья принцесса мира Архан. — Я хочу знать о нем все!

Финляндия.

— Говоришь, Логан прячется теперь от всех наверху?

— Да, на чердаке! Он настолько задолбал всех телевизором и этим надоедливым музыкальным каналом — все ждал на нем выступления полюбившейся местной группы, — что его вежливо попросили наверх. Обиженный, он утащил с собой радиоприемник, и теперь сидит там часами в наушниках и клацает по клавишам — общается с какой-то местной хакерской командой — обменивается опытом. Как думаешь, это не опасно?

Дрейк, который совершенно неожиданно нарушил утреннее уединение Бернарды, сидевшей в излюбленной ею укрытой кустами бухте, лишь усмехнулся.

— Не опасно. Он не идиот, знает, что многие вещи здесь непозволительны.

— Хорошо, а то я иногда волнуюсь за местные базы данных, счета и финансовую биржу.

— Дурашка. — Дрейк обнял Ди за плечи, притянул к себе, на короткий момент уткнулся носом в волосы. — Не переживай за него, он ничего не натворит.

— Ну, раз ты так говоришь…

— Я бы не взял в команду неадекватного человека.

Дина кивнула, соглашаясь.

Как же хорошо, что он пришел — нашел время, вырвался, захотел и сумел их навестить. И пусть его никто, кроме нее не видел — Дрейк сам пожелал сохранить визит в тайне и посему объявился на берегу прямо в метре от нее, — Бернарда расцвела и долго не могла разжать собственных объятий. Куталась в мужские руки, терлась щекой о щеку, грелась в лучах отраженной наконец-то самым важным и нужным человеком любви. И лишь спустя несколько минут позволила им обоим опуститься на теплые, уже нагревшиеся от солнца камни, чтобы насладиться беседой, поговорить о последних событиях, обменяться новостями.

— А Мак, значит, рыбачит?

— Ага! Видишь? Я нашла ему лодку, удочку, сапоги и кучу разной мелочевки. Знал бы ты, каким трудом далась мне эта лодка! Я нашла бухту длительного хранения — там люди оставляют суда, которые подолгу не используют. Наказала, чтобы не царапал, — нужно вернуть.

Счастливая и гордая, как девчонка, сумевшая одним-единственным угольком передать на холсте и голубое небо, и зеленую рощу, и красные гроздья рябины, Бернарда широко улыбалась.

— Кто бы подумал, что к нему присоединится Майкл? Они ловят рыбу вместе, это да, но если Мак носит ее на кухню Антонио, который, к слову говоря, — в этом месте она наклонилась к самому его уху и доверительно, прикрыв рот щитком из ладони, прошептала, — бурчит, что таких сортов не знает, и приправлять ему, мол, ее нечем, то Майкл всегда выпускает обратно. Да и для ловли использует какой-то щадящий метод, чтобы не калечить. В общем, по-моему, он больше что-то изучает, чем добывает пропитание.

Дрейк слушал, молчал и улыбался. Он отдыхал. Впервые за долгое время он позволил себе немного расслабиться, но вовсе не потому, что неожиданно закончилась работа, а от осознания факта, что всерьез повлиять на текущее положение дел на Уровнях он на данный момент не в состоянии — все уже давно переведено на автомат, и, значит, сидеть и минуту за минутой осоловело созерцать монитор не имеет смысла. Этот процесс имеет массу отрицательных сторон и ни одной положительной, в то время как яркое теплое солнце Финляндии, пусть даже всего не несколько минут — это совсем другое дело.

— А Ани? Чем занимается она?

— О-о-о, она бегает по утрам с Бартом вдоль озера, по лесу; нашла какую-то тропинку, говорит, воздух свежий — ей нравится. А после обычно толкется на кухне — пробует многочисленные рецепты кофе со специями из книги, которую я ей подарила, — и мешает Антонио. Тот ворчит, но терпит, ему самому интересно. Он вообще часто ворчит: на то, что нет нужных продуктов, приправ, на то, что не хватает утвари. И изредка на Клэр…