Саша Суздаль - Замкнутые на себя

— Там мама, — воскликнула Элайни, вырываясь. Сергей глянул в экран и увидел какую-то планету с высоты и кучку каких-то людей возле чёрного замка невероятной величины. Но Маргины он нигде не видел.

— Там нет Маргины, тебе показалось, — сказал Сергей, — а куда девался Гликогерен – это интересно.

— Я сама видела её в небе на чёрной лошади, — возмутилась Элайни и снова прильнула к экрану.

Сергей с сожалением на неё посмотрел и на всякий случай схватился её за талию – вдруг и она исчезнет.

— И что? — спросил Сергей, когда Элайни оставила прибор в покое.

— Ничего, — сердито отрезала Элайни, — её нигде нет.

— И Гликогерена нет, — машинально сказал Сергей. — Пойдём-ка мы к глеям, авось Флорик кого-нибудь оставил.

— Пойдём, — огорчённо согласилась Элайни. Из здания они выбрались свободно, так как глеев не было, и никто не мешал Элайни открывать замки. Проходя через сад, они услышали негромкий голос:

— Привет.

Обернувшись, увидели кактуса, Опунция Вульгаруса, который махал им колючей рукой.

— Ты Флорика видел? — без околичностей спросил Сергей.

— Да, он промчался вместе с сыночком, — ответствовал кактус. Они пошли дальше, и вдруг Элайни застыла на месте, выпучив глаза на Сергея.

— А где наш Хамми? — спросила она, в недоумении глядя на Сергея.

— Хамми просто так не исчезает, — отмахнулся Сергей, — значит, ему куда-то нужно.

Они добрались до края сада, где, действительно, оставалось тройка глеев, которые, увидев их, поднялись из травы и расправили крылья. Флорик улетел раньше, забрав с собой Фло и несколько взрослых глеев, а тройку оставив дожидаться Сергея и Элайни. Ничего не оставалось, как забраться на глеев и пуститься с ними в путь.

Сергей оказался прав, Хамми занимался делом. Не поверив словам Бартазара Блута, он проник на станцию репликации и исследовал настройки. Канал оказался открыт на планету Элайни, но Хамми снова не поверил и нырнул в него. Через несколько мгновений Хамми оказался в горах, на пустом острове среди озера, где находилась станция репликации.

Место казалось правильным, только Хамми смутила пустота острова, и он раскинул свои симпоты [6]по всей планете, сравнивая её с образом в своих глифомах [7]. Да, это планета Элайни, только 50 гигапрасеков назад.

«Он хотел их отправить в прошлое, — догадался Хамми, — а ещё меня обвинял». Хамми пошевелил своими симпотами, рассматривая планету, забираясь в головы первых попавших людей и разных зверушек. Странные разговоры о каком-то Ерхадине и его змее. Вон что-то летит высоко, о-го-го какая птичка, да это и не птичка вовсе, это змей! Вон ты какой – змей. Лети-лети, ты Хамми не мешаешь.

Налюбовавшись планетой, Хамми поставил таймер на несколько сотен прасеков и задал для станции репликации конечный адрес в Призрачном Облаке Треугольной галактики. «Хранители поломают голову», — хихикнул Хамми, возвращаясь по каналу на планету Деканат.

Не успел Хамми отряхнуться, как станция репликации, на родине Элайни, вздрогнула и испарилась, появившись где-то там, в Треугольной галактике, на которой когда-то экспериментировал Блуждающий Неф.

Хамми осмотрелся, заглянул в экран на приборе и увидел Гликогерена, что-то объясняющего аборигенам на планете Контрольная. «Что он там делает?», — подумал Хамми и преобразился в профессора. Потом сунул руку в экран и вытянул оттуда растерянного Гликогерена.

— Спасибо, профессор, — выдохнул Гликогерен, — а то меня чуть не съели аборигены.

— Дорогой Гликогерен, вы должны обеспечить их пищей, — произнёс, ухмыляясь, профессор. — Это ведь ваш проект?

