Саша Суздаль - Блуждающий Неф

Когда на «Зверобой» обрушился плот волшебника Тартифа, Маргина чуть не умерла от страха. Хабиба Бата её поддержал, хотя сам чуть не стал заикой. Здоровенное каменное основание пробило палубу и валялось в трюме. Там же валялся и Тартиф без сознания. Моряки собрались возле дыры в палубе и молчаливо смотрели вниз. Когда Маргина подошла и увидела Тартифа, она тут же сказала:

— Его нужно поднять наверх.

Тартифа положили на доску и вынесли на палубу. Маргина собрала все свои силы и начала лечить самое необходимое. У волшебника обнаружили пять переломов, пару открытых ран и ушиб головы. Пока Анапис обрабатывал раны и перевязывал их полосками материи, Маргина, наложив руки на голову, пыталась убрать большую гематому, которая грозила превратить Тартифа в овощ.

«Ах, как сейчас не хватает Мо», — с нежностью подумала она, и как будто почувствовала его силу, которая вливалась в неё. Она сумела залечить порванные сосуды, а остальное оставила на потом. Склеив последний капилляр, Маргина упала без сознания на руки хабиба Бата. «Вот это женщина!» — восхищённо подумал он, и понёс драгоценный дар в свою каюту.

Через одно солнце она пришла в себя и снова пошла к пострадавшему, как ни отговаривал её хабиба Бата. Она просмотрела волшебника, похвалила Анаписа за правильно наложенные шины на переломы, который за это получил благодарный взгляд хабиба Баты, что Анаписа обрадовало больше, чем слова Маргины.

Потом она снова погрузилась в гематому и долго очищала её, разрушая тромбы, чтобы помочь печени в её работе. Маргина быстро устала и, чтобы снова не уйти в обморок, прекратила работу.

Опираясь на заботливые руки хабиба Бата, она вышла на воздух. Парусник «Зверобой», как и раньше, стоял возле берега, в бухте острова Зелёного, а летающего острова и в помине не было. От этого Маргине стало немного легче и приятней на душе.

На острове ярко зеленела листва, море мягко катило свои волны, и это очарование укутывало душу, погружая её в ленивую негу. С моря несло приятной свежестью, которая ласкала не только её лицо, а и её израненную душу.

«Что-то со мной не так», — самокритично подумала Маргина, пытаясь расставить акценты на душе и логикой мысли навести в ней порядок. Но неуловимое исчезало, едва она его касалась, и не давалось заглянуть ему в лицо.

«Что за ерунду я выдумываю?» — подумала она и отмахнулась от тени упорного наваждения, преследовавшего её.

— А почему вы оказались здесь? – спросила она у хабиба Бата, чтобы подальше убежать от своей души, с её неясными намёками.

— То же я хотел спросить у вас, милая Маргина, — ответил с улыбкой хабиба Бата. Маргина улыбнулась – хабиба Бата так явно ухаживал за ней, что это становилось неинтересным.

— И, всё же? — настояла Маргина. Тень мелькнула на лице хабиба Бата, но он ответил:

— Дело касается моей дочери …

— Ну и…? — понукала его Маргина, явно зная ответ.

— …её похитил один проходимец, — продолжил хабиба Бата, — который забрал её на летающую землю…

— …остров, — поправила Маргина.

— Что? – не понял хабиба Бата.

— Летающий остров, — повторила она.

— Да, летающий остров, — повторил хабиба Бата, — и я его преследую.

— А может он её не похитил? – предположила Маргина. — Может она его любит, и сама с ним ушла?

— Без согласия родителей? – вспыхнул хабиба Бата. — …да я их…

— И что вы с ними сделаете, когда догоните? — холодно спросила Маргина, и хабиба Бата, на которого она этим холодом дохнула, тут же замер, поняв, что одним своим словом может навсегда её лишиться.

Маргина глянула на него и безразлично сказала:

— Я устала, пойду, — и, не дожидаясь хабиба Бата, пошла в каюту и легла на койку.

Хабиба Бата так и остался стоять на палубе, побелевший и растерянный.

— С вами всё в порядке? — спросил вездесущий Анапис и получил от хабиба Бата такой взгляд, что лучше бы он посмотрел в глаза самой ядовитой змее. Он сник, спрятал глаза и тут же ушёл с палубы, унося в сердце отравленное жало, которое он, однажды, вонзит в тело Маргины.

Когда летающий остров взлетел вверх, освобождённый Маргиной, для всех данное событие оказалось неожиданным.

Гешек и Этиора упали на землю, благо, что оказались вдалеке от края острова, а то непременно свалились бы в низ. Балумут, мчавшийся к дому Лотта на всех четырёх, только присел. Жужу и Вава, так неожиданно для себя спикировавшие в траву, только немного поспорили между собой, но, увидев падающее на них небо, тут же помчались к дому Лотта.

Что же касается самого Лотта, Веты и Русика то они находились на ферме. Лотт как раз косил сено, Вета доила пасшихся неподалёку коров, по очереди заводя их в сарай, а Русик кружил в небе над Лоттом, под его присмотром. Когда остров вздрогнул и полетел вверх, Вета опрокинула деревянное ведро с молоком, но так и не поняла, что случилось, а посчитала себя неловкой.

Лотт сразу понял, что остров взлетел и интуитивно бросился к колодцу. Когда он к нему подбежал, летающий остров вознёсся высоко в поднебесье.

Все деревья, дом, стадо коров вдали, вмиг побелели, и даже на Лотте образовалась холодная белая пушистая шуба, которая парила от его разогретого тела. Все видимое пространство вокруг покрывал тонкий слой инея, и это белое безмолвие тревожило Лотта. Стало холодно и, отчего-то, трудно дышалось.

Лотт, задыхаясь, подошёл к колодцу и дёрнул верёвку. Она легко поддалась, но силы оставили Лотта, и вытянуть её он не смог. Хватаясь за горло и задыхаясь, он упал возле колодца и потерял сознание. Балумут находясь в пределах видимости от дома Лотта, сделал несколько последних шагов, и впал в глубокую спячку, чего не делал никогда в жизни.

Гешек и Этиора лихорадочно обняли друг друга и поцеловались, поделив последний глоток воздуха. Да так и застыли. Русик удивлённо повернулся к Лотту, и то, что он увидел, его встревожило. Понимая, что Лотт хотел вытащить верёвку, он схватил её руками и потащил, слегка взмахивая крыльями, пока не зацепился, вместе с верёвкой, за ягодные кусты и упал.

Он вернулся к Лотту и принялся его теребить. Остров, по случайной воле малыша, опустился вниз, но, благодаря провидению и кустам, не упал в простирающееся под ним море, глубины которого достаточно, чтобы утопить не один такой остров. Лотт с трудом открыл глаза и судорожно вздохнул. Он непонимающе смотрел на малыша, на колодец и вытянутую верёвку, но одна мысль блеснула в его голове, и он слабыми губами вымолвил только одно слово: — Вета.

Малыш понял и бросился в сарай. Он потрепал Вету по щёкам и совсем неожиданно для себя сказал:

— Мама?!

От этого слова материнское сердце вздрогнуло и сильнее погнало кровь. Она открыла глаза, несколько раз вздохнула, и не могла понять, послышалось ей в уме или это слово сказал Русик. Она взглянула на него, и он снова произнёс: