Саша Суздаль - Блуждающий Неф

— Она улетела от меня на летающем острове, — сообщил хабиба Бата, а Ай-те-Кон млел от удовольствия, представляя, как он расскажет всё это в лицах на совете тотамов. Но продолжение рассказа последовало не от чужестранца, а от стоящего сзади Метина.

— Я видел этот летающий остров, — нарушая субординацию, сообщил он, — и на нем сидел медведь, который бросал вниз жёлуди.

— Да, там есть говорящий медведь, его зовут Балумут, — подтвердил хабиба Бата. – А куда они улетели?

— К чёрному ящику, — сообщил Метин. Хабиба Бата не понял.

— Он имеет в виду станцию репликации, куда я иду, — сообщил человек-невидимка, откидывая капюшон. Он не видел его головы, но сейчас такая деталь нисколько не смущала хабиба Бата. Он получил столько информации, что требовалось время для её осмысления.

— Я вас могу подвезти на станцию, — сказал хабиба Бата, — возможно, ваш кот, Мо, уже вернулся.

— Я бы тоже не прочь сократить свой путь, — признался Бегун Бодди.

— Место найдётся для всех, — сообщил хабиба Бата. Через некоторое время потяжелевший парусник «Зверобой» оторвался от воды и поднялся в воздух, унося с собой и Бегуна Бодди, и Уандера, и Метина, в качестве проводника.

А Ай-те-Кон сидел возле костра, пил чай, и редактировал свой рассказ, добавляя своё, что не понимал, и радовался, как ребёнок – рассказ получился сказочным и неповторимым.

После неожиданного ухода Мо все немного растерялись, но оставаться возле обрушенной дороги не имело смысла и нужно идти в обход, возвращаясь назад, чтобы добираться старой дорогой, которая ведёт в Мессаку.

Онти и Полинию, вместе с остатками груза, посадили на двух лошадей, а Хабэлуан, Палдор и кучер Арвин Флипп шагали рядом с ними пешком. Что же касается зелёных человечков, то они семенили впереди лошади Онти, постоянно оглядываясь на неё, и, порядком задерживая движение. Как всегда, они затянули свою непонятную песню:

«Милой создана из зла, зла, зла.

Преображена была, ла, ла.

Кто блуждает, ты узнай, най, най.

Собирает урожай, ай, ай».

Палдор хмуро глянул на поющую зелень и недовольно буркнул: — Что они поют? Вечно что-нибудь накаркают.

— Милый, — успокоила его Полиния, — не будь к ним таким строгим.

Хабэлуан, слушая песню зелёных человечков, нахмурился, так как знал, что они поют неспроста. Они так и не рассказали своим названным родителям о том, что с ними случилось за дверью. Мо сказал, что лучше им этого не знать, и Хабэлуан с ним, несомненно, согласен.

После того, что с ними приключилось, Хабэлуан доверял Мо больше, чем самому себе. То, непонятное, что угрожало Онти, сравнимо по силе разве что с Мо, и теперь, когда большого рыжего кота нет, им явно с ним не справиться. В любом случае он, Хабэлуан, будет защищать Онти до последнего – ведь теперь она его единственная сестра. Зелёные человечки продолжали тянуть свою песню:

«Путь бечёвкою бежит, жить, жить

Кто-то связанный лежит, жит, жит,

Страшное не с этих мест, ест, ест,

Свой имеет интерес, ес, ес».

— Всё! Хватит! – не выдержал Палдор. – Если я услышу ещё одну вашу песню – вы пожалеете.

На этот раз Полиния промолчала, а Онти задумчиво переглянулась с Хабэлуаном.

Оставив лебедей на озере, Рохо сделал трансформацию и стал молодым парнем, шагающим по улочкам города Палласа. Хрустальные колокольчики, когда-то разбудившие его, призывно звенели впереди, и Рохо двигался к ним, иногда уклоняясь от прямого пути, так как не все улочки шли в том направлении. Он проходил мимо двора, с большим садом перед домом в котором игрались девочка и мальчик. Какие-то вибрации о чем-то напомнили ему, но он не мог их разобрать и остановился у забора.

— Меня зовут Витус, а это Нестия, — доверчиво сообщил мальчик, и спросил: — А вы от папы?

— Нет, не от папы, — ответил Рохо.

— А-а…, – разочарованно сказал мальчик и сообщил девочке, — это не к нам, побежали.

Они скрылись в саду, а Рохо, запомнив лица детей, пошёл дальше.

— Кто приходил? — спросила Лерия у сына, но Витус от неё отмахнулся: — Мама это не от папы.

— А-а…, — разочарованно сказала Лерия, и вздохнула — от любимого прозрачного мужа Уандера она давно не имела никаких известий.

А Рохо шагал дальше, к концу улицы, где остановился, глядя на небольшую зелёную горку, откуда всё так же звенели колокольчики. Рядом, возле открытой калитки крайнего двора стоял нахмуренный мужчина с лопатой.

— Вам нужна лопата? – подозрительно спросил он у Рохо.

— Мне лопата не нужна, — ответил Рохо, глядя на него чистосердечным взглядом.

— Все так говорят, — хмуро ответил мужчина, и добавил, — а потом лопаты пропадают.

— Может они от вас улетают? — предположил Рохо, и пошёл дальше, на зов колокольчиков. Хмурый мужчина сердито плюнул и, забрав лопату, ушёл в дом. Рохо поднялся на горку и нажал на сук сухого дерева. Каменная плита отошла в сторону вместе с грунтом и открыла вход в подземелье. Рохо спокойно шёл в темноте, так как свет ему совершенно не нужен. Он зашёл в зал, где на возвышении стояло хрустальное ложе, в изголовье которого находились тринадцать хрустальных колокольчиков.

Один колокольчик позванивал и светился, в то время как остальные висели неподвижно. Рохо снял светящийся колокольчик и посмотрел на хрустальный круг со стрелками, висящий на стене. Стрелки чуть не сошлись вместе.

Рохо покинул пещеру и поднялся выше, на вершину горы. Внизу спокойно несла свои воды небольшая река, которая перед горой разливалась большой и глубокой заводью с крутыми, обрывистыми берегами. «Здесь всё произошло», — подумал Рохо и, отчего-то, вздохнул. Расправив крылья лебедя, Рохо взвился в воздух и полетел, позванивая хрустальным колокольчиком на шее.

Когда все проснулись, тучи исчезли, а на небе сияло умытое солнце. Повеселевшие артисты собирались в дорогу, запрягая быков в кибитки. Миралин уснула на плече у Кристлина, да так и осталась, пока её и Кристлина не разбудил смеющийся Занзир:

— Вставайте, сони.

Но его опередил Монсдорф. Он схватил Кристлина и тряханул его за грудь:

— Куда ты девал кольцо?

— Какое кольцо? — не понял едва проснувшийся Кристлин.

— Кольцо, книгу и карту. Куда ты их девал? — тряс его Монсдорф.

— Да нет у меня никакого кольца и карты, — возмутился Кристлин. Монсдорф посмотрел на него выпученными глазами, а потом вдруг обернулся назад:

— А где эта зелёная жаба? — спросил он, осматривая всех.

— Кто? — не понял Занзир.

— Грохо Мом! — рявкнул Монсдорф и побежал к кибиткам. Он выкинул из них всё, прямо в грязь, но Грохо Мома не нашёл.

— Куда он девался? — подошёл он к Кристлину.