— Я этих людей не проектировал, — возмутился Гликогерен, — это люди Блуждающего Нефа.

— Они вас и не любят, — хмыкнул профессор, немного меняясь в лице.

— Профессор, у вас усы кошачью, — заметил Гликогерен.

— Ах, — воскликнул профессор, трансформируясь, — я всё время забываю.

— Нужно проследить последнюю фазу, — сказал Гликогерен, бросаясь к экрану, — чтобы «Таинственный остров» положили на место.

— Смотри, смотри, — скучно сказал профессор, заглядывая в соседний прибор. Он увидел счастливую Маргину и радостного Мо, улыбнулся сам себе, разглядывая товарища Тёмного, и вспоминания из глифом посыпались пленительно незваные.

— Профессор, осторожно, — предупредил Гликогерен, — вы макнули свои усы.

Хамми дёрнулся, вновь настроился на профессора и вытащил его усы из экрана, наблюдая, как небо на Контрольной пересекает чёрный конь с двумя седоками на спине: рыжим, как огонь, парнем и черноволосой женщиной за его спиной.

— А что, профессор, опыт удался? — спросил Гликогерен

— Посмотрим, — прищурился Хамми, думая о своём.

— А ещё, профессор… почему мы им запрещаем творить? — спросил Гликогерен.

— Запретный плод сладок, — зажегся улыбкой профессор, — если мы разрешим – они перестанут мечтать.

Они оставили приборы в покое, и профессор сообщил: — Должен сказать тебе, Гликогерен, что с задачей ты справился и можешь сегодня отправляться домой, в Ринодрабан.

— Но, профессор… — начал Гликогерен.

— Никаких «но», — отрезал профессор, — 1000 прасеков на сборы.

Гликогерен повернулся идти и вдруг вспомнил:

—А Элайни и Сергей…?

— Они уже дома, — отрезал профессор.

— А глеи…? — начал Гликогерен.

— Глеи у себя дома, — возмутился профессор. – Ты хочешь, чтобы я тебе поставил «неудовлетворительно»?

— Нет, профессор, — испугался Гликогерен и через пять минут примчался назад с сумкой за плечом.

— Я сам проконтролирую, — сказал профессор, отправив Гликогерена под кольцо репликатора. Через мгновение он оказался у себя дома, в Ринодрабане. Профессор вздохнул и осел на пол рыжим котом.

В это время настоящий Бартазар Блут летел совсем не в табор глеев, а совершенно в другом направлении. Перед этим на одной из окрестных вершин у них с Флореллой произошёл долгий разговор. О чём они говорили, знал только ворон, оказавшийся каким-то случайным образом на ближайшем дереве, но он вряд ли кому расскажет, так как сразу же по окончанию разговора улетел прочь, а Флорелла, глядя на профессора большими мокрыми глазами, сказала: «Как я вас понимаю. Я вам помогу».

Была середина дня. Флорелла, размечтавшись о чём-то своём, усиленно работала крыльями и поднялась прямо к облакам, погружаясь в их туманную сущность, которая ей не мешала, а, наоборот, распаляла её воображение, рисуя в её мозгу мексиканский сериал, главной героиней которого – она сама. Дело в том, что глея тоже любила, а её избранник, Бартик, находился неизвестно где. Может оно и к лучшему, иначе Флорелла, в сентиментальном настроении, задушила бы его в своих объятиях.

Глеев трудно сбить с курса, но профессор, глядя на пируэты Флореллы, боялся, что сказал ей лишнее и чувствительная душа глеи может заглушить природные инстинкты. Но выныривая из облака, он убеждался в обратном, рассматривая раскинувшуюся внизу территорию. Вскоре, между небольшими зелёными складками, показалось огромное озеро, отражающее и облака, и голубое небо. Флорелла взяла курс на единственный остров, зелёным изумрудом выделявшийся среди синевы воды.