Саша Суздаль - Перстень Харома

Перчик, озадаченный сообщением, собирался отправиться на речку, но Леметрия его остановила:

— Перчик ... — сказала Леметрия, загадочно сияя улыбкой.

— Что? — спросил он, думая о том, не навредят ли прибывшие Витеру.

— У нас будет ребёнок, — сообщила Леметрия, ожидая реакции Перчика.

— Ребёнок, это хорошо, — согласился Перчик, размышляя о том, стоит ли позвать кого-либо в помощь.

— Перчик, у нас будет ребёнок, — напомнила Леметрия, выводя Перчика из транса. До Перчика дошло, и он принялся тискать смеющуюся Леметрию, которая от него отбивалась.

— Я сейчас, быстро, — сказал Перчик и бросился к реке. Когда он оказался на берегу Леи, то увидел, что Витер сидит на берегу, а девушка и парень беспрерывно ныряют недалеко от берега.

— Что они делают? — спросил Перчик, успокоенный тем, что Витеру ничто не угрожает.

— Ищут «контейнер», — сообщил Витер, но Перчику данное название ничего не говорило. Нырявшие, увидев подошедшего Перчика, прекратили поиски и, тяжело дыша, выбрались на берег.

— Меня зовут Лоренс, — сообщил парень, пожимая Перчику руку, и кивнул на девушку:

— Она – Вивьен.

— Что вы хотите найти? — спросил Перчик. Лоренс переглянулся с Вивьен и сообщил:

— За нами должен был появиться контейнер с оборудованием, но он, видимо, сгорел в атмосфере или разбился о воду.

— Для вас груз так важен? — спросил Перчик, а Лоренс, снова переглянувшись с Вивьен, сообщил:

— Мы хотели открыть постоянный туристический маршрут Земля – Глаурия.

— Откуда вы знаете о Глаурии? — поинтересовался Перчик, ничуть не удивляясь намерениям парочки.

— О ней нам рассказывал друг, Димон, а ему о Глаурии сообщила его девушка, Анни.

— Девушка Анни из Земли недавно была у нас, — сообщил Перчик. Обрадованный Лоренс принялся расспрашивать об Анни, но Перчик его огорчил: — К сожалению, Анни пропала.

На расспросы парня и девушки он сообщил им, что знал. Лоуренс, напряжённо размышляя, наморщил лоб, а потом радостно сообщил: — Он, всё-таки, сделал это!

Перчик в недоумении на него посмотрел.

Хихикай не хихикай, а выбираться из кокона амомедаров нужно, поэтому, когда все вдоволь потешили себя кислородом, Маргина добавила в воздух немного азота, чтобы Хенк и Анни, пока она будет кушать амомедара, не наделали глупостей. Двинув Мо, чтобы он бросил заниматься глупостями, Маргина наказала ему присматривать за людьми, а сама снова погрузилась в амомедара.

Погружение было долгим и странным. Вначале она опускалась в тёмную пустоту, пока не оказалась в воде и, неожиданно для себя, вильнула хвостом и поплыла.

Маргина удивилась, так как никогда не мечтала стать рыбой, но ощущение от плавания ей понравилось ничуть не меньше, чем ощущение полёта.

«Я знал, что тебе понравится», — услышала она и оглянулась. Рядом с ней, немного позади, плыл огромный сазан, слегка шевеля хвостом. Маргина, чтобы оторваться от незваной опеки, рванулась вперёд, но оторваться от назойливого сопровождающего не удалось: он ничуть не отставал.

«Что тебе нужно, рыба?» — спросила Маргина и услышала удивлённый ответ: «Ты меня не узнала?»

Маргина, опешила, но сразу догадалась: «Сазан, что тебе нужно от меня?»

«Я хочу, чтобы ты по достоинству оценила жизнь в воде», — сообщил Сазан, но Маргина его огорчила: «Вода, не моя стихия!» Столь явное выражение отношения к воде не смутило Сазана и он начал нарезать круги вокруг Маргины, а у неё вдоль всего тела прошла стремительная волна, возбуждая в ней странное ощущение сладострастия. Неожиданно для себя она оцепенела, а Сазан, чуть ли не касаясь её боков, вздрагивая всем телом, кружил рядом, снова возбуждая в ней волну наслаждения.

Чуть ли не отключаясь, она судорожным движением выпустила из себя струю икры, почувствовав облегчение, а Сазан, дико извиваясь, замутил воду, выпуская в неё мутную субстанцию.

«Да он меня изнасиловал!» — возмутилась Маргина и бросилась симпоту вперёд, сразу оказавшись на планете Эраннер. Выпустив ещё несколько симпот, она поняла, что уже на свободе, осталось вытащить себя, Мо и Хенка с Анни.

Вспоминая виденное, она не поняла, что это было: или галлюцинации, или наведенные мысли, только хотелось по-человечески принять душ и смыть все грязные мысли из памяти. Чтобы отвлечься, она сообщила Мо о том, что путь свободен и нырнула внутрь, освобождая проход ему. Мо медленно потёк по возникшей нитке, наматываясь клубком на выходе, а Маргина явилась внутри себя зелёным лицом, обратившись к Хенку и Анни:

— Потерпите немного, Мо скоро выберется.

— А мы? — спросила Анни, так как сидеть внутри Маргины не очень приятно. Хорошо, что Маргина, предвидя проблемы, незаметно для Хенка и Анни удаляла из них излишки жизнедеятельности, превращая в полезные вещи, а шлак перемещала к месту соприкосновения с амомедарами.

Мо уже выбрался, и Маргина стала медленно расширять отверстие, пуская параллельно первой вторую нить, но так, чтобы не сильно тревожить амомедара, не то, он может проснуться и станет поглощать эмоции, тем самым выдавая Маргину Страннику. Между тем Мо, не теряя времени, накинул на Странника сеть, не обнаруживая себя, а той симпоте, что была на страже, скормил кусочек амомедара.

— Ложитесь, — сказала Маргина и первой потащила к выходу Анни. Амомедар, шевельнувшись, чуть ли не проснулся и сдавил отверстие вместе с Анни, которая запищала, но Маргина на неё шикнула. Едва вытянув её, она поволокла и Хенка. Внезапно, когда только ноги Хенка оставались внутри амомедара, тот проснулся и сжался, поймав жертву. Маргина что есть сила дёрнула Хенка и увидела, как зашевелился Странник, очнувшись от амомедара. «Началось!» — подумала она, пряча Хенка и Анни под себя, точно курица цыплят.

Харом, счастливо пребывая в Эссенариуме вместе с Фатенот, позабыл обо всём на свете, наслаждаясь обществом любимой, а если вспоминал о ком, так только о Маргине, причём с благодарностью, извлекая из своих глифом её наставления в деле охмурения женского сердца.

Поскольку у него имелось одно и самое дорогое сердце, а именно, сердце любимой, то он считал своим долгом использовать весь арсенал обольщения, доставляя любимой удовольствие. Фатенот, никак не ожидавшая от Харома такой изощрённости в любовных ласках, заподозрила его в том, что годы разлуки Харом провёл в окружении гарема, но искренность, с которой он её любил, сразу разоружила её и она отвечала такой же открытостью.

Идиллия, продолжавшаяся так долго, не могла длиться вечно, по правилу бутерброда, и в один прекрасный день тот шлёпнулся маслом вниз. Несмотря на непроницаемый купол, чтобы никто не тревожил их покой, однажды утром в их постель шлёпнулась огромная марка, шевеля крыльями, как бабочка, и Харом с удивлением её открыл.